злом?»
Он словно выныривал из мути, в которой тонул, ничего не замечая, не вспоминая, не анализируя, всё последнее время.
«И Таня… Я же, выходит, точно так же готов посадить её в клетку, как тогда дед упрятал меня! Готов решать всё за неё, оградить от того, что… что, может, ей нужно и дорого».
Косой взгляд в зеркало безжалостно доложил, насколько он сейчас похож на того, кого искренне ненавидит.
«Да, я вынужден служить… – Крамеш горько ухмыльнулся пришедшим на ум мыслям. – А разве я был когда-то свободен?»
Он ещё раз посмотрел на… хозяина. Вот, прямо перед тобой мишень. Ворот белой рубахи расстёгнут, и Крамеш точно знает, куда лучше ударить… В такой ситуации никто не сможет, не успеет защититься.
Ударь – и получишь свободу!
«Свободу? И окончательно, бесповоротно, навсегда стать таким, как дед? Нужна мне такая свобода?! Нет!» – Крамеш развернулся и шагнул прочь от дивана.
Шаг, ещё и ещё один, и вдруг, словно пуля в спину, вопрос:
– Почему?
Крамеш подскочил, резко развернулся и увидел абсолютно бодрого, полного сил Сокола, который и не подумал сменить позу – так и лежал, закинув руки за голову и с интересом разглядывая ворона.
– Ты… ты не спал? – Крамеш даже осип от потрясения.
– Нет, не спал.
– Тогда… ты это специально, да? Открытый сейф, камень… Ты всё знал?
– Да, – ответ был коротким, но очень ёмким.
Крамеш отчётливо понял – Сокол это ему точно не простит! Ну, есть же какой-то лимит на прощение, да? Его уже пощадили, приняли в дом, дали… много чего дали, а он…
– И что дальше? – уточнил Сокол, кивнув на правую руку ворона, в которой так и был зажат нож. – Доделаешь то, зачем шёл?
Крамеш поднял руку и уставился на нож, а потом, резко повернувшись, коротко размахнулся и…
Рукоять задрожала над дверным косяком, а левую ладонь ворона пронзила резкая боль, он зашипел, попытался откинуть от себя камень, который уже был не просто горячим, нет, он обжигал! Только вот ничего не вышло – камень накрепко пристал к его коже.
– Ну что ж ты так опрометчиво? – хмыкнул Соколовский, одним махом оказавшись на ногах. – Ничего про камушек ваш не знал, а давай хватать да задействовать…
Филипп оказался рядом так быстро, что ворон отшатнулся.
– Что пррроисххходит? – сквозь стиснутые зубы выдохнул Крамеш, который, только задав вопрос, сообразил, что ответ может уже и не услышать – ему сейчас просто свернут шею, да и всё.
– Погоддди, – неловко попросил он. – Таня… не говоррри ей, что я так… что я пррришёл за твоей жизнью, пусть не знает… пожалуйста!
– Невыносимые вы твари всё-таки! – с выражением выдал Сокол, одной рукой крепко взявшись за левое запястье Крамеша и развернув его руку вверх ладонью, подхватил со стола какой-то пузырёк, от горлышка которого пахнуло горьковатым лесным запахом. – Вот не люблю я воронов! – вздохнул он, плеснув из пузырька на ладонь ворона и отведя взгляд от корчившегося от боли Крамеша. – Всё, подействовало, теперь стряхни камень на поднос. Давай скорее, а то он опять пристанет к ладони!
Крамеш уже мало что соображал от боли в обожжённой руке, но эти слова уловил, отшвырнув полыхавший багровым цветом камень на поднос.
– Ну всё, всё… Не получишь ты сегодня добычу! – сказал Сокол, и Крамеш с изумлением понял, что хозяин говорит не ему, а… камню. – Хотя… знаешь, Крамеш, если хочешь, можешь продолжить начатое. Правда, прикончить себя я тебе не позволю, извини, но я до смешного люблю жизнь, прямо удивительно! – хмыкнул Филипп, машинально покосившись на собственное отражение в зеркале. – Но сменить хозяина ты можешь хоть сейчас – возьми камень, порежь руку, дай ему напиться, и…
– И что? – Крамеш не очень понимал, почему Сокол медлит.
– И ты станешь полностью управляем камнем. Точнее, тем, кто им владеет!
От изумления Крамеш даже забыл про боль.
– Что? То есть… то есть я просто попался бы? – разом вспомнились настойчивые слова отца о том, что камень непременно надо забрать с собой.
– Ну да… Этот камень, кроме всего прочего, спасает от гибели, если тот, кто под клятвой верности губит своего хозяина. Но, видишь ли… за всё надо платить, и эта штучка, – Соколовский кивнул на камень, который сейчас выглядел как затухающий уголёк, и продолжил: – И эта штучка берёт в уплату волю того опрометчивого, кто воспользовался этакой «помощью». А ожог… ну, это ты сам виноват – камушек разбудил, а потом нож отбросил. В принципе, никому не приятно, когда его будят просто так. Так что ты ещё дёшево отделался – он вообще-то до кости может приплавиться.
Крамеш невольно сделал шаг назад, словно стараясь держаться подальше от подноса с камнем, и тут же горько усмехнулся – какая уж теперь разница.
– Чего ты ждёшь? – он поднял взгляд на плечистого Соколовского, который стоял совсем рядом. – Я… я всё понимаю… заслужил! Только, если можно, пусть Таня не знает.
– Это всегда успеется, а пока ты не ответил на мой вопрос, – Сокол вернулся на диван, вольготно расположился там и продолжил разговор: – Так почему ты отказался от своей идеи? Ты ничего не знал о свойствах камня, в смысле, об истинных его свойствах, но всё равно не стал делать то, зачем пришёл. Почему?
– Я… я не хочу, я не могу так, – Крамеш не мог понять, почему Сокол медлит. – Наверное, я действительно раб по натуре. Но лучше я буду таким, чем… чем стану кем-то вроде деда.
– Чушь! Ты сейчас несоизмеримо более свободен, чем раньше. Неужели ты этого не понял? Да не смотри ты на меня так, словно побитый пёс! Ты мне в слугах навсегда и не нужен. Научишься жить своей головой – и лети на все четыре ветра! Правда, если честно, это ещё нескоро будет, потому что ты, оказывается, ни в какую не хочешь думать, когда захвачен какой-то идеей! Будем учить.
– Учить? Лететь на все четыре ветра? – недоумённо помотал головой Крамеш. – То есть… ты не собираешься меня…
– Слушай, ты меня за кого принимаешь, а? – насмешливо фыркнул Сокол.
– Ну, я знаю, кто ты… и с воронами ты не ладишь, – с усилием выговорил Крамеш.
– И поэтому мне надо свернуть шею одному глупому ворону, который только что смог победить сам себя? Гениально! Просто гениально! Нет, наказать я тебя, конечно, накажу – пойдёшь гусятник чистить, когда рука заживёт. А там… ух как много всего… Но прочие выверты оставь своей семейке – я не любитель подобных методов. Ещё раз попытаешься что-то такое же устроить, точно не пощажу, а пока – иди к Тане, пусть она тебе ладонь обработает. Если
