— И что твой дед?
— Он спросил, как эти двое себя чувствуют после того, как на меня напали.
Эрлин рассмеялся.
— Айнагур говорил мне, что независимость северных минов — всего лишь формальность. Пускай мол минаттаны воображают, что правят. Там всё равно всё под контролем Эриндорна. Теперь я здесь побывал и сильно усомнился в его словах. Я ездил в Зиннумарну и в Хортангу. Официально они подчиняются Эриндорну, но у меня создалось впечатление, что власть наместника и абеллургов там действительно формальность. Во всяком случае, в последнее время.
— Эрлин, если этот брак будет означать присоединение Ингамарны к Валлондорну….
— То ты не согласна, и я тебя понимаю. Всё будет иначе, Гинта. Мы заключим договор, согласно которому Валлондорн и Ингамарна станут независимыми, равноправными союзниками. Я буду правителем Валлондорна и твоим соправителем в Ингамарне, а ты — правителем Ингамарны и моим соправителем в Валлондорне. Здесь решающим будет твое слово, там — моё. И за каждым останется право расторгнуть брак в случае невыполнения условий договора. У нас в Валлондорне существует брак с раздельным владением имуществом. Власть — это как бы часть имущества каждого из нас, и в этом наше отличие от простых смертных…
— Судьбы которых слишком часто зависят от тех, кто обладает властью.
— Мы отвечаем за них перед богами. И с нас спросят строже, чем с других.
— Даже не знаю, что тебе и сказать, — вздохнула Гинта. — У нас не доверяют валлонам.
— Надо убедить людей в том, что союз с Эриндорном выгоден для Ингамарны. А наш брак укрепит этот союз. Против меня лично здесь, по-моему, мало кто настроен. И вообще…
Эрлин лукаво прищурился.
— По сантарийским обычаям мы с тобой уже частично совершили брачный обряд. Плод арконы… Мы же съели его пополам. Вчера я случайно узнал про этот обычай. Теперь я понимаю, что тебя смущало. И всё же ты съела…
— Я была голодна. А ты ничего не знал об этой традиции, так что съела я или нет, я ни к чему тебя на обязывала.
— Опять ты начинаешь сердиться. Я тебя тоже ни к чему не принуждаю. Пока я просто прошу тебя вернуться со мной в Эриндорн. Когда ты рядом, я чувствую себя уверенней. Ты же знаешь, сколько у меня там врагов. Помнится, ты хотела открыть в Валлондорне школу нумадов. Ты не передумала? Клянусь, что не буду донимать тебя разговорами о браке. Буду терпеливо ждать твоего решения. Впереди ещё целый год. Срок немалый.
— Да, — кивнула Гинта. — За это время многое может измениться.
— Я действительно собираюсь многое изменить, — сказал Эрлин и загадочно улыбнулся.
Глава 8. Время перемен
— Вы вернулись на дайваре? — с наигранным удивлением спросила Рона. — А я думала, вы прилетите не голубом звере.
— Мы бы так и сделали, да подумали, что ты опять испугаешься, — ответил Эрлин, холодно целуя красавицу.
Абельмины толпились вокруг своего кумира, радуясь его возвращению и с нетерпением ожидая его знаков внимания. С Гинтой тоже здоровались и весьма любезно, но лишь из боязни рассердить Эрлина. По-настоящему ей обрадовались только Амнита и Диннар. И пожалуй, ещё Айнагур, если вообще можно было сказать, что это существо способно радоваться. За последние полгода он превратился в тень, а голос его звучал так глухо, что Гинте казалось, будто она разговаривает с танхом в человеческом обличье.
— Я рад, что ты вернулась, аттана, — сказал абеллург. — Надеюсь, ты сумеешь прийти к правильному решению.
