Оборотной стороной лжи и фальсификации было полное отсутствие гласности и безграничная секретность, касавшаяся прошлого и настоящего и прежде всего любых реальных негативных явлений, якобы порочащих социализм, который изображался как идеальное общество, лишенное якобы (в отличие от "гниющего капитализма") острых проблем, серьезных противоречий и существенных недостатков.
К сожалению, эта заложенная сталинизмом практика лживой идеализации реального социализма проявилась и после Сталина -- в форме борьбы против правды истории под флагом "защиты" социализма от попыток его якобы "очернения". Да и сейчас приходится слышать многочисленные голоса сторонников "социалистического выбора" с требованиями "не обливать грязью" наше прошлое.
Эти люди забывают, однако, что история инвариантна. Мы должны принять ее такой, какой она была, и извлечь из нее соответствующие уроки.
Постоянно создавая "образ врага" на политическом "фронте", уничтожая своих политических противников и соперников, Сталин добивался утверждения своего единовластия, равно как и всеобщего подчинения и покорности созданному им режиму. Но этого ему было недостаточно. Он стремился подчинить себе также и сознание народа, обеспечить победу и на идеологическом "фронте", для чего, с одной стороны, принял на себя задачу выступать в качестве верховного идеологического арбитра, главного теоретика во всех областях марксизма-ленинизма, а с другой стороны, и здесь фабриковал несчетных "врагов", борьба против которых вызывала постоянную идеологическую напряженность в обществе, а ему создавала незаслуженный ореол защитника и продолжателя дела Маркса -- Энгельса -- Ленина.
Имеется немало неопровержимых доказательств того, что Сталин сам, лично организовывал идеологические кампании, направленные на проведение идеологических чисток, искоренение инакомыслия, подчинение общественных наук своему персональному диктату, приспособления их к потребностям созданной им тоталитарной системы власти.
Вот как это произошло применительно к философской пауке.
9 декабря 1930 года Сталин встретился с членами бюро партячейки Института философии и естествозна
ния и провел с ними беседу "о положении на философском фронте". Повод для встречи -- письмо бюро этой партячейки Сталину с оценкой состояния философской науки. Начиная разговор, Сталин сказал: "Все, что тут у вас написано, правильно, только не все сказано. В критической части можно гораздо больше сказать. Оценка тут у вас дана правильная, только мягкая, недостаточная".
Может показаться, что инициаторами борьбы на философском "фронте" выступали рядовые философы-коммунисты. Однако это не так. Дело в том, что в условиях ожесточенной борьбы против "правого уклона" "самокритика", выявление якобы допущенных "ошибок" было обязательным требованием к теоретическим кадрам. Уклонение от "самокритики" рассматривалось в качестве тяжелого криминала. Поэтому представители каждой науки стремились не отстать в деле "саморазоблачения", во что бы ни стало найти в своих рядах "носителей враждебных взглядов".
Характерное свидетельство этого -- написанное в феврале 1931 года (когда разгром историков, последовавший за публикацией письма Сталина "О некоторых вопросах истории большевизма", еще не начался) письмо руководителя исторической секции Коммунистической Академии М. Н. Покровского в ЦК партии. В письме говорилось: "В заявлении, поданном в Президиум Комакадемии тремя его членами, и характеризующим разные недочеты в работе Коммунистической Академии, пожалуй самый тяжкий упрек брошен историческому сектору. Там как будто нет ошибок, говорит заявление, но это объясняется просто тем, что там ошибки "не вскрываются" (читай "скрываются") .
Таким образом, вполне возможно, что на историческом фронте имеются вещи, не уступающие рубинщине или деборинщине*, но так как они "не вскрываются", замазываются, так как в историческом секторе отсутствует самокритика, то широкие круги ничего об этих ошибках не знают... Всякий согласится, что такая "загнанная внутрь" болезнь хуже вскрытого гнойника на экономическом или философском фронте".
Иначе говоря, требовалось найти и разоблачить "врага", чтобы доказать собственную лояльность и политичес
* "Рубинщина" и "деборинщина" -- обозначение "враждебных" взглядов в экономической и философской науке, связанное с именами специалистов, подвергавшихся особо острой критике.
