Глава 69 Осень 1919 года. Швейцарские тайны-2
Они встретились в освобожденном Маргенбурге. Немецкая вдова и русский генерал. Он был на семнадцать лет ее старше. Она поняла, что это именно тот человек, который ей нужен. В конце концов нужен не только ей но и Германии, чьи интересы она представляла. Если ей уготовано создать новую венценосную династию, то ей не нужна прогнившая кровь бесчисленных венценосцев Европы, когда уже совершенно непонятно, кто от кого произошел, и кого обвинять за болезни слабоумие рождающихся детей. Но пока разговор шел не об этом, а о Тройственном Союзе, и том, что и как предстоит сделать. А сделать предстоит многое. Вскоре в Маргенбург прибыл и барон Маннергейм. Судьба Балтики и северных районов Польши была предрешена[14]. Никакой жалости к судьбе поляков и их проблемам никто из лидеров Тройственного Союза не испытывал. Кровь за кровь. Где-то наверху хохотал разбуженный после долгой спячки и забвения и набиравший все новые и новые силы Сварог. Он уже набрал столько силы, что ему не нужны ни храмы, ни алтари, ни эти дурацкие жертвоприношения.
* * *
Хорунжий 6-й кавалерийской бригады, двигавшейся маршем из Красностава, пан Дышек с недоумением рассматривал в бинокль противоположный берег реки Вепрж, и захолустный городишко Пяски. "Это, что еще за на…!"- выругался хорунжий, протер глаза и снова посмотрел в бинокль. Весь противоположный берег реки был утыкан полосатыми пограничными красно белыми столбами, на каждом из которых был прикреплен четырехглавый орел. Столбы навели пана Дышека на очень печальные и злые размышления. "Это значит пока я там с инсургентами сражался, эти тыловые крысы себе землю захапали?". Однако мост через реку Вепрж сбивал с толку окончательно. На противоположном от него берегу стояло две будки и шлагбаум. Будки такие же, что и на границе Польши с Румынией. Рядом с будками были сложены полукругом мешки с песком в несколько ярусов, за которыми были видны пулеметы "Максим". На самом мосту находилось легко отодвигаемое в сторону сооружение из сколоченных на манер козлов жердей, опутанное колючей проволокой. Правда странность была не в этом. Над будками развевались флаги Российской империи, украшенные все теми же четырехглавыми орлами. Ну, допустим, что кто-то из русских легионеров получил таки обещанное Великим Юзефом гражданство, но эти то уродцы что тут делают?
А уродцами пан Дышек назвал странных типов одетых в форму казаков русской армии. У всех на рукавах были трехцветные русские нашивки, и… Ермолки, ну и пейсы естественно! На ермолках, будь он не ладен, был все тот же четырехглавый орел. Ну, и скажите, что это за на… На мосту, с его стороны маячила доска с тщательно выведенной на польском, английском, немецком и русском надпись: "Княжество Люблинское. Государственная граница. Проезд без таможенного досмотра запрещен.". Да чихал, я на тебя князь Люблинский! Будь ты хоть Великий Герцог! - решил пан Дышек, и скомандовал эскадронам двигаться вперед по дороге через мост, через это…ское княжество. Заметив движение в сторону моста, странные ребята с пейсами заметно оживились. Пану Дышеку на скаку даже показалось, что где-то блеснули линзы какой-то оптики. Наверное все же показалось. Заграждение на мосту эти "казаки" убирать судя по всему не собирались. Но это и не страшно. Польские уланы сметают и не такие препятствия, с дикими криками кавалерия перешла на галоп. Ну держитесь схизматики! Дробный перестук десятка пулеметов, и тявканье мелкокалиберных пушек, с противоположного берега превратили красивую картинку кавалерийской атаки в какую-то фантасмагорию. Вскоре в какофонию звуков вмешались залпы винтовок. Верный конь пана хорунжего был сражен пулей подлых инсургентов. Дышек вылетел из седла и от удара о землю потерял на какое-то время сознание. Очнулся он от непривычной тишины, которая прерывалась какими-то глухими ударами, и вскриками. Он попытался приподняться но свет ему заслонила фигура с пейсами и винтовкой в руке. Последнее, что увидел, в своей жизни пан хорунжий это ослепительная вспышка света мелькнувшая перед глазами, в момент когда удар приклада размозжил ему череп. Еврейское казачество Княжество Люблинского знало свое дело, и хлеб ело не зря.
* * *
- И что же у пана есть чем платить?- задал вопрос крючконосый пожилой старикашка в заношенном сюртуке, - если у пана есть чем платить, то старый Абрам не будет забирать у пана его поместье!
- Постойте Абрам Давидович, вы же были у меня управляющим десять лет, почему я Вам должен платить за свое же поместье? Вы ведь вели все мои дела и говорили, что все в порядке!