Гинта проявила для себя его нао. Тонкое тело Айнагура было слабым и очень затемнённым. Протянет ли он до конца цикла? Этот человек ненавидел её, но он действительно был рад её возвращению. Он хотел спасти того, кого любил. И на этот раз он старался не для себя. Избавился ли он от своей страсти? Нет. От неё нет избавления. Айнагур казался Гинте обломком какого-то ушедшего мира, жестокого и прекрасного, разрушенного им самим. Вокруг был другой мир. Он тоже был прекрасен, и в нём тоже было зло. И ему тоже грозила гибель. «Сколько уже было людей, которые возомнили себя могущественными мудрецами и владыками судьбы, а в конце концов оказались всего лишь игрушками в руках злых богов…» Айнагур больше не страшен. Сломанная игрушка. Усталый актёр, долго игравший свою неблагодарную роль, которую он считал главной. Теперь он снял маску злодея и боится своего собственного жалкого лица.
— Твоё здоровье оставляет желать лучшего, абеллург…
— Не беспокойся обо мне, нумада, — Айнагур попытался улыбнуться. — У меня есть Сиф. Он не колдун, но его снадобья мне помогают.
Гинта вздохнула с облегчением. Долг саммина — предложить больному свою помощь, но иметь дало с этим больным ей не хотелось. Она знала, что даёт ему Сиф. Это помогает забыться, унять боль. Единственное, в чём нуждается обречённый.
На следующий же день Гинта отправилась в городскую лечебницу, где работали её знакомые мангарты. Вернее, сейчас они уже все были нумадами. Первые ученики Аххана, получившие звание нумада в валлонском городе. И никто не относился к ним враждебно.
— Ничего удивительного, — сказал Самбар. Он жил в Валлондорне уже больше полугода, и ему здесь нравилось. — Валлоны давно лечатся у наших. Просто раньше они это делали тайком. Между прочим, скоро сюда приедут мангарты из Зиннумарны, из школы Артамбара. Они уже здесь были… И всё равно нас мало. Город большой, а к нам едут и из ближайших сёл.
— Значит, нужна ещё одна лечебница. В Нижнем городе или где-нибудь в окрестностях… Ничего, скоро в Валлондорне будет своя школа нумадов, не хуже, чем в других местах.
Новая школа привлекла внимание не только сантарийских и смешанных семей. Чистокровные валлоны тоже приводили к Гинте своих детей, и всё же способных к таннуму было больше среди сантарийцев. В Валлондорн приехали ещё несколько учеников Аххана, трое молодых нумадов из Лаутамы и двое из Хортанги. Количество помощников росло, но работы в новой школе было столько, что время летело незаметно.
Спустя три тигма после того, как Гинта покинула Ингамарну, там разыгралась трагедия. Однажды утром она получила тревожное послание из Улламарны. Амит передавал, что Даарн с Миной прячутся у него в святилище. Даарну пришлось бежать из Ингамарны, спасаясь от родичей Талафа, которого он убил в стычке. Он уверяет, что это Талаф хотел его убить. Как свидетеля. В Ингамарне опять стали появляться зловещие красные цветы. Больше всего — возле водяного святилища. Поползли слухи, что аттана Гинта не избавила Улламарну от зла, а всего лишь обратила это зло на свой родной мин.
«Говорят, что ты сделала это по приказу чёрных тиумидов, которые якобы помогли тебе стать сильнее, чем ты была прежде. Иначе ты бы не смогла за такой короткий срок вырастить в Улламарне рощи плодовых деревьев. Сразу вспомнили, как ты заступалась за Диннара — сына тьмы… А твоя подружка Мина заподозрила, что красные цветы — это дело рук Суаны. Она два раза видела, как та шла по берегу Наугинзы в сторону святилища. Мина поделилась своими соображениями с Даарном, и однажды он выследил эту красавицу. Он увидел, как она поливала куст иргинов какой-то бурой жидкостью и шептала заклинания. Как на беду, тут оказался Талаф. Он выхватил нож и кинулся на Даарна. У твоего друга тоже был нож. И он оказался проворнее Талафа. Суана тут же побежала к замку Саран с криком, что валлон, которого пригрела аттана Гинта, убил сына Тахуна. Вскоре Тахун со своей дружиной уже был возле Ингатама и требовал, чтобы ему выдали убийцу. Даарн не дурак. Понял, что возвращаться в Ингатам не стоит, и прибежал сюда, ко мне. А теперь и Мина здесь. Даарн попросил передать ей, что он в безопасности, и она сразу сообразила, где он. Сказала, что не оставит его в беде, тем более что это она втравила его в эту историю».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
