— Погодите, — сказал он. — Я хочу вам что-то сказать от сердца.
— Говори же, — сказал тот, кому подобало задавать вопросы, и отставил стакан.
— Все вы раскройте уши и слушайте. Эта девушка Ибиэре — моя сестра. У нас одна мать и один отец. Поэтому ее руки и ноги принадлежат мне. Вся она принадлежит мне. Так вот послушайте, что я скажу. Вы обращаетесь с ней, словно она ничья. Она вам сказала, что Около ее не трогал, но это не входит в ваши сердца.
Сказав это, брат Ибиэре взял ее за руку и увел. А мужчины и женщины, допив свое пальмовое вино, также разошлись по домам, и мать с сыном остались одни.
— Я на ней женюсь, — прошептал сын, глядя в землю.
— Что ты сказал? — гневно воскликнула мать.
— Я сказал, что женюсь на ней, — тихо повторил сын.
— Твои слова не входят в мои уши. Как можешь ты, такой молодой, жениться на испорченной девушке? Разве у тебя не в порядке руки, ноги и пальцы на них? Как ты можешь сделать такое, когда глаза твои видят и уши слышат? Ты хочешь жениться на испорченной девушке. Разве твоя голова не в порядке? Вероятно, твоя голова не в порядке?
— Ты сама привела ее и сказала, что я должен на ней жениться, вот я на ней и женюсь, — сказал сын.
— Выходит, я сделала что-то дурное? — воскликнула мать, вскакивая со стула. Затем она снова уселась и тихим голосом проговорила: — Твой отец умер, когда у тебя еще не прорезались зубы. Сначала грудью, потом руками я сделала все для того, чтобы ты вышел в люди. И теперь ты совсем взрослый, только тебе не хватает жены. Послушай, сын, я хочу внука, но не внука от испорченной девушки. Если хочешь жениться на ней, разыщи Около, приведи сюда и заставь поклясться, что он ее не трогал.
Сын не открывал рта. Он смотрел в землю, он смотрел в небо. Затем один за другим осмотрел свои пальцы.
— Я понимаю, — наконец произнес он, — но она мне нравится, и я на ней женюсь.
— Тогда разыщи Около, — потребовала мать.
— Разве можно его разыскать в Сологе?
— Его увели служащие.
Сын почесал затылок.
— У меня нет денег на поиски, — тихо сказал он.
— Денег? Чтобы найти Около, тебе нужны деньги? — спросила мать с недоверием.
— Без денег я его не найду. Деньги в Сологе — все.
Тогда его мать сходила в дом, вынесла деньги и положила их сыну в руку.
— Возьми и найди его, — сказала она и ушла в дом.
А сын сунул деньги в карман и отправился на поиски.
9
— Если только… если только что? — спрашивал Около, свое сердце, но сердце не отвечало. Молчание вселилось в него, изгнав все слова, поучительные слова. И Около сидел, прислонясь к безразличной стене, и видел перед собою тьму, такую тьму, какая бывает, когда закроешь глаза. И, видя перед собою тьму, стоящую как стена, Около взглянул назад, в свои начальные дни, когда он был маленьким мальчиком, который с матерью ехал в лодке на поле сажать ямс. Как весело было в сердце, когда на склоне дня при закате они выгребали лодку домой и пели песни. Как весело было во время жатвы, когда под почти непрестанным дождем они возвращались домой с первыми клубнями ямса, молодого ямса, который давали только таким малышам, как он. Как он ждал этот первый ямс… А потом умерла мать, и потом отец. И тут он вспомнил то, что сказал отец умирая.
— Я мог стать богатым, — шептал отец, сжимая руку Около. — Я мог стать богатым, если бы всегда не говорил правду и не делал по правде. Но зато сейчас сердце мое весело и чисто, как само око небесное. Мир меняется, и у всех в сердцах лишь моторные лодки и дома, как у белых. Сын, раскрой свои уши и слушай. Пусть слова мои навсегда пребудут в твоем сердце. Мир меняется, и поэтому я хотел, чтобы ты узнал книги. Но книги белых еще не всё. Так вот, сын, верь в то, во что веришь. Ни с кем не спорь о Боге белых и нашей богине Войенги. Пусть сердце подскажет тебе, во что верить, и всегда поступай по правде и говори правду, и слова твои обретут силу, и ты будешь жить в этом мире даже после того, как умрешь. Поэтому ничего не бойся, если ты говоришь правду и поступаешь по правде.
Мысли Около прервала открывшаяся дверь. В комнату вошел офицер служащих, а сзади него, за дверью, стояло несколько человек, впереди всех была мать мужа.
Мысли столкнулись в сердце Около. Он снова взглянул на пришедших и опять увидел мать мужа. Он собрался с мыслями и укрепил их в сердце, и укрепил свое тело, как тот, кто готовится быть побитым. Глаза же сказали ему, что бояться нечего.
— Ты их знаешь? — спросил офицер.
— Только женщину, — ответил Около.
Офицер повернулся к стоявшим за порогом.
— Вы хотите забрать его? — спросил офицер. — Но он сумасшедший, и, если он еще раз попадется нам на глаза, у вас будут неприятности.
Мать мужа и мужчины закивали в знак согласия.
