богов наших и Египта, а также ради моего спасения, заклинаю тебя: приди и выручи нас. Я все так же люблю тебя, Шабака, да, но только в тысячу раз больше, хотя не знаю, любишь ли ты меня по-прежнему. И во имя этой любви я готова нарушить обеты Исиде и пренебречь ее местью, коли она действительно захочет мне отомстить, — я же, в свой черед, буду оберегать ее и поклоняться ей, моля, чтобы гнев свой она обрушила только на меня, а не на тебя. Я сделаю так по совету святого Танофера, по воле фараона и с согласия верховных жрецов Египта.
На этом я, Амада, заканчиваю мое послание. Выбирай же, Шабака, возлюбленный сердца моего».
Таково было послание, от которого у меня голова пошла кругом, а в душе разгорелось пламя. Но я не проронил ни слова — просто спрятал свиток под мантию и стал ждать. Через некоторое время Бэс закончил читать адресованный ему свиток, оторвал глаза от написанного и заговорил, сказав так:
— Хочешь ли ты, брат, увидеть, как летят стрелы и сверкают щиты в бою? Если да, случай такой представился. Фараон за самоличной печатью взывает ко мне и просит заключить союз между Египтом и Эфиопией. Он сообщает, что Царь царей идет на него войной и что если он захватит Египет, то, по его же словам, на том не остановится и двинется дальше на Эфиопию, ибо, как ему стало известно, там отныне правит некий карлик, похитивший некогда его Белую печать, а в соправителях у него некий египтянин, убивший некогда его наместника, Идернеса.
— И что скажет карун? — осведомился я.
Бэс закатил глаза и, повернувшись, к Кареме, спросил:
— А что скажет жена каруна?
Карема отложила в сторону свиток, который читала, и ответила так:
— Она скажет, что получила приказ от своего повелителя, святого Танофера, немедленно прибыть к нему, а зачем — он объяснит по ее прибытии, иначе проклятие его ляжет на нее, детей ее, страну ее и мужа ее, и не только на них, но и на духов, которые служат ему.
— Проклятие святого Танофера — дело нешуточное, — сказал Бэс, — и я, почитающий его, знаю это, как никто другой.
— Нет, муженек, и потому я отправляюсь в Египет как можно скорее. Похоже, сестра моя умерла в прошлом году и святому Таноферу некем заменить Чашу.
— И что прикажешь делать? — спросил Бэс.
— Тебе решать, муженек. Но, если хочешь, можешь остаться здесь и приглядывать за нашими детишками, а водительство войском перепоручить благородному Шабаке.
Поскольку мы были одни, Бэс скорчил гримасу, закатил глаза и расхохотался, как делал это обыкновенно, прежде чем стал каруном Эфиопии.
— О-хо-хо, женушка! — наконец сказал он. — Значит, ты задумала податься в Египет, а меня оставить здесь, чтобы я забавлялся, как нянька, с детишками и чтобы войсками верховодил мой брат, а я, сидючи здесь, приглядывал за стариками да женщинами. Нет уж, у меня другое мнение. Решено, я тоже пойду, если, конечно, брат не против. Не он ли спасал мне жизнь, а я — ему, и все такое? Так что сказано — сделано. Выходит, нам снова суждено сражаться с тобой бок о бок, брат, а после будь что будет, пусть судьба нас рассудит. Скажи лучше, сколько у нас лучников да меченосцев и можем ли мы выступить против Великого царя, с которым у меня, как и у тебя, свои счеты?
— Семьдесят пять тысяч, — доложил я.
— Прекрасно! Стало быть, через пять дней выдвигаемся с войском в Египет.
Глава 16
ТАНОФЕР НАХОДИТ СВОЮ РАЗБИТУЮ ЧАШУ
Итак, мы выдвинулись в поход — но не через пять дней, а через пятнадцать, поскольку уж больно затянули с подготовкой. Первым делом надлежало узнать мнение совета эфиопов, выразителя воли народа. Поначалу дело не заладилось — поскольку многие были против войны на чужедальней земле, хотя Бэс уверял всех, что лучше самим напасть, чем ждать, когда нападут на тебя. На это члены совета возразили, и справедливо, что здесь, в Эфиопии, защитой нам служат отдаленность и пустыня, к тому же Царь царей, сколь бы велика ни была его сила, несомненно, ослабеет и оголодает, прежде чем ступит в пределы Эфиопии.
В конце концов узел удалось рассечь мечом: когда в войсках прознали о споре, все, от командиров до простых воинов, стали ратовать за дальний поход, ибо, повторюсь, эфиопы, все как один, были прирожденными воителями, а поблизости не было ни одного врага, с которым можно было бы свести счеты. Поэтому, когда совет понял, что ему придется выбирать между тем, вести ли войну за пределами Эфиопии или подавлять военный мятеж в ее пределах, он уступил, хотя и выдвинул одно непременное условие: чтобы дети каруна не покидали родную землю, ибо, если с ним что случится, на родине у него останутся единокровные наследники.
В довершение всего жрецы обратились за советом к Саранче — и она дала им благие знамения. Оказывается, как мне потом сказали, ее огромный золотой идол как будто вскинулся на задние лапы и зашевелил усищами, что случалось лишь перед тем, как на эфиопскую землю обещала снизойти чудесная благодать. Это напомнило мне поведение статуй наших египетских богов, с поклоном встречавших представляемого им новоиспеченного фараона, или реакцию той же Исиды, которая благосклонным кивком приветствовала Амаду, вознесшую молитвы этой Божественной матери. По правде говоря, я подозревал, что без Каремы тут явно не обошлось. Но что случилось, то случилось.
Наконец мы выступили в поход — несметной силой, Бэс командовал меченосцами, а я, будучи у него в подчинении, — лучниками общим числом больше тридцати тысяч человек; меня охватила непередаваемая радость, когда мы сказали все прощальные слова и высвободились из толпы плачущих
