Охотник поймал её, не забыв сделать вид, что едва не рухнул. Колени дрожали, ноги переступали неуверенно. Выставив жердь перед собой, он шёл медленно и кренился из стороны в сторону. Никакого равновесия!
Сесиль прижимала ладонь ко рту, борясь со страхом. Кожа на лбу Виктора стянулась в поперечные морщины, выступила испарина, видимо, циркач уже жалел о своей сговорчивости. Играя на нервах зрителей, Николас добрался до противоположного столба, развернулся и оседлал его.
– Думаю, можно чем-нибудь жонглировать.
– Спускайся! Не нужна мне кровь на плацу! – крикнул Виктор.
Охотник снова встал на верёвку и, хватаясь руками за воздух, распрямился. Сесиль отняла ладони от рта и сдавленно выдохнула. Фокусник нахмурился ещё больше. Николас быстро добрался до середины, сделал колесо и встал на руки. Ступни поймали подброшенный в воздух шест.
Танцовщица восхищённо захлопала. Виктор зло сощурился и упёр руки в бока.
– Впрочем, так тоже неплохо, м?
Охотник сделал несколько шагов руками, кувырком опустился на ноги и поймал палку.
– Показушник, – скривился Виктор. – Артистичности в тебе ни на унцию, грации тоже, а кривляния через край, но для временной замены сойдёт.
Он удалился. Сесиль принесла кожаные мячики для жонглирования и деревянное ведро. Удерживая его на голове, Николас упражнялся вначале с тремя мячами. Прислушиваясь к сердцебиению и дыша размеренно, он вошёл в ритм и увеличил количество мячиков до семи. Ноги при этом переступали по канату.
– Можно было бы жонглировать и метать ножи в живую мишень, но Виктор не согласится, – с досадой заметил Охотник.
– Ты такой ловкий! – восхитилась танцовщица. – Зрители будут в восторге. Это же истинное волшебство!
– Да ну! – перекатив мячи по руке, Николас забросил их в ведро на голове. – Я обучался этому с детства. При желании так получится у каждого. Вот ты, к примеру, очаровательно хрупка и грациозна – волшебство столь же редкое, как снег в летний зной.
Сесиль зарделась, принимая у него ведро.
– Не стоит, право. У меня уже есть… гхм, друг. Прости!
Его только что отшили? Надо же, и такое бывает. Видимо, её ухажёр действительно хорош.
– Виктор? – поразился Охотник.
– Что ты! Виктор мне как отец, как старший брат, уж точно! – замотала головой Сесиль. – Мой друг не из цирка. Он честный единоверец, такого стыдно обманывать. Хочешь, познакомлю после представления? Он тебе понравится, его волшебство очень похоже на твоё.
Она звонко рассмеялась.
– О, как же мне отказать прекрасной танцовщице на шаре? – Николас протянул ей руку, приглашая отрепетировать парный номер.
***
Перекусив после тренировки, Николас отправился осматривать окрестности. Как бы весело ни летело время с циркачами, свою миссию он ещё не завершил. Безликий явно издевался, заставляя мотаться по всему миру в поисках неработающих вещей и пустых надежд. Но даже такая призрачная цель лучше, чем ничего.
Таясь в тени развалин, Охотник обошёл всю стену. Горючие снаряды изрешетили её, покрытая чёрной копотью кладка то вздымалась обрывистыми хребтами, то припадала к земле и уходила в глубокие рытвины.
Ближе к богатым кварталам каменщики уже вели восстановительные работы, а вот с бедняцкой стороны, где стоял лагерь циркачей, можно было пробраться в одну из дыр. Но за стеной рыскали патрули Лучезарных. Пройти мимо них незамеченным будет сложно. Нужно придумать отвлекающий манёвр и попытать счастья ночью.
Когда Николас возвращался, в лагере начало твориться нечто странное. Среди серости аур неодарённых вспыхнул огонёк стихийной силы и тут же погас. Слабенький выброс, едва уловимый. Кто-то освобождался от излишков, пока Лучезарных не было поблизости.
Тающий шлейф силы вёл к самому большому вагончику – обиталищу Виктора. Николас бесшумно одёрнул штору. В полумраке, освещаемом чадящей свечкой, сидел хозяин цирка. Вместо скамейки под ним располагался продолговатый ящик тёмно-синего цвета, украшенный серебряными звёздами и месяцем. Фокусник держал растопыренные ладони над миской с водой, сосредоточившись так, что ничего вокруг не замечал.
