Я просунул руку через иллюминатор, нащупал задвижку. Резаком я, как выяснилось, почти полностью разрушил внутренний люк – он легко скользнул в сторону. Я закатился внутрь.
Что бы я ни делал, давление воздуха не даст открыть внешний люк. И не было возможности закрыть внутренний. Несколько секунд я колебался, понимая, что погибнут пассажиры. Но Стангера надо было остановить во что бы то ни стало – иначе его сообщники установят диктатуру, станут подавлять колонии, сделают своими узниками миллиарды жителей Земли.
Я направил лазер на иллюминатор. Стекло раскалилось, задрожало. Завыли сирены. Стекло резко вылетело. Я сунул голову в коридор, навстречу потоку выходящего воздуха.
В корабле все было тихо. Стангер закрыл все коридорные переборки, и декомпрессия произошла только в моей секции. Надо ли мне помолиться за пассажиров, которых я решился убить? Нет. Это явилось бы богохульством. Рядом с обеденным залом было всего несколько кабин. Возможно, их обитатели бежали. Или же Стангер куда-то их перевел, подальше от потенциально опасного воздушного шлюза. А может… Я никогда этого не узнаю.
Дышать в скафандре было тяжело. Я толчком открыл внешний люк. Помогая себе тростью, подкатился в кресле, чтобы схватиться за поручень, и вывалился наружу. Металлический корпус корабля блокировал гравитационное поле. Мое тело тут же стало невесомым. Боль в спине уменьшилась – словно уснул до поры до времени вулкан.
Я включил мои ручные магниты. Волоча за собой ноги и трость, я дюйм за дюймом двигался вдоль корпуса к носу корабля, перебирая руками.
Один Господь Бог знал, что предпринимал в этот момент Стангер и что он планировал. Я пытался спастись – примерно это он должен был предвидеть. Станет ли он меня преследовать? Будет ли рад увидеть мой конец?
Этого я не знал.
И это меня больше не заботило.
20
С большим трудом, медленно, я перебрался с одного диска-уровня на другой. Вдоль всего первого уровня тянулась одна из гигантских причальных камер «Галактики».
Казалось, прошла целая жизнь, прежде чем я подплыл к огромному люку, открывавшему вход в причальную камеру. Никакой щели, чтобы попасть в нее, не было видно.
Но она мне и не требовалась. Рядом был служебный люк – для членов экипажа, работавших в камере.
Я нажал на кнопку.
Люк скользнул в сторону.
Стангер не подумал о том, чтобы заблокировать доступ к капитанскому мостику. И зачем бы он стал это делать? Из соображений безопасности замки открывались снаружи. А какой член экипажа решился бы заняться ремонтом изнутри? Чтобы его выбросило в безвоздушное пространство и он не мог бы вернуться обратно?.. Несмотря на мое и без того несчастное положение, я вздрогнул.
Я вполз в люк по-пластунски. Гравитация немедленно прижала меня к палубе. Я протянул трость, захлопнул за собой люк и подождал, пока закроются замки. Тут же у замка и на капитанском мостике зажглись сигнальные лампочки.
Теперь Стангеру было известно мое местонахождение. Я ткнул внутренний люк. Он скользнул в сторону – и тут же замигал сигнал тревоги.
Сдерживая стоны, я вполз внутрь.
Стекло моего шлема запотело. Выругавшись, я снял его. Лазер был у меня в кобуре. Я отстегнул на ней застежку.
«Ползи, Сифорт. Пусть будет больно. Это ненадолго».
Взлетно-посадочная камера была огромной, но я находился около шлюза, ведущего в коридор первого уровня. Я полз по палубе, подтягивая ноги руками.
Я впал в такое состояние, что уже не ощущал особой боли. Это помогало быстрее ползти. Насколько я помнил, у меня осталась пара зарядов, чтобы отправить самого себя в ад. Ни в каком пекле мне не могли причинить больших страданий, чем я уже испытал.
Позади меня поблескивал в тишине космический катер. На корабле наверняка подумают, что я хотел его увести.
Как я и ожидал, сигнальная лампочка на шлюзе между камерой и первым уровнем начала мигать. Я лег на палубу и стал ждать, направив ствол пистолета вперед. Крышка внутреннего люка скользнула вбок. Я выстрелил в сторону шлюза. Послышались приглушенные скафандрами крики. Мой лазер пискнул: оставался один заряд. Я поставил пистолет на предохранитель.
«Это капитан. Он в приемной камере. Паннер и Гос-сет, соберите команду из двадцати человек и встречайте его в секции 7, надо с этим покончить. Если увидите его первыми, открывайте огонь на поражение».
Я подполз к шлюзу. Забрался в него, упав на дымящееся тело. Ткнул внутренний люк.
