– Нам не справиться с болезнью, – тихо проговорил Хегази. – Мы только затормозили ее развитие посредством глубокой заморозки. Она, вернее сказать, он, вирус, постепенно распространяется, поглощая массу корабля и преобразуя ее в собственную ткань.
– Значит, капитан еще жив, по крайней мере, с биологической точки зрения?
Садзаки кивнул:
– Конечно. Впрочем, ни один организм нельзя назвать живым при такой температуре. Но если согреть капитана… какие-то его фрагменты могут возобновить функционирование.
– Как-то это не вселяет больших надежд.
– Вы здесь для того, чтобы лечить Бреннигена, а не сомнения высказывать.
Капитан больше всего напоминал статую с серебристыми щупальцами; они тянулись на десятки метров, завораживая зловещей биохимерической красотой. Криокапсула в центре промороженного отсека номинально функционировала – благодаря то ли заложенной в нее конструкторами сверхнадежности, то ли какому-то чуду. Но от ее симметрии ничего не осталось – корпус был измят и местами разорван медленной, как ползущий ледник, и такой же неудержимой силой. Увеличиваясь в объеме, тело капитана сокрушило бо́льшую часть приборов жизнеобеспечения и контроля; исчезли и окружавшие капсулу энтоптики. Уцелевшие датчики в основном показывали чепуху – бессмысленные письмена маразматичных машин.
Хоури нисколько не огорчил выход энтоптиков из строя. Ей казалось, что иначе иллюзии тоже претерпели бы жуткие деформации. Хороводы изуродованных серафимов и искалеченных херувимов только подчеркивали бы тяжесть болезни капитана.
– Вам нужен не врач, а священник, – сказал Силвест.
– А Кэлвин говорит иначе, – ответил Садзаки. – Ему не терпится взяться за работу.
– Тогда копия, сделанная в Кювье, просто сошла с ума. Ваш капитан не болен. Он даже не мертв, поскольку того, что было когда-то живым, уже не осталось.
– Тем не менее вы нам поможете, – заявил Садзаки. – У вас будут ассистенты. Скоро поправится Илиа. Она считает, что ей удалось получить перспективное средство от чумы – новый ретровирус. На небольших срезах ткани он проявил себя хорошо. Но Вольева оружейник, а испытывать ретровирус на капитане – задача для медика. Зато она предоставит вам все необходимые инструменты.
Силвест улыбнулся, глядя на Садзаки:
– Уверен, вы уже обсудили это с Кэлвином.
– Скажем так: его известили. Он готов попытаться, допускает эффективность ретровируса. Вам от этого легче?
– Я преклоняюсь перед мудростью Кэлвина, – ответил Силвест. – Он врач не чета мне. Но прежде, чем мы предпримем какие бы то ни было действия, надо договориться об условиях.
– Условий не будет, – твердо сказал Садзаки. – Смиритесь с этим. Не надейтесь, что мы забудем о возможности влиять на вас через Паскаль.
– Не советую даже пытаться – вы очень сильно пожалеете.
Хоури что-то кольнуло. Уже несколько раз у нее возникало подозрение: дело нечисто. То же самое, должно быть, испытывали и другие, хотя на их лицах ничего нельзя было прочесть. Слишком уж самоуверенно держался Силвест. Да, причина именно в этом. Так не должен вести себя тот, кого похитили и принуждают к весьма неприятному занятию. А он нахален, будто у него полный рукав козырей.
– Я вылечу вашего несчастного капитана, – сказал Силвест. – В крайнем случае докажу, что этого сделать нельзя. Но взамен вы мне окажете небольшую услугу.
– Извините, – вмешался Хегази. – Но когда торг идет с позиций слабости, услуг не просят.
– А кто говорит о слабости? – Силвест опять улыбнулся, на этот раз с откровенной злостью и с чем-то еще, опасно похожим на радость. – Перед тем как я покинул Мантель, тюремщики сделали мне последнее маленькое одолжение. Едва ли они считали себя чем-то обязанными, но ведь речь шла о пустяке. И этот пустяк давал возможность подложить вам свинью, что весьма импонировало этим людям. Они расставались со мной насовсем – но не понимали, почему должны дать вам именно то, что вы хотите получить.
– Мне все это не очень нравится, – сказал Хегази.
– Поверьте, вам это понравится еще меньше. А сейчас я вынужден задать вам вопрос, чтобы прояснить наши позиции.
– Валяйте! – бросил Садзаки.
– Вам известно, что такое «горячая пыль»?
– Не забывайте, что вы разговариваете с ультра.
– Я помню. Просто хочу убедиться, что у вас не будет иллюзий. Итак, вы знаете, что частицы «горячей пыли» могут быть заключены в контейнер меньше булавочной головки? Конечно знаете. – Он постучал пальцем по подбородку на манер опытного адвоката. – Вы в курсе, что сюда прилетал Ремиллиод? Это последний субсветовик, который торговал с Ресургемом.
