— И Нарцисс тоже? — спросил Веспасиан, думая о золоте, спрятанном в доме дяди.
— Да, и Нарцисс, — подтвердил Сабин, покосившись на брата. — В твоём голосе прозвучала нотка тревоги. Или мне показалось?
— Просто в данный момент я не горю желанием его видеть.
— И не увидишь. Он сейчас в окрестностях Неаполитанского залива. Калигула поручил Клавдию собрать для моста все корабли, но при этом потребовал, чтобы тот оставался в Риме, чтобы и дальше его унижать. Клавдий был вынужден перепоручить это дело Нарциссу.
Веспасиан не поверил собственным ушам.
— Как! Вольноотпущенник командует кораблями! Это же возмутительно!
Лицо Сабина расплылось в улыбке.
— Ты только представь, каково Корбулону! Бедняга вынужден работать с Нарциссом в одной упряжке. Ему поручено проложить по мосту дорогу, и не просто дорогу, а с водопроводом!
— Водопровод на мосту?
— Видишь ли, это не мост от берега до берега. К нему присоединён полуостров с дворцом, обставленным так, как, по мнению Калигулы, подобает быть обставленным жилищу бога. Его триклиний может вместить триста пирующих, в атриях бьют фонтаны. Во дворце даже есть две бани.
— И всё это за два месяца! — воскликнул Веспасиан, входя в атрий, через который по-прежнему тянулась вереница городского отребья.
— Говорят, все мастерские Рима работали только на этот дворец. — Сабин наклонился и шепнул брату на ухо. — Какая колоссальная трата денег! С другой стороны, мне не терпится его увидеть.
— Ты собрался туда лишь затем, чтобы взглянуть на дворец?
— Не один, а на пару с тобой. Калигула приказал, чтобы его сопровождали все сенаторы как свидетели его триумфа.
* * * Сады позади дома Августа были разбиты на двух уровнях, цепляясь за край Палатина. Из них открывался прекрасный вид на арочный фасад Большого Цирка. Вдоль низкой балюстрады верхнего уровня были расставлены пиршественные столы, причём так, чтобы пирующим был хорошо виден нижний уровень, где были устроены две сцены. Хотя до поздних летних сумерек было ещё три часа, по всему саду, а также рядом с каждой сценой и среди столов пылали факелы. По лужайке верхнего сада были разбросаны разноцветные полотняные шатры. В их тени гости императора пили охлаждённое вино и возбуждённо разговаривали, как то обычно делают люди, испытывающие неловкость, хотя и пытаются это всячески скрывать.
Веспасиан и Сабин стояли на верхней ступеньке лестницы, что вела вниз от дома, любуясь видом, яркостью красок и мягким вечерним светом.
— Согласитесь, господа, как было бы здесь чудесно, если точно знать, что уйдёшь отсюда живым, — раздался у них за спиной вкрадчивый голос.
Братья обернулись, улыбнувшись правдивости этого утверждения.
— Паял! — с искренней радостью воскликнул Веспасиан. — Как твои дела? Сабин сказал мне, что теперь ты обитаешь во дворце.
Похоже, Паллу было не до шуток.
— Думаю, ты сам ответил на свой вопрос. Да, я живу здесь.
— Неужели всё так плохо?
Палл указал на сад, вернее, на группу гостей, фальшиво хохотавших над каким-то человеком. Тот стоял, вытянув руки, точнее, обрубки руки, так как кисти на них отсутствовали. Или нет, кисти у него были, но они свисали с верёвки у него на шее вместе с табличкой.
— На ней написано «Я украл у императора», — пояснил Палл.
— Это правда? — уточнил Сабин.
— С ложа отвалилась полоска серебра. Он, чтобы починить поломку, взял её и хотел отнести управляющему. Но тут вошёл Калигула и увидел его с полоской серебра в руках. Увы, жизнь человека больше не стоит и ломаного гроша.
— А что, разве когда-то она стоила больше?
— Согласен. Но раньше хотя бы действовали рамки законов. Наш же новоиспечённый бог, похоже, про них забыл. В отличие от него мой патрон, Клавдий, любит и уважает закон. Подумайте об этом на досуге, господа.
Похлопав обоих по плечу, Палл удалился.
