Они двинулись по кругу…
Барабанный бой разогревал кровь. Помогал поймать ритм, собраться, отстраниться от бурливших чувств, мешающих мыслить трезво. Быстрый взгляд выхватил из толпы рассматривающего свои руки Скорняка и прижимавшуюся к его плечу Талею.
«Брось! Оставь! Забудь про них… Думай о бое. Пусть останется только злость. Холодная, ждущая своего мгновения, чтобы ужалить, наказать…»
— Не трясись, — покачивая чеканом, промолвил Тэзир. — Больно не будет. Ну, если и будет, то совсем чуть-чуть.
Он воспринял ее дрожь за страх? Болван!
Девушка в три широких шага обогнула зубоскала, сделала ложный выпад в плечо. Отступила. Сменила ритм шагов, увеличив скорость. Так сложнее атаковать, целиться, но и достать ее непросто. Она быстрее, ловчее…
Тэзир несильно пнул ее в голень, стараясь сбить с шага. Ная легко увернулась.
«Бум-бум-бум…»
Воздух вибрировал барабанным гулом.
«Бум-бум-бум…»
Вторило ему биение крови.
Шум в ушах. Злость. Промокшая от пота одежда. Весь мир — круг площадки. В этом месте нет никого, кроме врага. Все, что разделяет их — несколько шагов.
Ная двигалась стремительно. Кружила. Запутывала. Делала выпады. Отскакивала. Но стоило признать — Тезир тоже был хорош. Чеканом владел мастерски. Все ее удары предугадывал, словно знал о них заранее. Захотел бы, давно достал ее, но мерзавец играл, как кот с мышкой. И это бесило.
Рывок навстречу противнику, «сестренки» замелькали в руках, заставив парня отступить. Еще напор — и он будет прижат к скале. Ладонь с одним из кинжалов уже летела вперед. Лезвие почти коснулось довольной до нельзя рожицы Тезира, как вдруг он ускользнул. Как — непонятно. Качнулся вправо, а сам нырнул под левую руку.
Ная промахнулась. Промахнулась сильно и глупо, сбилась с шага, потеряла равновесие. Недопустимая ошибка! Лезвие чиркнуло по скале, выбив сноп искр. Теперь она оказалась загнана в ловушку. Отступать некуда. А у балагура отличная возможность поквитаться. Но вместо разящего удара ей достался обидный шлепок ладонью по попе.
— Мне нравится этот бой! — прошептал Тэзир, прижав к себе противницу. — Полезно. Приятно. Весело.
Девушка отмахнулась, угодив оголовьем кинжала парню в предплечье. Попала хорошо, жестко. Пользуясь замешательством противника, всадила каблук ему в голеностоп. И сама вскрикнула, согнувшись пополам от боли, пронзившей ногу и вмиг онемевшую руку. Вот и цена их глупости. Боль одного стала боль второго. И как теперь набить балагуру морду?
— Что? Понравилось? — язвительно поинтересовался Тэзир, потирая плечо. — Впредь думай, когда бьешь.
Наверное, со стороны это выглядело занимательно, как два, воспринимающих себя будто одно целое, дурака пытаются пустить кровь друг другу. Потому как за столами стихли все разговоры, а наставники следили за поединком с немалым интересом. Да кто в том виноват, кроме нее с балагуром?
Ная вывернулась. Ушла в сторону с ударом, который кое-как ухитрился отразить топорищем Тэзир. Будь он менее проворным и сильным — остался бы без пальцев. А так, отвел одну из «сестренок» в сторону, от удара второй ушел.
— Взбесилась? — Лицо парня покрылось капельками пота.
Ная снова набросилась на него. И плевать, что, пусти противник серьезно в ход чекан, кинжалами она не сумеет защититься! Но Тэзир пока предпочитал играть на публику. Больше не давал ей порвать дистанцию, все наскоки встречал жестко, и всякий раз умудрялся выставить Наю дурочкой.
От мыслей, что весь этот балаган видит Скорняк, девушка потеряла над собой контроль. Швырнула одну из «сестренок» в противника. Смерть пролетела в трех пальцах от него, застряла в кадке с мочеными яблоками.
Тэзир на мгновение оцепенел, понял, что игра давно превратилась в нечто более опасное. А для его противницы и не была игрой с самого начала. Парень перестал ухмыляться и болтать.
И сделал то, что мог сделать гораздо раньше.
Загнав Наю в угол, несильно зацепил острой стороной чекана по бедру. Всего лишь царапина, но достаточно глубокая, чтобы кровь пропитала легкую ткань. В тот же миг кровь выступила и на бедре балагура, хотя его и не коснулась сталь «сестренок».
— Бой окончен! Кровь пролита! — провозгласил Кагар-Радшу, встав с места. Оставшись глухой к словам Призванного, Ная кинулась на Тэзира, сбила с ног. Оседлала, замахнулась кинжалом… Порыв ветра сбросил ее с противника. Тут же навалилась невидимая тяжесть, буквально вжав в землю.
— Ная, хватит! — громыхнул Кагар-Радшу. — Я сказал — бой окончен!
Девушка с замиранием сердца повернула голову, боясь увидеть осуждающий взгляд Скорняка. Но увидела то, что ранило сильнее позорного поражения.
Пустующее место на скамье и исчезнувшие со стола два глиняных кубка и большой кувшин.
Она закрыла глаза, загоняя боль вглубь себя. Медленно поднялась, согласно правилам, поклонилась Тэзиру, затем главам кланов и всем остальным, кто следил за боем. После чего покинула празднество, спеша скрыться в темноте.
Светившееся окошко воспринималось как пощечина. Наверное, следовало утереться и уйти, кусая в обиде губы, но сегодня, видно, день такой — совершать глупости. Ная бесшумно прокралась по тропе к дому, прижалась спиной к стене. Ночь стояла душная, и дверь была приотворена, бросая на землю полосу света. Подойти ближе — выдать себя. Впрочем, ей и здесь все прекрасно слышно. Скорняк с Талеей от души смеялись, что-то обсуждая. Уж не ее ли поединок с Тэзиром? Но даже не это вызвало горечь, а смех Скорняка. Прежде ей ни разу не приходилось видеть его смеющимся, а тут и побрился ради Талеи, и веселится — словно совсем другой человек. Теперь понятно, почему он ее выпроваживал, кого ждал. Девушка прислушалась, о чем они говорят.
— Пять лет прошло с последней встречи, а ты все такая же неунывающая хохотушка.
«И разговаривает с Верховной, не как со мной — сухо, а нежно!» — продолжала бередить себя Ная ревностью.
— Мог бы и приехать, проведать старую подругу. — «Ну да, подругу, как же!» — У нас тоже достаточно красивых, способных девочек, требующих твоего внимания, как ваша… как там ее… Ная. Одаренная, кстати, малышка.
Привратница напряглась. Ногти вонзились в ладони. «Сладкоголосая сука. Медом изливается, а сама ужалить норовит…»
Скрипнула скамья, раздались шаги по комнате. Затем послышался звук льющейся жидкости.
— Еще вина?
— Нет, хватит с меня. Да и ты достаточно сегодня выпил, больше обычного. Тебя так расстроил тот мальчик, что разделил с твоей подопечной чашу единения душ?
— Она не моя ученица — Кагара. Он ее готовил.
— Но погружал-то ее ты, дав захватить столько силы Незыблемой, сколько она смогла вместить. Дыхание Даады пропитало ее так, что оторопь берет… Знаешь, она чем-то напоминает Талкару. Такая же целеустремленная, отважная, не довольствующаяся малым, изворотливая и пылкая. Не находишь?
