Около десяти часов утра Трез направился в ресторан «У Сэла». Поездка от квартиры в Коммодоре до заведения изысканной кухни, которым заведовал его брат, не заняла много времени — около десяти минут — и по прибытии на место Треза ожидало достаточное количество парковочных мест.
С другой стороны, заведение до часа дня было закрыто, даже для подготовки кухонного персонала.
Когда он шел к входу, снег хрустел у него под ботинками. Он был почти готов к тому, что код, открывавший наружную дверь, не сработает. АйЭм не вернулся домой перед рассветом и, если предположить, что хуипутолы из с’Хисби не забрали парня в качестве заложника, его брат мог быть только в одном месте. После двух чашек кофе и многократной сверки времени на своих часах, Трез понял, что если он хочет помириться, ему придется пересечь город.
Есть. Комбинация не изменилась.
Пока.
Обстановка внутри напомнила ему о представителях старой школы. Все и впрямь как у «Крысиной стаи» 57. Современное подражание той эпохе, подарившей миру Питера Лоуфорда и «Старейшину» 58. Лестничная площадка была оклеена черно-красными тиснеными обоями и вела в зону приема гостей с публичным гардеробом и стойкой менеджера в стиле ретро и классики. Слева и справа располагались два обеденных зала, отделанных черным бархатом и кожей. Но не там зависали местные воры в законе, политики и народ побогаче. Их злачным местом был бар прямо по курсу — обитое деревянными панелями помещение с обтянутыми красной кожей сиденьями вдоль стен, где в часы работы бармен в смокинге за девятиметровой дубовой стойкой подавал только самое лучшее.
Неспешно шагая в полумраке пространства бара, Трез обошел дальний конец пятиярусного стеллажа с бутылками и достиг открывавшейся в обе стороны двери. Он толкнул ее и направился в кухню, где запахи базилика и лука, орегано и красного вина рассказали ему о взвинченном состоянии АйЭма.
Естественно, парень стоял лицом к шестнадцатиконфорочной плите у дальней стены, пять огромных кастрюль медленно закипали перед ним… и, печи не были пусты, также. Между тем, деревянные разделочные доски выстроились в ряд на стальных столешницах, безжизненные макушки перцев разнообразных сортов склонялись под крайне острыми ножами.
Ставлю десятку на то, о ком думал чувак, кромсая все, что попадалось ему под руку.
— А ты вообще собираешься со мной разговаривать? — спросил Трез, глядя в спину брата.
АйЭм передвинулся к очередной кастрюле, поднял крышку белым полотенцем, погрузил туда шумовку и начал не спеша мешать.
Трез наклонился вбок, подтащил к себе табурет из нержавейки. Поерзав, уселся на стуле.
— Эй!
АйЭм перешел к следующему чану. И к следующему. У каждой был свой черпак для снятия проб. Его брат заботился, чтобы вкусы не перемешивались.
— Послушай, мне жаль, что меня не было в клубе, когда ты заглянул этим вечером. — Каждый вечер АйЭм направлялся в «Железную маску» чтобы подбить итоги после закрытия «У Сэла». — У меня было одно дельце.
Вот ведь хрень, у него оно и впрямь было. Крошка дружка-вышибалы целую вечность выбиралась из его тачки, когда он подкинул ее до дому… В конечном счете он проводил ее до двери, помог открыть дверь и практически затолкал ее во внутрь. Затем вернувшись к себе в «Бумер», газанул так, будто заложил бомбу в тот дом без лифта. Пока Трез на всех парах несся в «Железную маску» ему непрерывно чудился голос АйЭма.
Пора завязывать с этой хренью.
Тут АйЭм повернулся, сложил руки на груди и облокотился на печь. И без того здоровенные бицепсы, сейчас на напряженных руках буквально рвали его черную рубашку.
Миндалевидные глаза парня были прищурены.
— Так ты решил, будто я разозлился потому, что тебя не оказалось в клубе, когда я туда пришел? Да что ты… это вовсе не из-за того, что ты бросил меня разбираться с ЭнсЛэем или прочим дерьмом.
М-да-а-а, они были вне конкуренции.
— Я не могу ни с кем из них встретиться с глазу на глаз, ты же знаешь. — Трез бессильно развел руками. — Они попытаются заставить меня вернуться с ними, и что мне тогда делать? Бороться? Ну прибью какого-нибудь сукиного сына, и что потом?
АйЭм потер глаза, словно у него разыгралась мигрень.
— Сейчас они, вроде как, избрали дипломатический подход. По крайней мере ко мне.
— Когда они возвращаются?
— Не знаю… и мне это не нравится.
Трез напрягся. Сама мысль о том, что его, холодный как лед брат не находит себе места, действовала, как нож у его горла.
Опять же, он из первых рук знал, как может быть опасно его племя. В своем большинстве с'Хисби мирный народ, довольный, что держится в стороне от распрей с обществом Лессенинг и надоедливых людишек. Эрудированные, высокообразованные и нравственные, в целом они были довольно милыми созданиями. Пока ты не вляпывался в дерьмо.
Трез смотрел на кастрюли и задавался вопросом, что за мясо готовилось в соусе.
— Я все еще отрабатываю долг Риву, — обратил он внимание. — Так что первым делом надо выполнить обязательства.
— С'Хисби так больше не думают. ЭнсЛэй сказал и я цитирую: — Пора.
— Я туда больше ни нагой. — Он встретил взгляд брата. — Ни за какие коврижки.
АйЭм вернулся к кастрюлям, помешивая каждую определенной ложкой.
— Знаю. Поэтому и готовлю. Я пытаюсь найти выход.
Боже, как же он обожал брата. Даже рассерженный, парень пытался помочь.
— Прости, что вывалил все это дерьмо и заставил тебя в нем барахтаться. Правда. Это несправедливо. Просто… я и впрямь думаю, что мне небезопасно находиться в одной комнате с тем парнем. Мне жаль.
АйЭм тяжело вздохнул.
— Верю.
— Я могу просто исчезнуть. Это решит вопрос.
Хотя, черт, это уничтожит его. Ведь если он ударится в бега от с'Хисби, то, возможно, никогда больше его не увидит.
— И куда ты подашься? — поинтересовался АйЭм.
— Без понятия.
Одно радовало, что с'Хисби не выносили общество англичан. Несомненно, просто нагрянуть в их с АйЭмом квартиру и так было травмой, пусть даже верховный жрец попросту дематериализовался на террасу. Действовать совместно с людьми? Находиться с ними в непосредственной близости? Да у ЭнсЛэя голова взорвется.
— И что же у тебя было за дельце такое? — спросил АйЭм.
Чудесно. Еще один из разряда «милых» вопрос.
— Ездил смотреть ту складскую недвижимость, — подстраховался он. Да ладно, не будет же он упоминать ту цыпочку с ее дружком?
— В час ночи?
— Я выдвинул ей предложение.
— И сколько?
— Лям четыреста. Продажная цена два с половиной, но хрен они ее получат. Место пустовало годами и это сказывается. — Хотя… вынужден признать, что почувствовал чье-то присутствие. Но с другой стороны, может это сказывалось его взвинченное состояние. — Полагаю, теперь они предложат два, я перебью цену до ляма шестьсот и мы заключим договор на лям семьсот.