— Мы отправим его домой с завтрашней лодкой, — сказал один мужчина.
— Ты пойдешь с ними? — спросил офицер у Около.
На сердце у Около стало светло, но тут же смерклось, ибо он вспомнил о матери мужа. Но другой голос сказал ему, что раз он не виноват, то бояться ему нечего.
— Да, я пойду с ними, — смело сказал Около.
— Тогда живо убирайся, — сказал офицер голосом, способным проломить стену.
Около встал со скамейки и направился к двери.
— Если ты еще раз попадешься нам, мы отправим тебя в сумасшедший дом, — громко сказал офицер вслед Около и тем, кто его уводил.
Была ночь, и на немощеной улице в районе трущоб тьма была больше чем тьма, ибо это была всеми забытая улица. На всеми забытой улице стоял дом, стены и крыша его были сделаны из рифленого железа, листы которого прикреплялись друг к другу болтами. А в доме вокруг керосиновой лампы сидели мать мужа, сын ее, невеста с братом и другие мужчины и старые женщины.
А поодаль от всех, в углу, ждал Около, ждал и слушал свое сердце.
— А мы не можем начать без него? — сказал кто-то нетерпеливый.
— Подождем немного, — ответил кто-то.
— Надо за ним сходить, — сказал нетерпеливый.
— Он сам придет. Он работает сверхурочно. Подождем немного, — сказал терпеливый.
Наступило молчанье, и люди стали тише молчанья.
— Тень умершего вошла в этот дом, — сказал кто-то.
Все сразу заговорили, засмеялись, словно что-то развеселило их сердца. Но тут раздался стук в дверь, и все замолчали и посмотрели на дверь. В рабочей одежде в дом вошел тот, кому подобало задавать вопросы.
— Наконец-то, — сказал кто-то.
— Я с работы.
С важным видом он отыскал себе место и сел и, оглядевшись, увидел в углу Около.
— Это тот самый? — спросил он.
— Да, это он, — ответил кто-то.
— Тогда давайте начнем. А то я еще не был дома, и голод крепко держит меня. Итак, Около, трогал ли ты эту девушку? — спросил он, указывая на невесту. Он смотрел на Около так, словно взглядом хотел проникнуть в его сердце. Около встал и вышел из угла на свет.
— Нет, я ее не трогал. Спросите ее. Она подтвердит, что я ее не трогал, — громко сказал он.
Задававший вопросы улыбнулся и сказал, что девушка тогда спала и сама может не знать.
— Готов ли ты поклясться именем Амадосу? — спросил он.
— Я знаю, что я не трогал ее, поэтому я готов поклясться любым божеством, — бесстрашно сказал Около, ибо знал что правда на его стороне.
— Твое сердце под твоим замком, Мы не можем открыть его и заглянуть вовнутрь. Это могут лишь боги. Клянись, — сказал задававший вопросы.
Около без страха в сердце вышел в темную-темную ночь на всеми забытую улицу и, подняв правую руку, громко сказал:
— Внемли, Амадосу. На мою голову пало то, чего я не могу стряхнуть. Если я виноват в том, в чем меня обвиняют, подай знак. Внемлите мне те, кто в земле, услышьте меня те, кто умер!
Поклявшись, Около вошел в дом и сел на свое место в углу.
— Вы видите, что сестра моя ничего не знает? — с улыбкой-улыбкой спросил ее брат.
— Погоди, пока ей настанет время рожать ребенка, — зловеще и глухо сказала мать мужа. — Тогда-то те, кто в земле, и те, кто умер, схватят ее, и она не сможет родить, пока не признается начистоту.
Никто никогда никакой клятвой не мог доказать свою невиновность в подобном деле, и Около сидел в углу и спрашивал сердце, отчего это так повелось. И сердце дало ему ясный ответ, но он уже не мог ни думать, ни задавать вопросы. Он сидел и молил Войенги, чтобы слова отца, доносившиеся издалека, всегда звучали в его сердце. И они звучали все громче и громче, и стали громом, и заглушили все голоса вокруг.
10
Лодка была полна мужчин, женщин и детей, которые возвращались домой. Она была так переполнена, что некуда было вытянуть ноги. И Около сидел, прижавшись коленями к подбородку, и думал, как бы кого не коснуться. Этот урок он усвоил. Сердце его улыбнулось. Но возможно ли, чтобы тело твое не касалось другого тела, чтобы сердце твое не касалось другого сердца, на радость или на горе? Можно ли так сжать свое сердце, чтобы ничто в него не вошло? Уносит ли ветер сказанные слова? Нет! Так видело сердце Около. Нельзя, чтобы сердце не касалось другого сердца, нельзя так сжать свое сердце, чтобы ничто в него не вошло. Ничто не может войти лишь в сердца тех, у кого нет тени. Люди без тени мертвы. А сказанные слова? Сказанные слова живучи, словно бобы какао. Подобно бобам какао, они прорастают и дают жизнь. Так думало сердце Около, и он понимал, что слова его не умрут. Они войдут в сердца и прорастут в них, как зерна на жирной прибрежной почве. Может быть, смысл его жизни в том, чтобы посеять суть в сердцах людей, спрашивая, знают ли они суть?..
