Я без колебаний крикнула им:
— Лучше садитесь в свою машину, парни. Я вас предупредила, а теперь наберу 911, после чего позвоню Грею. На вашем месте, я бы быстренько убралась отсюда, пока Грей не вернулся.
Повернувшись к входной двери, я сделал три шага и уже коснулась дверной ручки, но замерла на месте, услышав ответный крик Бадди:
— Ну что же ты, Айви, разве можно вести себя так, впервые встретившись с родным папочкой?
Это было глупо, я знала. Мне следовало войти в дом, позвонить в 911, потом Грею, но вместо этого я повернула к ним голову и посмотрела на мужчину, идущего к крыльцу с Бадди.
Эти волосы выглядели, как мои.
Волосы, как мои.
Я вытаращила глаза.
Они подошли вплотную к крыльцу и остановились.
Бадди, как я заметила, бросив на него взгляд, ухмылялся. Выглядел довольным собой.
Мужчина не сводил с меня глаз. От него исходило любопытство. А еще нерешительность. И, несмотря на его высокий рост, крепкое телосложение, обветренное лицо и заломы у груб, я почувствовала намек на страх.
— Хут Букер, хочу познакомить вас с вашей дочерью, бывшей кидалой в бильярд, бывшей стриптизершей из Вегаса, нынешней ковбойской подружкой, Айви Лару, — представил Бадди, наслаждаясь каждой минутой этого, но мои глаза были прикованы к Хуту Букеру…
Хут Букер…
Мой отец.
И при словах Бадди глаза Хута Букера испуганно сузились и метнулись к Бадди.
— Счастливого Рождества. — Бадди радостно улыбнулся и наклонился вперед. — О, и, чтобы ты знала, Хут пару лет назад вышел из тюрьмы. Убийство первой степени. Я, конечно, мало что знаю об этих вещах, но, полагаю, это плохо.
— Начальник, думаю, ты сказал достаточно, — в раздражении заявил глубокий, рокочущий голос Хута Букера, и он перевел взгляд с Бадди на меня. — Я не знаю этого парня, он нашел меня, сказал, что знает тебя, заплатил за то, чтобы я сюда приехал. Клянусь, девочка, до этой самой секунды, когда он превратился в мудака, этот мужик был со мной сама вежливость. Теперь я вижу, что у вас двоих есть история, но мне в ней нет места. Я просто хотел познакомиться со своей дочерью.
Со своей дочерью.
Со мной.
Я уставилась на него, не двигаясь, все еще не отпуская дверную ручку.
Бадди свирепо смотрел на Хута Букера.
Хут Букер уставился на меня.
Затем он покачал головой, закрыл глаза и на секунду отвел взгляд, ожидая того, что я не пойму тех эмоций, которые в них отражаются, прежде чем он их откроет.
Его взгляд вернулся ко мне, и я увидела, как его лицо исказилось болью, прежде чем он прошептал:
— Господи, бл*дь, я смотрю на тебя, и не могу поверить своим глазам, не могу, бл*дь, принять это. Как я мог создать нечто столь прекрасное, как ты?
О, Боже.
— Я не знаю, — прошептала я, шевеля только губами.
— Шейла Бейли — твоя мать? — спросил он.
— Она родила меня, — ответила я все также тихо.
Он кивнул, его лицо озарила легкая улыбка:
— Да, видимо, Шейла так и не изменилась.
— Нет, — прошептала я.
Улыбка исчезла, и он уставился на меня, читая мои эмоции, словно знал всю мою жизнь, либо потому, что я была слишком ошеломлена происходящим, чтобы скрыть их, либо потому, что у него было больше опыта, чем у меня.
Я решила, что и то, и другое.
— Ничего хорошего ты от нее не видела, — прошептал он.
— Нет, — повторила я, но это односложное слово прозвучало весомо.
Хут Букер прочел и это, и на его лице отразились эмоции, которые он и не пытался скрыть: еще больше боли, гнева, отчаяния.
— А твой брат? — спросил он, когда взял под контроль эмоциональные американские горки.
— Мертв для меня.
Он знал, о чем я, и я поняла это, когда он прошептал:
— Бл*дь.
— Все это очень трогательно, — ехидно влез Бадди, и я, наконец, отошла от двери, повернулась к нему лицом и увидела, что выражение его лица было еще более злобным, чем его тон. — И почему меня не удивляет, что бывшая стриптизерша не возражает против папочки-убийцы?