– Да, мы в курсе.
– Ну так вот: Ремиллиод продал нам «горячую пыль». Совсем немного, но достаточно для колонии, которая затевала масштабный проект по ландшафтной архитектуре на поверхности планеты. Часть этих «булавочных головок» – порядка дюжины – попала в руки людей, которые держали меня в плену. Продолжать или вам уже все ясно?
– Боюсь, я понял, – сказал Садзаки, – но вы все-таки продолжайте.
– Одна из этих «булавочных головок» включена в зрительную систему, которую в свое время для меня изготовил Кэл. Этой системе не нужен ток, и, если вы даже разберете мои глаза, все равно не узнаете, в какой из деталей заключена бомба. Впрочем, вы вряд ли на это пойдете, так как попытка манипулировать с моими глазами обязательно закончится взрывом, причем сила взрыва будет такова, что превратит передний километр корабля в совершенно бесполезный кусок стекла. Убейте меня или окажите воздействие, которое изменит функциональные параметры моего организма, и адская машина рванет. Это ясно?
– Как стекло.
– Отлично. Причините вред Паскаль, и случится то же самое. Я могу спустить пружинку по желанию, отдав ряд нейронных сигналов. Конечно, я и сам погибну при этом – результат будет ошеломляющий. – Силвест сложил руки на груди, улыбаясь, как статуя Будды. – Что скажете насчет небольших мирных переговоров?
Садзаки не произнес ни слова за время, показавшееся чуть ли не вечностью. Безусловно, он обдумывал услышанное от Силвеста. Затем сказал, будто не обращаясь ни к кому:
– Мы можем проявить гибкость.
– Отлично. Тогда, вероятно, вам будут интересны мои условия?
– Не терпится услышать.
– Благодаря пережитым недавно неприятностям, – сказал Силвест, – я получил неплохое представление о возможностях вашего корабля. Подозреваю, что та скромная демонстрация показывает лишь одно из самых небольших его достоинств?
– У нас есть… другие возможности, но на такие темы лучше побеседовать с Илиа. К чему вы клоните?
Силвест усмехнулся:
– Прежде чем отвечу на этот вопрос, вы меня кое-куда отвезете.
Глава девятнадцатая
Система Дельты Павлина, год 2566-й
Они вернулись в рубку.
В прошлый раз Силвест тоже здесь бывал. И провел в общей сложности несколько сот часов. Но все же рубка снова произвела на него сильное впечатление. Кольца из пустых кресел, амфитеатром поднимающиеся к потолку, придавали помещению сходство с залом суда, где вот-вот должно начаться слушание важнейшего дела. Сейчас сюда войдут присяжные и рассядутся по креслам. Судебное решение уже созрело, оно висит в воздухе и будет немедленно оглашено.
Силвест перебрал свои ощущения и не нашел среди них ни одного, хоть отдаленно напоминавшего чувство вины, а потому решил, что наказание ему не грозит. Но на его плечах лежала тяжесть, знакомая любому судье – бремя ответственности. Есть задача, которую Силвест должен решить не только публично, но и в соответствии с требованиями высочайшего мастерства. И если он потерпит фиаско, не только пострадает его достоинство – будет разорвана длинная и тщательно подготовленная цепь событий, приведшая его в данную точку. Цепь, которая тянется из прошлого, из невообразимой дали.
Силвест огляделся и увидел в геометрическом центре помещения какой-то шар. С трудом по ряду наиболее типичных признаков его глаза узнали голографический глобус Ресургема.
– Мы все еще на орбите? – спросил Силвест.
– Какой смысл, если вы здесь? – покачал головой Садзаки. – У нас не было других дел на Ресургеме.
– Опасаетесь мести колонистов?
– Допускаю, что они могли бы создать для нас кое-какие неудобства.
Все помолчали, а потом Силвест сказал:
– Ресургем вас никогда не интересовал, я прав? Весь этот длиннейший путь вы проделали только ради меня. Похоже на глупость, переходящую в одержимость.
– На все про все ушло несколько месяцев, – усмехнулся Садзаки. – Для нас, разумеется. Не льстите себе, никто бы не стал гоняться за вашей особой годами. Вернемся, однако, к нашим делам. На первый вопрос отвечаю: мы не на орбите. Как только вы оказались на борту, мы ушли с ускорением от эклиптики.
– Я же еще не сказал, куда мне нужно попасть.
– Не сказали. Но мы хотим оставить между собой и колонией хотя бы одну стандартную астрономическую единицу, после чего притормозить и обдумать ситуацию. – Садзаки щелкнул пальцами, подзывая робокресло, сел и подождал, пока придвинутся еще четыре – для Силвеста, Паскаль, Хегази и Хоури. – Конечно же, мы рассчитываем, что в это время вы уже будете заниматься лечением капитана.
