правде).
[В]
<Какiе роды военнаго наказанiя существуютъ въ Россiи. Какiе существуютъ въ другихъ Европ. Державахъ.
Какой общiй духъ этаго законодательства.
Какой общiй духъ Европейскихъ законодательствъ? – Какъ выражается въ действительности Рус[ское] военно-уголовное законодательство (несообразность действ[ительности] съ законами) (обычай преступленiя зак[оновъ], причины тому. – )>
Цель угол[овнаго] законод[ательства] вообще <и военнаго въ частности – нравственность и духъ> угрозъ отстраненiе, исправленiе возмездiе единственно приложимыя угроз и отстр.
Какой долженъ быть духъ воен[наго] законодательства? возможность движенiя впередъ въ существующей форме къ нравствен[ности] и высот[е] дух[а], и въ этомъ различiе отъ гражданскаго законодательства. Какую изъ целей достигаетъ Русс[кое] зак[онодательство] (угрозы) и какъ въ какой степени.
Какой духъ его? признанiе солдатъ на низшей ступени. Сравненiе съ Европейскимъ (Исторической взглядъ случайность на то и другое).
Возможно ли улучшенiе нравственности и духа Русскаго войска при существу[ющемъ] закон[одательстве].
Что определяется преступленiемъ. Не дисциплина, а средства къ угнетенiю.
Сравненiе. – Какъ определяется преступленiе и назначается наказанiе. (Домашнее исправленiе). – Какiя наказанiя. – Выраженiе ихъ въ действительности, необходимыя и случайныя, историческiя – <Какъ они прилагаются> потребность солдата. Случайныхъ наказанiй 1) Безчеловечность 2) Непоня[т]ность 3) недостиженiе цели 4) несправедливость 5) вредное влiянiе на наказуемыхъ и наказывающихъ 6) истекающее изъ нихъ невозможность уваженiя къ законамъ и упадокъ духа (угнетенные). Относительно всего – факты, случаи, лица, характеры.
Есть ли возможность заменить ихъ. Штрафомъ? лишенiемъ правъ? продолженiемъ срока? – Нетъ. Заключенiемъ съ <вычитанiемъ> незачетомъ въ срокъ службы. –
Позорными наказанiями. –
Духъ войска при телесныхъ наказанiяхъ и безъ оныхъ. – Невозможность сравненiя съ общимъ уголовнымъ законодательствомъ; ибо цель военнаго – кроме нравственности есть духъ. –
Офицерская памятка
Написана Л.Н. Толстым 7 декабря 1901 года в Гаспре. Печатается по Полному собранию сочинений в 90 томах. Т. 34. Серия первая. Произведения. М.: Художественная литература, 1952.
А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его в глубине морской.
Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам, но горе тому человеку, через которого соблазн приходит.
(Мф. XVIII, 6, 7).
Во всех солдатских помещениях висит прибитая к стене так называемая «Солдатская памятка», составленная генералом Драгомировым. Памятка эта есть набор мнимо солдатских народных (совершенно чуждых всякому солдату) глупо-ухарских слов, перемешанных с кощунственными цитатами из евангелия. Евангельские изречения приведены в подтверждение того, что солдаты должны убивать, зубами грызть своих врагов: «сломился штык, бей кулаками, отказались кулаки, вцепись зубами». В заключение же «Памятки» сказано, что бог есть генерал солдат: «Бог ваш генерал».
Ничто очевиднее этой «Памятки» не доказывает ту ужасную степень невежества, рабской покорности и озверения, до которых дошли в наше время русские люди. С тех пор, как появилось это ужаснейшее кощунство и было вывешено во всех казармах, а это уж очень давно, ни один начальник, ни священник, которых, казалось, прямо касается извращение смысла евангельских текстов, не выразил осуждения этому отвратительному произведению, и оно продолжает печататься в миллионах экземпляров и читаться миллионами солдат, принимающих это ужасное сочинение за руководство их деятельности.
Памятка эта давно возмущала меня, и теперь, боясь, что я не успею до смерти сделать это, я написал обращение к солдатам, в котором стараюсь напомнить им о том, что они, как люди и христиане, имеют совсем другие обязанности перед богом, чем те, которые выставляются в этой памятке. Такое напоминание, я думаю, нужно не одним солдатам, но еще более офицерству (под офицерством я разумею всё военное начальство от прапорщика до генерала), которое поступает в военную службу или остается в ней не по принуждению, как солдаты, а по собственной охоте. Напоминание это, мне кажется, особенно нужно в наше время.
Ведь хорошо было лет 100 или 50 тому назад, когда война считалась неизбежным условием жизни народов, когда люди того народа, с которым велась война, считались варварами, неверными или злодеями и когда и в голову не приходило военным, чтобы они были нужны для подавления и усмирения своего народа, – хорошо было тогда, надев пестрый, обшитый галунами, мундирчик, ходить, гремя саблей и позванивая шпорами, или гарцовать перед полком, воображая себя героем, если еще и не пожертвовавшим, то все-таки готовым жертвовать жизнью для защиты своего отечества. Но теперь, когда частые международные сношения – торговые, общественные, научные, художественные – так сблизили народы между собой, что всякая война между европейскими народами представляется чем-то в роде семейного раздора, нарушающего самые священные связи людей, когда сотни обществ мира и тысячи статей, не только специальных, но и общих газет, не переставая, на все лады разъясняют безумие милитаризма и возможность и даже необходимость уничтожить войну; теперь, когда – и это самое главное – всё чаще и чаще приходится военным выступать не против внешних врагов для защиты от нападающих завоевателей или для увеличения славы и могущества своего отечества, а против безоружных фабричных или крестьян, – гарцование на лошадке в украшенном галунами мундирчике и щегольское выступание перед ротами уже становится не пустым, но простительным тщеславием, как это было прежде, а чем-то совсем другим.
В старину, хотя бы при Николае I, никому и в голову не приходило, что войска нужны преимущественно для того, чтобы стрелять по безоружным жителям. Теперь же в столицах и фабричных местах постоянно расположены войска с целью быть готовыми разогнать собирающихся рабочих, и редкий месяц проходит без того, чтобы войска не выводили из казарм с боевыми патронами и не ставили в скрытом месте с тем, чтобы они всякую минуту были готовы стрелять по народу.
Употребление войск против народа сделалось не только обычным явлением, но войска уже вперед формируются так, чтобы быть готовыми для этого своего употребления. Правительство не скрывает того, что распределение рекрутов по частям делается умышленно такое, чтобы солдаты никогда не были взяты из тех мест, где они стоят. Делается это с тою целью, чтобы солдатам не пришлось стрелять в своих родных.
Германский император прямо, при всяком наборе рекрутов, говорил и говорит (речь 23 мая 1901 г.), что присягнувшие ему солдаты принадлежат ему и телом и душой, что у них только один враг – это его враг, и что враг этот социалисты (т. е. рабочие), которых солдаты должны, если он велит им, застрелить (niederschiessen), хотя бы это были их родные братья или даже родители.
Кроме того в прежние времена, если войска и употреблялись против людей из народа, то те, против кого они употреблялись, были, или по крайней мере считались, злодеями, готовыми убивать и разорять мирных