— Только не ввязывайся, — предостерёг Сабина Веспасиан, спускаясь с ним рядом по лестнице.
— У меня и в мыслях нет это делать, — ответил тот, беря у раба кубки с вином и протягивая один младшему брату. — Мне моя жизнь дорога. С другой стороны, приятно осознавать, что имеешь хорошего друга, который близок единственному на сегодняшний день наследнику пурпура.
В саду раздалось пение буцины. Разговоры тотчас стихли. Гости как по команде устремили подобострастные взоры к главным дверям дома. Те распахнулись. В сад вышел конь и с любопытством огляделся по сторонам. Откуда-то из-за него донёсся крик:
— Да здравствует Инцитат!
— Да здравствует Инцитат! — дружно подхватили гости. — Да здравствует Инцитат!
Веспасиану ещё ни разу в жизни не доводилось приветствовать коня. Изо всех сил пытаясь сохранить серьёзное лицо, он с воодушевлением присоединился к хору голосов — не столько из уважения к коню, сколько движимый абсурдностью происходящего.
Вскоре славословия в адрес коня Калигулы сменились славословиями в адрес самого императора.
— Да здравствует божественный Цезарь! — кричали сенаторы, когда рядом со своим любимцем показался и его владелец.
Сопровождаемый Клементом и Хереей, Калигула был одет весьма скромно, решил Веспасиан, вспоминая, в каких экстравагантных костюмах ему доводилось лицезреть императора. Сегодня на Калигуле была пурпурная тога с золотой каймой; голову венчал золотой лавровый венок.
— Этим вечером, — начал Калигула, — мы собрались здесь не только за тем, чтобы воздать почести мне, но также моему хорошему другу, союзнику, верному товарищу, тому, что привёз мне из Египта кирасу великого Александра — Титу Флавию Веспасиану! Завтра в полдень мы все отправимся к Неаполитанскому заливу, где я с триумфом проеду по своему самому великому творению. Выйди вперёд, Веспасиан, и прими мою благодарность. В следующем году ты будешь претором.
Веспасиан медленно поднялся по ступенькам к сияющему улыбкой Калигуле. Тот распростёр руки, как будто приглашая его в свои объятия. Так и произошло. Как только Веспасиан оказался на верхней ступеньке, Калигула заключил его в пурпурные объятия и расцеловал в обе щеки. Сенаторы и их жёны разразились рукоплесканиями.
— Только такому человеку, как он, — заявил Калигула, переворачивая Веспасиана лицом к публике и кладя ему на плечо руку, — я мог доверить столь ответственное задание: отправиться в Египет, в этот неисчерпаемый источник богатства Рима. Ни один сенатор не был там вот уже четыре года, с тех пор, как астролог Тиберия, Тразилл, предупредил о возвращении Феникса, этого вестника перемен, и сделал соответствующее пророчество. Скажи, Веспасиан, будучи в Александрии, ты видел Феникса?
— Нет, Божественный Гай, — ответил Веспасиан, что соответствовало действительности.
Калигула обвёл гостей торжествующим взглядом.
— Разумеется, нет, потому что он улетел. В прошлом году, спустя три года после его возрождения, его видели, как он улетел из Египта на Восток. Пророчество Тразилла не сбылось. Вы благословенны, овцы мои, что те перемены, о которых возвестил Феникс, наступили: отныне вами правит бессмертный бог! Я буду править вами ещё пятьсот лет, пока Феникс не возродится снова. Я вновь открою Египет любому из сенаторов, если у того будут веские причины для посещения этой провинции.
Ответом на его слова стал радостный хор сенаторских голосов. Многие из них были не прочь возобновить дела в личной провинции императора.
— А теперь все за стол. Веспасиан, сегодня ты как почётный гость займёшь место справа от меня, — сказал Калигула и, пройдя мимо него, начал спускаться по ступенькам.
— Божественный Гай, — писклявым голосом обратился к императору Херея, сбегая за ним по пятам. — Какой сегодня вечером у стражи пароль?
Калигула остановился и хохотнул.
— Как же я люблю его нежный голосок!
Обернувшись, он приложил палец к губам Хереи, слегка их раздвинул и игриво потрепал.
— Такой нежный голосок заслуживает столь же нежного пароля, не правда ли?
