— Завтра я съезжу в «Плэкс», — пообещала я.
— Знаю, что съездишь, моя женщина заботится обо мне, — прошептал он, и я счастливо вздохнула.
Да, я заботилась о нем. И мне это нравилось. Но еще мне нравилось знать, что он это замечал и, что это нравилось ему.
Он нежно сжал меня.
— Детка, ты хорошо провела Рождество?
Я прижалась к нему еще теснее.
— Да, милый.
— Хорошо, — пробормотал он.
— А ты?
— Лучше всех на свете, — ответил Грей.
О, да.
Да.
Я любила Грейсона Коди.
— Хорошо, — тихо сказала я.
Затем я опустила голову, придвинулась к нему и поцеловала его в грудь.
Прижавшись губами к его коже, я прошептала:
— Это была дикая поездка, и не могу сказать, что за эти годы я не пожалела, что не приняла другого решения. Но прямо сейчас, в этой постели с тобой, с нашей семьей в этом доме, с твоим кольцом на пальце, я рада, что много лет назад, стоя на тротуаре городской площади с тобой и Кейси, я впервые в жизни решила рискнуть.
Грей снова сжал меня, на этот раз так сильно, что я была вынуждена отстраниться от его груди, запрокинуть голову и посмотреть на него.
— Я тоже рад, Айви, охрененно, бл*дь, рад, что ты рискнула со мной.
Да, я любила Грейсона Коди.
Он опустил голову и прикоснулся своими губами к моим, легонько поцеловав, а затем не отрываясь от моих губ, приказал:
— Скажи, что любишь меня, Айви.
Я улыбнулась в его губы.
— Я люблю тебя, Грей.
Он улыбнулся мне в ответ.
Эпилог
Он и я. Мистер и миссис Коди
Пять с половиной месяцев спустя…
— Спасибо, Джеб, — тихо сказала я в трубку, устремив взгляд на конюшню, виднеющуюся за кухонным окном.
— Я подумал, вы с Греем захотите знать, Айви, — тихо ответил Джеб.
Я перевела дыхание, а затем спросила:
— Вы в порядке?
— Жена скучает по внучкам, — ответил он, говоря тем самым, что он тоже скучает. — Но она не скучает по головным болям. — Это означало, что по ним он тоже не скучал. Затем он заявил тоном, который показывал, что разговор неминуемо закончен: — Ладно. Кэндис велела мне передать тебе, чтобы ты спросила у Грея, придете ли вы с ним снова на ужин. Прошлый раз ей понравился. Как поговоришь с Греем, позвони ей, дай знать.
Я бы поговорила с Греем, но ему не слишком понравился наш последний ужин с Кэндис и Джебом Шарп. Он понял, что они пытались сделать, — извиниться за поведение своего сына, — поэтому вел себя, как хороший парень. Он их не винил. И все же ему это не понравилось.
— Хорошо. Берегите себя, Джеб, — попрощалась я.
— Ты тоже, Айви, — ответил он и повесил трубку.
Я отключила телефон и снова выглянула в окно.
Потом улыбнулась.
Подойдя к задней двери, я сунула ноги в ковбойские сапоги, хотя на мне была облегающая майка, обрезанные джинсовые шорты и носки. Я также сняла с крючка одну из потрепанных бейсболок Грея и натянула ее на голову, заправив волосы за уши.
Безумный образ ковбойши, но я знала, что он мне удался, когда впервые надела одну из бейсболок Грея с сапогами и шортами, а не побежала наверх за шлепанцами, чтобы выйти и поговорить с Греем, мне не удавалось донести свое сообщение целых полчаса. Потому что эти полчаса мы провели на сеновале, по большей части, голыми.
И в течение этого получаса Грей не снимал с меня сапог.
Мне нравились эти сапоги. Но после времени, проведенного на сеновале, я полюбила их еще больше.
Выйдя из задней двери, я просканировала окрестность. На обширной территории рядом с домом, перед конюшней и за ее пределами стояло три дюжины деревянных столов для пикника. Через два дня они будут накрыты белыми скатертями и в середине каждого поставят кувшины с маргаритками и «черноглазыми сюзаннами». Все деревья уже были увешаны рождественскими гирляндами, а на подставке из кирпичей установлен огромный гриль. А через два дня доставят семь дюжин белых и желтых воздушных шаров и деревянный настил для танцев.
