ой как задумался, а кому же я, собственно, вообще служу? Своей стране, или банде клыкастых братьев по разуму? Своей Родине я верен, и жизнь за нее отдам не задумываясь. А вот за упырей — у меня такого желания вот почему-то не возникает. Странно, не правда ли?
— В любом случае он обязан был доложить! — повысил голос полковник, — Мы работаем не в пионерском лагере, чтобы обсуждать приказы! И не его ума дела было решать, что дальше делать с этой находкой!
— Ну, то есть, ты предлагаешь ему отправить на смерть (с большой долей вероятности) девушку, за которую он уже один раз отдал свою жизнь? Я правильно тебя понял?
— Эта «девушка» — враг!
— А те, на кого мы работали все это время? Они тогда кто?
— Отставить, демагогию! — полковник стукнул кулаком по столу и встал на ноги, — по уставу он обязан был доложить. И точка! А что он при этом чувствовал, переживал или думал — мне без разницы! Когда на кону стоят людские жизни — нет времени для слюнявых рассуждений!
— Да не стояли тогда на кону ничьи жизни! — отмахнулся Стен, — от того, что он бы тебе доложил, что бы изменилось? Ты в состоянии это спрогнозировать? Убили бы вас обоих и всех кто об этом бы узнал? Или всем стерли бы память, а девчонку прикопали бы где-нибудь в лесочке? А может быть приехал ее папа, прижал дочурку в своей седой и волосатой груди, и, растрогавшись, открылся бы перед вами, устроив вечер откровений? Откуда ты об этом можешь знать? Да, парень без сомнений виноват — это залет, и залет крупный. Но давай тогда уж и тебя допросим до кучи. Сам себе инъекцию сделаешь или мне тебе помочь?
— О чем это ты? — даже как-то опешил полковник, явно намеревающийся прервать этот уже явно утомивший его спор.
— Да о любовнице твой клыкастой, о ком же еще, — пожал плечами Стен, делая шаг вперед и появляясь, наконец, в поле моего расплывающегося зрения. В комнате неожиданно раздался звон бьющегося стекла, заставивший всех и так бывших на взводе оперативников, резко обернуться и схватиться за оружие.
— Извините, — смущенно пробормотала Алиса, видя, что привлекла всеобщее внимание и подняла с пола осколки разбившейся на три части кружки с чаем.
— Чего?! — выпучивший глаза Игнат, воззрился на командира как на седьмое чудо света. И, честно говоря, он был далеко не одинок.
— А вы что, разве не знали? — притворно удивился оперативник, выходя в центр комнаты, — наш, всеми любимый, товарищ полковник, оказывается, все это время тоже сожительствовал с юной клыкастой особой. Ну… или не совсем с юной, хрен их там разберет. Нет, ну, а чем он, собственно, хуже Дмитрия?
— Да быть того не может, — ошарашено потряс головой, упавший справа от меня на диван Север, — Борисыч?!
— Почему же не может? Очень даже да. И насколько я знаю, их роман был намного продолжительнее, чем у наших юных тихушников. Хотя, это если его прошлую жизнь в расчет не брать, которую он сам же почти и не помнит. Какой там был, говоришь, год? Ладно, кто хочет — пусть сам потом посчитает.
— Да это бред какой-то! — тряхнул головой Игнат, тоже поднимаясь на ноги, — Сергей, ты-то чего молчишь? Ответь хоть что-нибудь! Это что, правда?!
— Да… — через небольшую паузу выдавил через плотно сжатые губы Митров.
— Да вашу ж мать! — в чувствах пнул шкаф Семен, по-прежнему стоящий недалеко от меня с мечом в руках, — это что еще б**** за бразильский сериал?! Борисыч, как это вообще понимать?!
— Откуда ты узнал? — лицо полковника закаменело. Смотрел он, при этом, только на Стена.
— Когда в следующий раз решишь ночью изливать душу Архипу в компании бутылки водки — делай это потише, — пожал плечами оперативник.
— Так ты тоже знал об этом?! — окончательно выпал в осадок Семен, поворачиваясь к сидящему в кресле пожилому «дедушке». Но тот в ответ только скривился и отвел глаза, кивнув головой в сторону Митрова.
— И???
— Моя секретарша, — пояснил полковник, под пристальными взглядами, сидящих в гостиной бойцов, — да, она была моей любовницей. Мы встречались несколько лет. Я не знал, кто она такая. Я… я просто любил ее. У меня в этой жизни еще не было человека ближе, чем она…
— Подожди, — спросил Игнат, — так она же вроде…
— Она погибла при штурме здания в ту ночь, когда на нас напали, — Митров, проглотил вставший в горле комок и слегка севшим голосом добавил, — она спасла тогда мне жизнь. Ценой своей.
— То есть, как это ты не знал, кто она такая? — приподнял брови Север, — если вы с ней… то как…
— Вот и я о том, — оскалился Стен, — Борисыч, ты что, совсем старый стал, раз даже в постели упыря от обычной женщины отличить не можешь?
— Стен! — одернул его Архип, видя как начал наливаться краской полковник.
— А что Стен? — удивился оперативник, — Разве я не прав? Или вы ты мне сейчас тут начнешь в уши втирать, что мы только-только сами научились их от людей отличать? Так я ни в жизни в это не поверю. Это в толпе еще можно не отличить одного от другого, а в интимной обстановке… Клыки-то она куда в этот момент девала? Тут уж, как ни крути, а в определенном плане проблема. Или вы такими вещами друг с другом не занимались?
— Заткни свою пасть! — рявкнул полковник, делая к нему шаг навстречу.
— Стен, хорош! — вскочивший с дивана Север, встал между ними, расставив руки, — нам вот еще друг друга только поубивать не хватало!
— И не подумаю, — усмехнулся мужчина, — товарищ полковник, нам только что дал понять, что ему полностью плевать на чужие чувства и эмоции. Почему же меня, в таком случае, должны трогать его собственные? И да. Я задал конкретный вопрос. Как это ты, Сергей Борисович, столько лет трахал упыря, да так и не понял кто перед тобой на самом деле?
— Стен, твою мать! — в следующую секунду полковник оказался в кресле, прижатый с двух сторон Архипом и Игнатом. Стоящий неподалеку от них Север, болезненно сморщившись, растирал себе запястье. Как же, оказывается, плохо, без обостренного восприятия… Для меня все произошедшее отобразилось просто, как будто сменили один кадр фильма на другой.
— Он только что потерял любимую женщину, — раздраженно покосившись, на по-прежнему стоящего в центре комнаты мужчину, проговорил седой оперативник, — ты можешь хотя бы попытаться выбирать выражения?
— А я только что потерял любимого брата, — бесстрастно посмотрел на него тот, — а Архип — любимого друга детства.
