— Почему мы должны уйти именно туда? — спросил Чайковский.
— Завтра тут будет облава. Там будет спокойнее и безопаснее.
— Эти сведения точные?
— Да. Мы имеем надежного человека в полиции. Он имеет возможность предупреждать нас об облавах, о местах, где они будут проводиться.
— Спасибо, товарищ Януш. Скажите, пожалуйста, в каких населенных пунктах есть вражеские гарнизоны?
Януш ответил и на этот вопрос. Его ответы были обстоятельными, конкретными. [-]
— На днях в Визовицкий замок прибыл крупный фашист. Говорят, сам Гитлер недавно наградил его «Дубовыми листьями к рыцарскому кресту». Берегитесь этого зверя, он жаждет крови. Прибудут сюда, наверное, и отборные бандиты из карательных частей. Среди них много белогвардейцев и их сыновей. Не вступайте с неизвестными в контакт.
Нарисовав столь невеселую перспективу, Януш, покачиваясь из стороны в сторону, ушел. Ползунова и Чайковский остались сидеть на валежнике. На душе у них было тревожно.
На следующий день, после полудня, Драчук и Новоселова, выполнив очередное задание, находились уже далеко от опасной зоны и были уверены, что впереди противника нет. Путь их лежал по пологому скату ущелья, через густой лиственный лес, ветви которого переплелись настолько плотно, что сквозь них едва было видно закрытое легкими облаками солнце.
Яша шел впереди, Катерина за ним. Издали донесся рокот воды. Услышав его, девушка подумала о привале, который они скоро сделают. Но неожиданно она вздрогнула: ведущий с поднятым автоматом пятился назад, поближе к зарослям, возле которых остановилась разведчица.
— Что? — не шевеля губами, спросила она, когда Драчук приблизился к ней.
— Немцы у речки. Слышишь?
С минуту разведчики оставались на месте, потом Драчук движением руки предложил напарнице отходить первой. Новоселова осмотрела заросли и, наметив маршрут, стала бесшумно углубляться в них. Наконец-то и речка. Упругий поток давит на ноги, подошвы скользят, из-под них тянется шлейф мутной воды. Драчук смотрит на него со злостью, он понимает, что противник по нему может догадаться, что происходит.
По промоине разведчики выбрались из ручья и разом упали: напряженный слух уловил характерный лязг автоматных затворов.
— Огонь! — прозвучало по-немецки оттуда, где был враг, которого обошли разведчики.
Несколько близких очередей. По стволам деревьев застучали пули. Треск отсеченных веток. Затем — тишина... Разведчики залегли в яме, огляделись. Они понимали, что противник стрелял наугад, с надеждой веером выпущенных пуль поразить кого-нибудь.
Не спеша, опасаясь очередного обстрела, разведчики выползли из ямы, перевалили через бугор и под его прикрытием, согнувшись, прокрались к зарослям кустарника. В них вроде бы и никого нет, но березу с тревожным криком покинула малиновка. Разведчики замерли.
— Вперед, на восток. В случае чего... прикрою, — прохрипел Драчук и показал автоматом на покатый склон ложбины, которая тянулась к горному кряжу.
Подъем к перевалу тяжелый. Земля в вековом бору покрыта толстым слоем гнилых иголок. Они выскальзывают из-под ног. Сердце рвет грудь. Впереди о камни цокают подковы, сопят лошади. Над лесом взметнулась красная ракета. Разведчики замерли у просеки. Топот приближался. Вскоре между деревьями замелькали всадники, а затем цоканье подков стало удаляться.
— Пронесло, — Драчук облегченно вздохнул, спустил со спины тяжелый вещевой мешок. — Отдохнем.
Голубые вены на его потной шее вздулись. Парень сел на землю. Новоселова прислонилась к дереву, голова у нее кружилась, лямки от мешка и автомата врезались в девичье плечо. Легкий ветерок обдал ее разгоряченное лицо прохладой.
Там, где поднимались в гору разведчики, залаяла собака. Драчук вскочил, глянул вниз и оцепенел: из закрытой туманом расщелины на просеку выскочили два солдата с собаками, а за ними косяком конники.
— Минут через тридцать они нас настигнут, а до темноты [...]пожалуй, с час будет.
— Надо обогнуть вершину горы Малинка, за ней развилка: четыре тропинки уходят от седловины. Там следы запутаем,—предложила Новоселова.
— Хорошо, попробуем. Двинулись, — распорядился Драчук.
В создавшейся обстановке разведчикам необходимо было, сохраняя силы, выиграть время, не дать преследователям увидеть их и приблизиться на расстояние винтовочного выстрела. Они быстро спустились с косогора, на котором росли стройные ели, пересекли впадину и начали подъем к горному кряжу по смешанному лесу.
Выдерживая нормальный темп ходьбы и не позволяя противнику сокращать дистанцию, разведчики забрались на макушку горы и с радостью уставились на уже нависшую над их головами черную тучу, которая стремительно надвигалась с юга. В лесу становилось сумрачйо. Вершины деревьев гудели, но ветер был еще слабый и видимость хорошая.