- Времена меняются пан Станислав, и старый Абрам тоже хочет кушать! - произнес старикашка, оглянувшись на группу еврейских казаков мрачно стоящих за его спиной, - Поймите, пан Станислав, таки не старый Абрам будет здесь паном, а князь Калита, или вам не нужны дармовые деньги?
- Дармовые? Помилуй бог! Вы хотите забрать мое поместье почти задаром, и говорите о дармовых деньгах! У вас есть совесть Абрам Давидович!
- Что такое совесть пан Станислав? Я ведь не себе забираю и тоже в убытке!
- В убытке? Вы что, издеваетесь?
- Вы будете платить пан Станислав, или Вы будете продавать? Хотите я продам Вам парабеллум? Или лучше возьмете деньгами?
* * *
Закончив сделку с паном Станиславом старый Абрам направился в шинку к Срулю Азелевичу. Ему нравилось данное заведение. По крайней мере рисовую сакэ, которой Сруль торговал в данном заведении не разбавляли. За одним из столиков в полутемном зале, сидел Мойша Азельман, который тоже работал у Калиты. Но в другом ведомстве, и занимался соответственно другими делами. Вид сегодня у Мойши был донельзя счастливый. Рядом с ним на столике стояла литровая бутылка сакэ марки "Слезы камикадзе", сам же он с аппетитом наяривал свиную отбивную, от запаха которой, у Абрама потекли слюнки. Не долго думая он закал себе такую же, и примостырился рядом. Конечно же это было несколько в новее, но именно князь Калита, открыл секрет, как сделать практически любые продукты кошерными. Все дело было в юрилических тонкостях, и способности князя переворачивать все с ног на голову по нескольку раз во время дискуссии. По всей Европе, уже расползлись слухи о том, как Калита в споре с Люблинским кагалом доказал, что свинья, это корова, и мясо свиньи, тоже кошерное, причем сделал это опираясь на знание Талмуда. Конечно же нашлись ретрограды и консерваторы, которые не поддержали данное новвоведение. Но старый Абрам был уверен, что говоря на людях одно, эти ретрограды по ночам наяриваяют свиные отбивные за обе щеки.
Посмотрев с восхищением на молоденькую официантку - Сару, младшую дочь Сруля, которая принесла ему заказ, на ее стройные ножки, молодую упругую грудь, гибкий стан, старый Абрам причмокнул от удовольствия, а затем вступил в беседу с Мойшей, который как ему было известно торговал куриными яйцами.
- Мойша, я конечно дико извиняюсь, но я много думал, наверное стар стал старый Абрам. Почему вы покупаете яйца в Кракове по семь грошей за штуку, а продаете их по пять?
- Чтобы иметь прибыль.
- Но как таки вы ухитряетесь получить прибыль? Вы ведь теряете по два гроша на каждом яйце.
- И все-таки я получаю прибыль - по три с четвертью гроша с яйца, потому что продаю их по четыре с четвертью гроша жителям Кракова. Потом я у них скупаю эти яйца по семь грошей. Разумеется, прибыль получаю не я. Ее получает Калита, и он мне хорошо платит.
Старый Абрам, задумался. Мимо него на подносе пронесли шкворчащую и чудесно пахнущую кровяную колбасу. Он щеклнул пальцами и воскликнул:
- Сара! Девочка! Принеси мне тоже этой колбаски, и пивка что ли!
- Вам какого дядя Абрам - варшавского или баварского?
- Конечно баварского! И обращаясь к захиелевшему Мойше продолжил:
- А жители, которым вы продаете яйца по четыре с четвертью гроша за штуку, получают прибыль в размере по два и три четверти гроша за яйцо, когда продают их вам обратно по семь центов за штуку. Правильно? Таки я не понял, почему бы вам не продавать яйца непосредственно самому себе и вовсе не иметь дела с этим народом?
- А потому, что я и есть тот самый народ, у которого я покупаю яйца, - объяснил Мойша. - Когда народ покупает у меня яйца, я получаю прибыль по три с четвертью гроша за штуку. Таким образом, в итоге доход составляет шесть грошей за яйцо. Продавая яйца по пять грошей, я теряю только по два гроша на яйце. Вот так я и получаю прибыль - покупаю по семь грошей за штуку и продаю по пять. Я плачу только по одному грошу за яйцо в Люблине.
- В Кракове, - поправил Авраам. - Ведь вы покупаете яйца в Кракове, а не в Люблине. Мойша гордо усмехнулся.
- Я не покупаю яйца в Кракове, - признался он с нескрываемым удовольствием. - Купив яйца в Люблине по грошу за штуку, я затем тайно их переправляю в Краков, но уже по четыре с половиной гроша. С тем чтобы, когда спрос Кракове возрастет, повысить цену до семи грошей за штуку.
