— Догадывался! Вот поэтому Сатана со своими бесами все еще в первом небе, а не вместе с группой несвободных ангелов, «ходивших за иною плотью», брошенных в «Тартарус», — слегка раздраженно заявил Лайонел. — Падшие сделали выбор — восстание, их выкинули из Божьего Царства. Грех не противоестественен, и до Великого Суда они могут гулять. Плотские же отношения между разными видами не были задуманы. Каждый ангел — лично сотворен, они духовные существа, наделенные огромным могуществом. А эти двое, мало того что предали Бога, предали Сатану, оставили свое жилище в небе, вселились в человеческие тела, так еще и ребенка сделали.
— Ты злишься, — отметила девушка.
— Нет! Ну что ты! Я просто счастлив за их милую семью! — Лайонел поднялся, прошелся до постели и остановился у самого изголовья, внимательно всматриваясь в лицо девушки. — Что же ты молчишь? История Ромео и Джульетты трогает во все времена?!
— Я не знаю, что сказать, — промямлила Катя, ощущая себя, как тогда — у доски с мелком в руках. — Мне не кажется их грех ужасным.
Лайонел бесцеремонно сдернул с нее одеяло и уселся рядом. Его прохладная рука легла на ее обнаженное бедро и проехалась до колена.
— Знаешь, мне тоже. Ужасны последствия… — Он наклонился, и Катя ощутила прикосновение его губ у себя на шее. Кровь бурным потоком разлилась по венам, дышать вдруг стало нечем, сердце заколотилось так сильно, что от ударов запульсировало в висках.
Лайонел выкладывал дорожку из поцелуев на шее девушки, бормоча:
— Конечно, мы все должны быть благодарны за дарованную нам Сыном ангелов вечную жизнь, вечную жажду, вечное ожидание… за эту проклятую вечность!
Из колонок музыкального центра лилась патриотическая мелодия «Завоевание рая», от нее воздух словно вибрировал.
Катя запустила пальцы в шелковистые волосы, в точности как во сне. Лайонел замер. Ей хотелось в нем раствориться, чтобы прохлада его волос не исчезала с ладоней, а кожу бесконечно жгло от поцелуев. Запереть на замок в легких морозный аромат, выпустить мысли из головы, как птиц из клетки, и оставить лишь одну, самую красивую, по имени Мечта.
— Я думаю, — промолвил молодой человек, не отрывая от нее сверкающего взгляда, — устоять можно против любого соблазна.
— Ты не очень часто это делаешь, — заметила Катя, нежно перебирая пряди его волос.
В улыбке блеснули белые зубы.
— Ничто не преумножит так страдания родителей, как грехи детей.
— Наказываешь?
Он отстранил ее руки.
— Как помнишь, я и при жизни не был хорошим мальчиком. — Лайонел вернулся к подоконнику, отодвинул занавеску и посмотрел в окно.
Катя накрылась одеялом, ощущать себя отвергнутой было противно и обидно. Он молча смотрел в окно, а ей нестерпимо хотелось на одну минуту научиться читать мысли, чтобы проникнуть в его мир.
— Ты сказал «вечное ожидание», а чего вы ждете? Чего ты ждешь?
Лайонел обернулся.
— Искупления. Бог поистине милосерден, в его архиве историй наша с открытым финалом. Право поставить последнюю точку за теми, кто, подобно превознесенному ангелу, захотел поиграть в создателей. Раз в четыреста лет у наших Ромео и Джульетты есть шанс все исправить.
— Как?
— Только им известно. Я знаю лишь, что в прошлый раз и все предыдущие они облажались! Не удивлюсь, если так и прождем до дня Великого Суда.
— Похоже, исправить не так уж просто.
— Конечно! — воскликнул Лайонел. — Просто было только перепихнуться и зачать отца всех вампиров, а потом все стало значительно сложнее…
Катя подавила зевок.
— А ты не боишься рассказывать мне? Я ведь человек. Что, если…
— … загремишь в дурдом! — закончил за нее молодой человек.
Девушка засмеялась, а он добавил:
— В конечном счете, у меня всегда есть возможность тебя убить.
Лайонел раздраженным жестом отодвинул занавеску, пробормотав:
— Печально… верный паж Анжелики по-глупому настырен.
— Он тут? — Катя сама не заметила, как вцепилась в край подушки.
— Спи спокойно, этой ночью тебя никто не побеспокоит! — Молодой человек открыл окно, вскочил на подоконник и скрылся за занавеской.
Катя пару секунд смотрела, как та колышется на ветру, затем вскочила и бросилась к окну. Лицо обдало морозом, горло сжалось от ледяного воздуха. Внизу под деревом, друг против друга стояли две черные фигуры. В ночной тиши прозвучал безразличный голос Лайонела:
— Твоя преданность, Даймонд, достойна восхищения… но ты мне надоел!
Девушка со звоном захлопнула окно.
* * *
Тихо трещали лампочки в коридоре, тускло освещая бетонный пол. Лайонел подошел к двери, ведущей в гостиную, взялся за ручку. По лестнице сбежал брат. На мгновение он остановился, их взгляды скрестились, а затем он пошел навстречу.
Лайонел сделал к нему шаг, но Вильям прошествовал мимо, презрительно скривившись, заметив на пальто пятна крови.
«Это пройдет», — утешил себя молодой человек, провожая взглядом прямую спину брата.
В гостиной как всегда горел свет. Йоро сидел на коленях перед огромным полотном из пазлов — картина была почти завершена, не хватало около пятидесяти элементов в самом углу. Тысяча деталей сложилась в рассвет над морем, горы и чаек.
— Лайонел! — обрадовался мальчик, вскакивая и подбегая к решетке. — Только посмотри, что мне дала Ксана! Я почти собрал!
— Вижу.
Йоро просунул часть лица между прутьями и упрекнул:
— Ты давно не приходил.
— Тебе показалось, — обронил Лайонел, задумчиво разглядывая картину.
— А знаешь, как говорят у Волоф?
— Боюсь, сейчас придется узнать…
Мальчик не обратил внимания на сарказм и сказал:
— На всех девушек смотри глазами, а на свою — сердцем!
— Гениально, — проворчал молодой человек и, подойдя к решетке, взялся за толстый прут.
Йоро отшатнулся.
— Что с тобой?
Лайонел дернул прут на себя и вырвал, мальчик в ужасе попятился.
— Я ничего не сделал!
Молодой человек насмешливо улыбнулся, крутя в пальцах железный позолоченный прут.
— Разве я тебя в чем-то обвинил?
Оборотень опустился возле стены на четвереньки, как если бы собирался в любой момент обратиться в волка.
Лайонел швырнул вырванный прут на пол.
— Я был не очень осторожен, когда одной девушке пообещал выполнить любое ее желание. Вместо богатства, власти, победы над неприятелями она пожелала свободу для тебя. Глупо, правда? Ее тронула твоя раскраска.
Йоро недоверчиво свел черные брови.
— Ты ведь можешь не делать этого?
— Могу, — Лайонел взглянул на незавершенную картину, — но не хочу. Ты свободен.
