— У нас их осталось всего три, — напомнил Гринфилд.
Бордман прикусил сигару.
— Три тут в лагере или вообще?
— Три в лагере. Снаружи лабиринта их еще пять. Они уже начинают входить.
— Кто такое допустил? Я еще поговорю с Хостином. Надо собрать новые из блоков. К утру в моем распоряжении должно быть пятьдесят роботов, нет, восемьдесят. Нет, какая безнадежная глупость, Гринфилд!
— Именно так.
— Ладно, убирайтесь!
Бордман с раздражением затянулся сигарным дымом. Он пододвинул бутылку коньяка — превосходного, густого, липковатого напитка, изготовленного отцами-монахами на планете Денеб XIII. Ситуация и в самом деле была тревожной. Он отхлебнул с полбокала коньяка, потерял дыхание, потом наполнил бокал заново.
Он знал, что ему грозит потеря перспективы — страшнейший из всех грехов. Деликатность этой миссии уже начала несколько раздражать его. Рассерженный, он погасил сигару о пепельницу и немедленно воззрился с изумлением на длинный окурок. Сколько сигары пропало! Сама она уже не раскурится. Но ведь есть же инфракрасный луч от генератора. Он снова раскурил сигару и энергично запыхтел ею, пока она не раскурилась. Потом неохотно протянул руку и вновь нажал клавишу связи с Недом Раулинсом.
Он увидел на экране вертикальные прутья в лунном отблеске и волосатые мордочки, посверкивающие зубами.
— Нед! — вскричал он. — Это Чарльз. Мы выслали к тебе много роботов. Мы вызволим тебя из этой идиотской клетки за пять минут. Слышишь? За пять минут!
2
Раулинс был очень занят.
Это выглядело чуть ли не смешно. Без конца набегали и набегали эти зверьки. Всовывали мордочки между прутьями — по две, по три сразу. Лисицы, норки, горностаи или дьявол их разберет, какие это зверюшки — ничего, кроме зубов и маленьких алых пастей. Но ведь кормились-то они падалью, сами не убивали. Неизвестно, что притягивало их к клетке. Они протискивались, собирались вокруг Раулинса, жестким мехом терлись о его ноги, били его лапками, драли ему кожу когтями, грызли ему лодыжки.
Он топтал их. Он довольно скоро убедился, что стукая каждую по голове тяжелым ботинком, он сразу же ломает ей позвоночник. Мгновенными ударами он отбрасывал свои очередные жертвы в угол клетки, куда сразу же кучей кидались маленькие бестии. Каннибалы. Постепенно он вошел в ритм. Поворот. Удар. Толчок. Поворот. Удар. Толчок. Хруп. Хруп. Хруп.
И все же грызли и царапали они его ужасно.
Первые пять минут у него почти не было времени для отдыха. Поворот, удар, толчок. Он так расправился по крайней мере с двумя десятками за каких-то пять минут. В углу клетки скопилась гора маленьких скрючившихся телец, на которой копошились живые, пытаясь отыскать лучшие куски.
Но, наконец-то, он угостил их всех, находящихся в клетке, а снаружи их больше не проникало. Теперь он мог передохнуть. Он ухватился за прут, поднял левую ногу и начал рассматривать многочисленные ранки, царапины, укусы. Интересно, дадут мне посмертно Звездный Крест, если я умру от галактического бешенства? — подумал он. Ноги у него были окровавлены от колен и ниже, и эти повреждения саднили и болели.
Неожиданно он понял, почему эти зверюшки, питающиеся падалью, пришли к нему. Имея сейчас возможность передохнуть, он почувствовал сильный запах гниющего мяса. Он чуть ли не ощутил в воображении — огромное животное с распоротым брюхом с красными липкими внутренностями… крупные черные мухи над ним… черви, копошащиеся в этом куске гнили…
Здесь, в этой клетке, разлагаться было нечему.
Мертвые стервятники еще не начали гнить, впрочем, немного их и останется, если не считать обгрызенных костей.
Значит, наверняка, это какая-то ловушка: западня с запахом, вмонтированная в клетку. Сама клетка распространяла такой запах. Зачем? Скорее всего, чтобы заманить стаю питающихся падалью внутрь. Изысканная форма пыток. Не исключено, что это дело рук Мюллера. Ведь мог же Мюллер дойти до ближайшего пульта управления и включить этот запах.
Но на этом Раулинсу пришлось закончить свои размышления. Новая армия стервятников бежала через площадь. Они были несколько крупнее, хотя и недостаточно большими, чтобы не пролезть между прутьями. Эти твари скалили зубы в лунном свете почти омерзительно. Раулинс немедленно растоптал трех урчащих, жрущих каннибалов, что еще оставались живыми, и вышвырнул их за прутья как можно дальше, метров на восемь-десять. Великолепно! Батальон новых визитеров остановился и начал лакомиться, пожирая трупики и еще не совсем мертвые тельца. Раулинс подумал, что если их не станет больше, то с ними он может справиться.
В конце концов они перестали надоедать ему. Он убил уже семьдесят, а то и восемьдесят штук. Запах свежей крови перебивал даже искусственный запах разложения. Ноги его ныли от ранений, голова кружилась. Но остаток ночи прошел спокойно.
Последние уцелевшие стервятники, пережравшись, тихонько удалились, даже не пытаясь добраться до утомленного человека. Изможденный, выдохнувшийся, близкий одновременно к смеху и плачу, Раулинс отпустил прутья и уже не смотрел больше на свои окровавленные ноги. Они ныли, горели. Он представил, как целые флотилии неведомых микроорганизмов уже кружат по его кровеносной системе. Распухший, сине-фиолетовый труп под утро, жертва перехитрившей самое себя хитрости Чарльза Бордмана. Идиотской идеей было забираться в эту клетку! Дурацкий способ заслужить доверие Мюллера, воистину дурацкий! А ведь у этой клетки есть свои плюсы, неожиданно подумал он.
Три крупных зверя крались к нему с трех сторон сразу. Походкой они они напоминали львов, а внешностью — кабанов. Приземистые, весящие, наверное, по сотне килограммов создания с острыми хребтами и вытянутыми пирамидальными мордами. Слюна капала с узких губ, крохотные глазки, попарно посаженные сразу под рваными обвисшими ушами с каждой стороны морды, посверкивали. Загнутые клыки выделялись среди более мелких, более острых собачьих зубов на мощных челюстях.
Подозрительно поглядывая друг на друга, эти три мерзких создания произвели ряд ритуальных перемещений, свидетельствующих об их тупости, поскольку они лишь ходили кругом и следили друг за другом, а не изучали окружающее. Какое-то время они рылись в горе мертвых стервятников, но скорее всего, падалью они не питались — искали парное мясо. Их отвращение к этим жертвам каннибализма было очевидным.
Потом они повернулись, чтобы посмотреть на Раулинса, стоящего так, что каждое из них могло направить одну из пар глаз прямо на него. Вот теперь уже Раулинс воспринял клетку как убежище. Он не хотел бы оказаться снаружи, уставшим и беззащитным, когда три этих чудовища разыскивают здесь себе мясо на ужин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