Декомпрессии не было ни с одной стороны, и нормализовывать давление не было необходимости. Люк открылся.
Я оказался в коридоре.
Где-то рядом находился капитанский мостик, это было мне известно. Но в каком направлении?
На западе. Он непременно должен быть на западе. У меня просто не осталось бы сил, чтобы исправить ошибку.
Коридор оказался пуст. Этого следовало ожидать: команду отослали к обеденному залу. Но кто-то все же должен был охранять капитанский мостик. Стангер называл лейтенанта Гарроу…
Пользуясь уже испытанным методом, я двигался вдоль стены, руками приподнимая то одну ногу, то другую. Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций адмирал Сифорт совершенствовался в своем любимом занятии – ползании. Что-то напевая про себя. Весь в поту.
Впереди на палубе валялось что-то бесформенное. Всматриваться времени не было.
«Вперед, Сифорт. Ты почти у цели».
Я преодолел последние несколько метров до мостика.
Весь дрожа, я распластался на палубе и смотрел на закрытый люк.
Справа от меня лежало чье-то ужасно обгоревшее тело. Я с трудом различил, что униформа погибшего была серой.
Безжизненные глаза, простое юношеское лицо искажено агонией.
Из груди у меня вырвался приглушенный крик. Моя ладонь скользнула в сторону и сжала безжизненную руку Дэнила Бевина.
Мы лежали рядом в коридоре у капитанского мостика. Время от времени я проверял предохранитель лазера и убеждался, что остался еще один заряд.
«Это я сотворил с тобой такое. Я убил Тебя. Ты был еще совсем мальчишкой. Я вытащил тебя из Академии. Я смеялся над Тобой. Прости меня, Дэнил. Или это сам Господь Бог? Я слишком устал. Простите меня оба.
Ты оставил его со мной, под мою ответственность, и я погубил его, как погубил их всех. Почему Ты не остановил меня?»
Я дотронулся до холодного запястья Дэнила.
«Теперь все, что будет, – будет лучше. Я одену тебя в новую серую форму. Тэд снимет твои обуглившиеся тряпки.
Боже, я ненавижу Тебя за то, что не остановил меня. Ты всегда можешь это сделать. А теперь Ты отвернулся от меня – но зачем от него? Он был одним из рабов Твоих».
В коридоре было тихо и пустынно.
Прижав подбородок к полу, я дремал в метре от толстого металлического люка, ведущего на капитанский мостик. Зажатый в правой руке пистолет был нацелен вперед. Время от времени меня посещала мысль перенацелить его себе в лицо и присоединиться к Дэнилу и Джейсону. Если они примут меня.
Я вспомнил слова Дэнила: «Как вы думаете – если я все буду делать хорошо, меня могут послать на „Галактику“, когда я стану гардемарином?»
Он так этого хотел. Вот я и привел его сюда. Выполнил его желание. И его больше никогда никуда не пошлют.
Некоторые из нас становятся орудиями сатаны.
«Насылай громы и молнии и рассеивай людей тех, осыпай их стрелами и поражай насмерть».
Остался один выстрел. Палец стал неметь.
По спине у меня плясали горячие ножи.
Дэнил преклонил колени перед могилой Джейсона, коснувшись меня своим маленьким телом. Встретились ли вы, вы двое? Говорите ли вы обо мне? Станете ли осуждать меня, как следовало бы?
Я успокаивающе пожал руку Дэнила. Искушению остаться в живых я не поддамся. Ствол моего пистолета стал медленно поворачиваться. Вот он направлен в мой жаждущий смертельного огня рот…
Люк капитанского мостика начал открываться.
Показалась пара начищенных ботинок.
Запястье мое мигом повернулось. Я нажал на спусковой крючок. Ботинки исчезли во вспышке огня.
Раздался тяжелый стук. Капитан Стангер упал лицом на палубу. Его глаза вылезали из орбит. Он дико кричал, бился о палубу, снова кричал…
Кто-то нажал кнопку. Люк начал закрываться.
Я лежал на дрожащей палубе, лаская руку Дэнила…
– Капитан Сифорт? Я ничего не ответил.
– Сэр, не стреляйте. Пожалуйста, сэр.
Я не мог сделать и движения. Боль в спине перешла в новое качество. Онемение принесло облегчение.
– Я прочитал судовой журнал, когда вводил информацию о смерти капитана. Я хочу выйти. Я не вооружен. Даю слово, я оставил свой пистолет на приборной доске. Вы слышите меня?
Я лежал молча, прислонившись щекой к холодной палубе. Пусть выходит, если ему хочется. В моем лазере не осталось зарядов. Все, что я мог, – это укусить его за ботинок.
Дверь начала открываться. Мы простерлись друг против друга с Улиссесом Стангером. Его глаза были тусклыми, безжизненными. Мои блестели.