кую непримиримость к отклонениям от партийной линии. Не случайно ведь в постановлении ЦК ВКП (б) "О работе Комакадемии" (март 1931 г.) говорилось: "Обострение классовой борьбы нашло в последние годы свое яркое отражение и на теоретическом фронте. Буржуазное влияние сказалось в форме ряда антимарксистских и ревизионистских теорий... Необходима еще неустанная работа по искоренению существующих и возникающих в различных научных областях теорий, отражающих буржуазное и социал-демократическое влияние".
Именно к этой "неустанной работе по искоренению" враждебных теорий и звал философов-икапистов Сталин. И подчеркнув "мягкость" их оценки положения в философии, он задал вопрос: "Есть ли у вас силы, справитесь ли?" и заметил: "если у вас силы имеются -- бить надо. Когда же у людей сил не хватает -- они готовятся". Такова первая и главная установка Генерального секретаря -- сделать критику разрушительной, бить идейных противников, именно бить их, а не спорить с ними.
Далее был указан и объект критики -- группа Дебори-на*. "Они, --говорил Сталин, -- занимают господствующие позиции в философии, естествознании и некоторых тонких вопросах политики. Это надо суметь понять. По вопросам естествознания черт знает что делают, пишут о вейсманизме и т. д. и т. д. -и все выдается за марксизм.
Надо переворошить, перекопать весь навоз (!), который накопился в философии и естествознании. Надо все разворошить, что написано деборинской группой, разбить все ошибочное. Стэна, Карева -- вышибить можно; все разворошить надо. Для боя нужны все виды оружия". Установку "бить деборинскую группу" Сталин "обосновывал" примером классиков марксизма. "Маркс и Энгельс, -- заявил он, -- начали свою большую работу с критики старого... Ленин тоже начал с этого. Он бил народников, струвистов, экономистов, меньшевиков. Ваша главная задача теперь -- развернуть во всю критику. Бить -- главная проблема. Бить по всем направлениям и там, где не били".
Оценивая взгляды Деборина, Сталин сказал: "Деборин и его ученики в области гносеологии -- плехановцы. Мень
* Деборин А, М. -- советский философ и историк, академик (с 1929 г.). В РСДРП с 1903 г., с 1907 г. -- меньшевик. В ВКП (б) с 1928 г. Окончил философский факультет Бернского университета (в 1908 г.). В 1926--1930 гг. -- отв. ред. философского журнала "Под знаменем марксизма".
шевистски мыслящие люди... На деле они антимарксисты. Какой же это марксизм, который отрывает философию от политики, теорию от практики. Формальных оснований, однако, уличить себя в антимарксизме не дадут". И на вопрос кого-то из членов бюро -- можно ли так ставить вопрос в печати, Сталин ответил: "Они стали на путь антимарксизма".
Вот такой поворот: формальных оснований обвинить деборинцев в антимарксизме нет, но, утверждает Генеральный секретарь ЦК, "они стали на путь антимарксизма".
В ходе беседы выяснилось также, что "бить" за антимарксизм в философии надо не только группу Деборина. "Плеханова надо разоблачить. Его философские установки. Он всегда свысока относился к Ленину, а также Юшкевич, Валентинов, Базаров и другие. Перерыть надо теперь все их работы, как они критиковали Ленина, как относились к нему, к "Материализму и эмпириокритицизму". У Плеханова в вопросах исторического материализма географический уклон от марксизма". "И у Энгельса не совсем все правильно... Не беда, если в этой работе кое-где заденем Энгельса", -- заявил далее Сталин.
"Разворошить надо основательно также Бухарина, -- требовал Сталин. --Его надо крепко критиковать, ибо по истмату он здорово и основательно напутал. Критика по этим вопросам Бухарина, которая была в печати, неверна. Тут и (журнал -- авт.) "Под знаменем марксизма" наворотил всяких ошибок и глупостей. Все это надо основательно разворошить".
Таким образом, задание, которое дал Сталин фи-лософам-икапистам, заключалось в том, чтобы идейно и организационно разгромить наиболее авторитетных философов-марксистов, включая Г. В. Плеханова и самого Ф. Энгельса, чтобы (но об этом, конечно, не говорилось) расчистить путь на философский Олимп для него, Сталина, который должен был стать корифеем философской науки на все последующие времена. На вопрос одного из участников беседы -- надо ли связывать борьбу на два фронта в области теории с непосредственно политическими уклонами в партии? -- Сталин ответил: "Можно и должно связывать, ибо всякое отклонение от марксизма, даже в самых абстрактных вопросах теории, приобретает политическое значение в обстановке обостренной классовой борьбы".