Знакомый жест. Значит, хандрит и показывает всего пару плёвых трюков?
Охотник закашлялся. Виктор вздрогнул и передёрнул плечами.
– Стучать тебя не учили?
– Да вот, надеялся подкараулить и увидеть истинное волшебство, не то, что мои фиглярства на канате. Что из этого реквизит? – Николас переместил палец от миски с водой к волшебному ящику.
– Фокусники не выдают своих секретов, – раздражённо прорычал циркач.
– Так зачем же ты это делаешь?
Виктор испуганно округлил глаза. Охотник приложил палец к губам и вышел.
Смеркалось стремительно. Николас устроился на приступке вагончика танцовщицы. Вскоре фокусник покинул своё обиталище, поседлал Лайгу и поскакал вверх по дороге. Куда он мотался каждый вечер в одиночестве?
Охотник заглянул под полог. Внутри вагончика Сесиль перешивала костюм для выступлений.
– Не подскажешь, что находится в той стороне? – Охотник указал на темнеющую вдалеке рощу, где скрылся Виктор.
– Вязы – кладбищенские деревья. Мой друг говорит, что здесь неподалёку старинное кладбище колдунов. Он очень беспокоится, что мы выбрали такое место. Суеверия суевериями, но на погостах колдуны отправляли жуткие ритуалы. Даже приносили в жертву младенцев и скармливали их внутренности воронам.
– Какой ужас! – возмутился Николас.
Вот же твари! Не смогли вырезать под корень, так решили оболгать и обвинить невесть в чём!
– Но пока здесь всё тихо. Только Зайдан погиб, правда, в городском кабаке. Пробрался в дырку и… Про Лайгу ты и сам знаешь. Скоро Лучезарные наведут порядок внутри и обратят свой взор за стены. Тогда от таких жутких, несущих неудачу мест камня на камне не останется.
Ладони против воли сжались в кулаки. Требовалось призвать на помощь всё самообладание, чтобы не высказаться об этих чистках.
***
Представление началось ближе к вечеру. Разношёрстная толпа собралась возле плаца, освящённого факелами. Особенно много было детворы в старой заношенной одежде, но встречались и господа побогаче.
Разглядывая зрителей сквозь шторы вагончика, Сесиль объясняла:
– Когда захватывающих номеров было больше, нас приглашали выступать на главных площадях больших городов. А здесь заработков почти нет. Виктор обещает, что мы вот-вот тронемся дальше, но отчего-то медлит.
На подогрев публики вышли Гийом с Маризой в одинаковых канареечных костюмах. На головах – рыжие парики, лица выбелены, нос, глаза и губы накрашены красным. Они дурачились, кривлялись и топали друг на друга. После их шуточной потасовки раздались жидкие хлопки – зрители откровенно скучали.
На плацу показался малыш Зигги с тремя белыми кобылами. Стоя на спине у Лайги, он проехал вдоль арены. Удерживая двух других лошадей рядом с ней, Зигги перекинул поводья в одну руку, а другой поприветствовал публику. Почуяв свободу, кони понеслись по плацу. Зигги спрыгнул на полном ходу и так же легко запрыгнул обратно. Опёршись руками о седло, он взмахнул в воздухе ногами и перевернулся задом-наперёд.
Публика захлопала куда более воодушевлённо. Зигги снова помахал рукой и свесился кобыле под брюхо, взобрался обратно и осадил её. Лайга встала на вертикальную свечу и зашагала по арене на задних ногах. Публика засвистела. Тогда кобыла опустилась на все четыре ноги и загарцевала, высоко задирая копыта.
После она повернулась в центр арены и помчалась по кругу галопом, меняя ведущую ногу на каждый темп. Возле выхода Лайга остановилась и сделала величавый пируэт. Отвесив публике низкий поклон, Зигги с лошадьми удалился. Публика немного оттаяла.
Следующим выступал Виктор. На нём был чёрный костюм, на голове – высокая шляпа. Пальцы ловко перебирали колоду карт, то рассыпая их веером, то собирая воедино.
– Какую вы загадали? – спрашивал фокусник, улыбаясь притворно. – Эту? – показывал он верхнюю шестёрку треф.
Зрители мотали головами и кричали: «Нет! Нет!»