От ненастья разведчики укрылись в охотничьем домике. Драчук спал. Новоселова дежурила.
Ветер выл, дождь хлестал по тесовым стенам, барабанил по ветхой крыше, врывался в оконные проемы, закручивал пыль и мусор в избушке. Где-то неподалеку с треском и свистом рухнуло дерево, кто-то вскрикнул, глухо прогремел отдаленный взрыв, и непроглядная тьма дрогнула.
Разведчица поежилась. Ей послышалось, что ветер донес еще один отдаленный взрыв и стрекот автоматов, и опять там, на гребне горы, заколебалась тьма от белых вспышек, показалось, что они приближаются, нарастают. «Нет, это невозможно», — убеждала она себя и подошла к окну. Дождь, как иголками, хлестал в девичье лицо, в широко раскрытые глаза, которые вроде бы видели яркую точку пламени.
— Нет!.. — едва успела промолвить Новоселова, как дробные выстрелы прорвались сквозь шум бури. — Яша, немцы! — крикнула она.
Разведчик вскочил, схватил сразу оба мешка и метнулся из дома, Новоселова за ним. Ветер обрушил на них поток воды, качнул, стараясь повалить с ног. Вцепившись друг в друга, разведчики покатились по скользкой земле вниз, к кустам. С треском сверкнул взрыв, на секунду тьма отлетела. Миг, короткий миг, но даже его было достаточно, чтобы успеть заметить среди толстых стволов деревьев всадников.
Опять кромешная тьма и раскатистый до боли в ушах грохот. Освещенный изнутри дом дрогнул и исчез. Новоселова вскочила, отступила на шаг, стукнулась спиной о дерево, обернулась назад — напарника нет, побежала вперед и полетела в вымоину.
Всё. Тишина. Ветра здесь, под обрывом, почти нет. Он там, выше, гудит, свистит. Там строчат автоматы. «Кажется, жива». Катя пошевелила ногами, руками: боли нет.
— Яша! — тихо позвала она.
— Здесь я, не кричи. Цела?
— Да, а ты?
— В порядке. Уходить надо, а то, чего доброго, гранату сюда могут швырнуть, — говорит невидимый в темноте Драчук.
Новоселова почувствовала толчок в бок. Это напарник передает ей мешок. Теперь он почему-то не такой тяжелый, как раньше, но плечи от него все же болят.
На базу они пришли мокрые, уставшие.
В то утро Чайковский и Феденко вернулись на базу раньше обычного. Командир был чем-то расстроен. Девчата подали ребятам завтрак, и они молча поели. Потом Чайковский лег на разостланную плащ-палатку. Феденко же сел рядом с ним, уперся грудью в обхваченное руками колено и примирительно попросил:
— Не огорчайся. Деньков через тройку опять там засядем.
— За дураков их считаешь? — недовольно спросил командир.
— Никак нет! — ответил Феденко.— Умненькие они. Однако помяни потом мое слово, с послезавтра жандармы заглядывать туда не станут.
— Посмотрим, — пробурчал Чайковский и отвернулся от собеседника, давая понять, что разговор окончен.
Разведчицы переглянулись. Новоселова пожала плечами, подсела к Феденко и шепотом поинтересовалась:
— Что случилось?
Гриша скривил губы в усмешке, щелкнул пальцами и на ухо девушке пояснил:
— Кавалеристов бабахнули.
— И наблюдательный пункт потеряли, — добавил Чайковский.
— Псина во всем виновата,— Феденко оживился, вскочил.
— Проснулся он, значит, а она с обнаженными клыками над ним, норовя вцепиться в горло. Он и врезал ей между зубов из автомата. Оправданный поступок. Так ей и надо: не разевай пасть на нашего брата. Потом, естественно, кавалеристы пожаловали, мы их угостили [...] И сами драпу дали. Ну, я вам, девочки, скажу, летели мы не хуже стрел. [...]
Девчата, прикрывая рты руками, засмеялись. Улыбнулся и Чайковский.
— Порядок, — Феденко потер от удовольствия руки, козырнул и бойко осведомился: — Можно следовать к Драчуку?
— Действуй, — сказал Чайковский.
Феденко, напевая себе под нос какую-то
мелодию, покинул базу. Чайковский лег спать. Ползунова с Новоселовой тихо собрались, взяли фляги и, соблюдая осторожность, ушли к впадине, на дне которой бурлил ручей.
До звенящего на плоских камнях холодного потока девчата добрались быстро. Они умылись, налили во фляги ключевой воды и присели отдохнуть на прибитую между деревьями скамейку. [...] Они расслабились и поэтому не сразу уловили среди лесного шума скрежет кованых подошв о каменистую тропинку, протоптанную вдоль ручья. Поднимающиеся в гору были уже недалеко, когда разведчицы услышали их и, не мешкая, стрелой пронеслись по косогору и свалились в низину.