Потому что через два дня мы с Греем должны будем пожениться в церкви и устроить здесь прием — грандиозное барбекю.
Я не могла дождаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Все еще улыбаясь, я приблизилась к огромным, открытым двойным дверям конюшни и прошла через них.
В середине прохода между стойлами Грей привязал одну из лошадей. На нем была бейсболка, обтягивающая белая футболка, джинсы, ботинки и рабочие перчатки, и он чистил лошадь.
Рука в перчатке с пристегнутой щеткой продолжала двигаться по телу лошади, но сам он повернул голову ко мне.
Он оглядел меня с головы до ног, а когда его взгляд вернулся к моим глазам, ухмыльнулся.
Боже, эта ямочка.
Она мне нравилась тогда, нравилась накануне, нравилась, когда я впервые ее увидела, и я буду любить ее вечно.
Я ухмыльнулась в ответ и побрела к стойлу Ансвера. Конь подошел ко мне и просунул голову в проем. Я обхватила его рукой за нижнюю челюсть, а другой погладила по носу.
Он фыркнул.
Конь Грея любил меня. Хотя, я подкупала его яблоками.
— Итак, — растянула я слово, — хочешь ранний подарок на свадьбу?
Рука Грея продолжала двигаться по телу лошади, но его взгляд не отрывался от моих ног.
Когда я заговорила, они вернулись ко мне.
— Да, — ответил он.
— Большой день для Бадди Шарпа, — объявил я, рука Грея остановилась, но он не отвел щетку от тела лошади.
— Да?
— Да. Сесилия обосновалась в Дуранго. Не знаю, может, на вечер она запланирует праздник, так как ее развод сегодня стал окончателен. Может, съест галлон мороженого. Не важно, она там, а мы здесь. Их дом сегодня выставили на продажу. О, и еще, — продолжала я, — Бад устроился на работу в Нью-Гэмпшире. Сегодня утром он собрал вещи и уехал.
Я не знала, поумнел ли Бадди после того, как Грей спустил его с небес на землю. Главное, я знала, что у нас больше не будет с ним проблем. Возможно, из-за слов Грея. Но еще и потому, что у него было полно забот.
Очевидно, Сесилии надоело быть городской парией, и надоело терпеть выходки Бадди, которые создавали ей такую репутацию. Она знала, какой сценарий Бадди собирается разыграть с моим отцом, и пока он занимался этим, она взяла свои уже упакованные сумки и дочерей и отправилась прямиком в Дуранго.
В канун Рождества.
И так и не вернулась.
Она подала на развод, причем Бад получил бумаги на следующий день после Рождества. Со всеми махинациями Бадди и знанием об этом Сесилии, не говоря уже о том, что она была в курсе его многочисленных измен, но до этого времени закрывала на все глаза, у него не было ни малейшего шанса получить опеку над дочерьми. Поэтому он не стал бороться. Очевидно, она получила огромную компенсацию и еще большую сумму алиментов на детей, и, по слухам, уже с кем-то встречалась.
Так что, может, никакого мороженого ей не понадобится.
Что касается Бадди, как только Джеб Шарп услышал о том, что учинил его сын в канун Рождества, он выразил такое же недовольство, как и Грей.
Поэтому поболтал со своими близкими друзьями. А те, в свою очередь, его послушали.
Так что, в первый день Нового года Бад Шарп отправился на работу, и там его сразу же развернули на экстренное заседание правления. На этом заседании Бадди проинформировали, что владельцы различных ранчо, фруктовых садов, фермеры и бизнесмены, которые держали свои деньги в банке Бадди, угрожали забрать их, если правление что-нибудь не предпримет в отношении Бадди. Так они и сделали. Сказали, что дадут ему немного денег, чтобы он спокойно уехал, и попросили добровольно подать в отставку. А если он этого не сделает, его уволят без выплаты выходного пособия.
И впервые за всю свою жизнь, Бад Шарп поступил по-умному.
Он подал в отставку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он был без работы уже пять месяцев. Потому что никто в семи округах не стал бы нанимать Бадди Шарпа.
А развод с Сесилией уничтожил его.
Теперь он нашел единственную работу, которую мог найти.
В Нью-Гэмпшире.
А это было очень, очень далеко.