— Кажется, я уже сказал, что с тебя достаточно, — напомнил ему Хут Букер, и Бадди повернулся к моему отцу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да? И что ты сделаешь, здоровяк? Убьешь меня на глазах у своей давно потерянной дочери?
— Нет, но, судя по ее приветствию, не уверен, что она будет возражать, если я тебе слегка навтыкаю, — ответил Хут, и я ничего не могла с собой поделать, у меня вырвался смешок.
Глаза Бадди метнулись ко мне, и он прошипел:
— Заткни свою шлюшью пасть.
Внезапно Бадди исчез с того места, где стоял, потому что распластался на спине в заснеженном дворе, а колено Хута упиралось ему в живот, нога обездвиживала его руку, одной рукой Хут сжимал его горло, другой обхватил запястье Бадди, вдавливая его в снег.
О, Боже.
Я приблизилась к краю крыльца, но дальше не продвинулась, потому что на мне не было обуви, лишь толстые шерстяные носки, поэтому я закричала:
— Пожалуйста, не надо! Он не стоит таких хлопот. Честно говоря, он вообще ничего не стоит.
Но Хут Букер даже не взглянул на меня.
В дюйме от носа испуганного Бадди, он прошептал:
— Ты назвал мою девочку шлюхой прямо у меня на глазах. — Он выдержал устрашающую паузу и закончил: — Мне это не нравится.
Бадди дернул ногами и рявкнул:
— Отвали от меня!
Хут поднял голову и посмотрел на меня, прежде чем приказать:
— Иди в дом. Вызови полицию, а потом позвони своему мужчине. — Когда я замешкалась, он отрезал: — Иди, девочка, быстро.
— Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, — тихо сказала я, его голова дернулась, лицо изменилось. Оно смягчилось, и под этими грубыми, обветренными чертами и морщинами я увидела, что мой отец красив.
— Тогда избавь меня от неприятностей, позвав сюда кого-нибудь, чтобы разобраться с этим засранцем, пока я не потерял контроль и не сделал это сам, — мягко сказал он.
Я выдержала его взгляд, затем кивнула.
Вбежав в дом, я набрала 911, рассказала, что происходит, а затем позвонила Грею.
— Привет, куколка. Вспомнила, что тебе нужно? — ответил он.
— Бадди здесь. Он привез с собой моего отца. Сказал кое-что, что моему отцу не понравилось, а теперь мой отец придавил его в снегу на переднем дворе.
Тишина, затем:
— Что ты сказала?
— Бадди здесь, — начала я. — Он привез моего...
Грей прервал меня, рявкнув:
— Ты, бл*дь, прикалываешься надо мной.
— Нет, — прошептала я.
— Ты, блядь, прикалываешься надо мной! — взревел Грей.
О, Боже!
— Милый, ты за рулем? — спросила я, снова напомнив себе действовать осторожно и не обманываться насчет обычно дружелюбного Грейсона Коди.
Через мгновение, которое, как я подозревала, потребовалось ему, чтобы глубоко вздохнуть, он сказал:
— Да, я по дороге к бабушке. Буду у тебя через десять минут. Ты вызвала полицию?
— Да.
— Тот человек, действительно твой отец?
— Ну, я не уверена на все сто, но у него мои волосы, он сказал, что я красивая, знал имя моей матери, а когда Бадди назвал меня шлюхой, уложил его примерно за наносекунду.
Снова тишина, и я не почувствовала тех же самых очень недовольных вибраций, распространившихся по радиоволнам, как тогда, когда впервые поделилась своими новостями, поэтому не понимала, что это значит.
Затем, когда в голосе Грея послышалась еле сдерживаемая дрожь, я поняла:
— Он назвал тебя шлюхой?
Итак.
Снова.
Действуй осторожно, Айви!
— Грей...
Он прервал меня.
— Ты чувствуешь опасность от того человека, от твоего отца?
— Нет.
— Ясно. Возьми свою гребаную бейсбольную биту, запри все гребаные двери, только не в таком порядке, и оставайся, бл*дь, внутри, пока я не приеду. Не копы, а я. Ты меня слышишь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да, Грей, — согласилась я, направляясь к входной двери.
— Сделай это сейчас. Я скоро приеду.
— Хорошо, милый.
— Я прикончу этого парня, — прошептал он.
