Пока вся эта история смаковалась прессой, Катринка сделала несколько неудачных попыток увидеться или переговорить с Миленой, которая перестала выступать в «Старлайт клабе» и переехала к Адаму. Наконец она позвонила Адаму в офис и спросила, почему он не разрешает Милене разговаривать с ней.
– Она не хочет разговаривать с тобой, – объяснил Адам, – потому что уверена, что ты не доверяешь ей.
– Доверяю я ей или нет, – сказала Катринка, – я все же хочу помочь ей.
– Она не нуждается в твоей помощи.
– Ей надо обратиться к врачу.
– Да? К какому?
– Ну, что-то вроде психоневролога.
– Она не помешанная. Это у твоего сына проблемы в этом плане, а не у Милены.
– Если она лжет, ей надо помочь…
– Она не лжет!
– …А если говорит правду, – продолжала Катринка спокойно, – то она еще больше нуждается в помощи врача.
Адам поразмышлял минуту над ее словами и произнес:
– Я позабочусь об этом, – он не мог не согласиться с доводами Катринки.
– Адам звонил мне сегодня утром, – сообщила Катринке Александра во второй половине дня. Они находились в ее офисе в «Праге». – Он интересовался, не могу ли я порекомендовать ему хорошего психиатра.
– Кого ты ему назвала? – спросила Катринка, пораженная быстротой его действий. Александра назвала имя, и Катринка кивнула:
– Я слышала о нем много хорошего. Надеюсь, он поможет Милене.
Александра, конечно, надеялась узнать что-нибудь новенькое, но Катринка не удовлетворила ее любопытство.
– Пожалуй, я пойду… – вздохнула она и стала собирать свои бумаги. – Я обещала Габриэлю помочь с покупками. – Александра никогда не утверждала, что они с аргентинцем любовники, но ее тон не оставлял сомнений в том, что это именно так. – Кстати, ты нашла подходящую няню?
– Да. Женщину из Сальвадора. Молодую, миловидную и ответственную. Ирджина сейчас работает в «Амбасадоре» – подальше от детей. – Катринка тряхнула головой. – Я никогда не видела Марка таким злым.
– Нил такой же помешанный в отношении детей, – вздохнула Александра, направляясь с Катринкой к дверям офиса. – Кто знает, что он затеет, если я попытаюсь отобрать их у него. Я так расстроена! Просто не знаю, что делать… – Ее прежде хорошее отношение к мужу начало постепенно меняться еще до того, как в жизнь Александры вошел Габриэль. Теперь она уже не была уверена, что любила Нила. Ее синие глаза наполнились слезами.
– Может быть, мне самой стоит обратиться к психиатру, – вдвоем с Катринкой они вышли из офиса. Приближался очередной бал, доходы от которого шли в фонд Ассоциации прогнозируемой рождаемости. На этот раз его намечено было провести в отеле Катринки.
Какой бы растерянной ни чувствовала себя Александра, покинув «Прагу», она приняла решение. Вернувшись домой, она решительно заявила мужу, что покидает его и уезжает в Аргентину. Нил, дела которого последнее время шли из рук вон плохо, умолял ее, признавал свою вину, но Александра осталась непреклонной. Габриэль месяцами настаивал на том, чтобы она вышла за него замуж, и вот, наконец, она решилась.
Отчаявшись образумить жену, Нил ушел из дома, а на следующий день позвонил в свой офис и сообщил, что не придет сегодня. Похоже, он совсем позабыл про бал, который должен был состояться этим вечером. Александра пришла в бешенство. Она боялась даже подумать о том, что могло произойти, если она, устроительница мероприятия, не появится на нем под руку с мужем. Каким-то образом прессе удалось пронюхать о размолвке, произошедшей между Нилом и Александрой. За два часа до начала бала большая группа репортеров присоединилась к кучке людей, традиционно собиравшихся здесь каждый год, чтобы протестовать против абортов.
К тому времени, как Катринка в сопровождении Марка вернулась в отель, толпа протестующих разрослась, и полиции стало трудно расчищать путь для прибывающих гостей. Пытаясь привлечь внимание Катринки, журналисты стали выкрикивать ее имя.
– Эй! – орал фотограф, щелкая затвором.
– Вы можете как-то прокомментировать происходящее? – спросил телевизионный репортер, поднося к ее губам микрофон.
– Я американка, – сказала Катринка, – я все-таки доверяю первой поправке…
– Детоубийца! – прокричал кто-то в толпе.
– Вы выступаете за разрешение абортов? – спросил другой репортер.
– Никто не выступает за аборты. Но я верю, что люди должны иметь право на выбор…
– А вы согласны со своей женой, мистер ван Холлен?
– Безусловно, – ответил Марк. Едва заметная улыбка тронула его губы. – Он повел Катринку ко входу.
– Александра Гудмен! – прокричал кто-то.
«Это репортер из «Кроникл», – отметил Марк.
– Миссис Гудмен, могу я услышать ваше мнение?
– Катринка! – прокричал кто-то еще. – Великолепный наряд. Кто модельер?
Катринка, не остановившись, чтобы ответить, вошла вслед за Марком в отель.
Снаружи здания бушевала толпа, а в самом зале было тихо и уютно.
Адам настоял на присутствии Милены, которая выглядела бледной и несчастной. Ей сейчас было тяжело – бесконечные вызовы в полицию, фотографии в газетах, гнусные инсинуации по поводу ее характера, сознание, что никто, кроме Адама, не доверяет ей. Когда Катринка остановилась, чтобы поздороваться с ней, она с плачем бросилась в дамскую комнату, и Адам, оттолкнув Катринку, попытавшуюся последовать за ней, сам вошел туда, опередив Сабрину, высматривающую повод для «горячей» заметки.
Кристиан пришел с Пиа, которая весь вечер бросала на Милену уничтожающие взгляды, в то время как сам Кристиан продолжал играть на публику, умело лавируя между ролью несправедливо обиженного и сочувствующего помешавшейся девушке.
Среди нескольких мужчин, окружавших Милену, кроме Адама, был Мартин Гавличек. Несколько раз они танцевали вместе, непринужденно беседуя по-чешски. Один раз Мартин настолько увлек Милену беседой, что она, забыв про свои беды, рассмеялась.
– Как ты только можешь разговаривать с ней после того, что она сделала? – спросила Пиа Мартина, когда чуть позже они танцевали вместе.
– А что она сделала? – спросил Мартин.
– Ты ведь не веришь тому, что она говорит про Кристиана? – напористо атаковала Пиа.
Мартин размышлял минуту, прежде чем ответить.
– Верю, – наконец сказал он.
Отшатнувшись от юноши, Пиа произнесла:
– Думаю, ты слишком небрежно обращаешься с фактами.
Мартин пришел на этот вечер с молодой женщиной, с которой они иногда встречались, проводили время, обедали и ходили в кино. Но ничего серьезного, по крайней мере, со стороны Мартина, здесь не было. Он все еще любил Пиа.
– Пиа, он ведь… Он ведь не причинил тебе зла, нет?
