не понять подобных чувств! Да и с учетом того, что передо мной будущий бог, можно предположить, что ты никогда не поверишь в подлинность истинной любви между смертным и демоном!
Намерения У Чана изначально были простыми: потянуть как можно дольше время и дождаться помощи. И мысли не было вступать в бой, тем более с девушкой. Однако сказанное Ланьли резко переменило настроение наследника. С ощутимой болью у него в груди все сжалось, с лица спала несколько надменная ухмылка, и У Чан холодно произнес:
– Наша беседа затянулась…
Как по команде, услышав тонкий звон колокольчиков на руке хозяйки, один из псов ринулся в атаку. Крохотный, но все же опыт, что успел извлечь У Чан во время махания мечом с демоном Тьмы, дал о себе знать. Легким движением он увернулся от первой опасности. Шайка хвостатых насторожилась, однако снова раздался знакомый звон. Второй цепной пес сорвался с места. Острие клинка полетело точно ему в голову, но все же не повергло животное. Четвероногий трусливо прошмыгнул под клинком, едва увернувшись от сокрушительного удара, и кинулся вновь, лишь когда бренчание браслета усилилось.
У Чан и подумать не мог, что струсивший пес вдруг наберется храбрости, поэтому только успел выставить перед его пастью ножны. Животное вцепилось клыками в белоснежную сталь и принялось трепать его из стороны в сторону, издавая истошный рык.
Сердце У Чана наполнилось странной болью. Непостижимое чувство того, что он похож на этих послушных псов, вдруг охватило его целиком, и, не получая команды, рука с клинком дернулась автоматически. Сяньбай с пугающей легкостью вошел промеж глаз животного, будто бы нож в тофу. Четвероногий был повержен! Однако то чувство, что заставило вскипеть кровь наследника, не утихло, а даже наоборот – стало более навязчивым. У Чан ощутил манящий азарт – враг уже не представлял для него опасности. Но, взглянув на сотворенное, он малость впал в ступор – поверженное им существо состояло не из плоти и крови…
Лишь вынув клинок и освободив ножны из клыков, У Чан убедился – это просто иллюзия. Пес, как мираж на горизонте путника, бесследно исчез. Вот так уловка! У Чан обернулся к Ланьли, но девушка опередила его и заголосила:
– Пацан, твои глаза! В твоих жилах течет чужая сила?
Что именно это значило, было не совсем понятно. Но, судя по выражению лица последовательницы демонов, это серьезно ее встревожило. У Чан поднял клинок и посмотрел на свое отражение. На гладкой поверхности белоснежной стали он увидел свой хмурый взгляд. Ничего необычного. И это только сильнее разгневало его. У Чан опустил оружие, в глубине его темных зрачков на самом деле сверкнуло что-то зловещее.
Ланьли вновь увидела в его глазах нечто и воскликнула:
– Хоцзучжоу! Мне нужно срочно рассказать господину об этом!
Она махнула рукой, и колокольчики на браслете издали звук тысячи падающих монет – псы исчезли. Ланьли в один прыжок оказалась на крыше соседнего здания и понеслась в сторону горы – туда, откуда недавно слышались взрывы.
Глава 30
Часть 7
Господин Черный Феникс
Не тратя времени, У Чан бросился вдогонку Мэн Чао и Луань Ай. Однако, прибыв к северным границам столицы, куда те держали путь, был поражен известием. Парочка солдат, из стоявших на защите населения, встретила его и донесла: ни один из будущих богов так и не объявлялся здесь, в том числе молодые Мэн и Луань.
– Господин, прошу, не стоит возвращаться обратно! Десятки отрядов солдат заняты поиском владыки и юной наследницы. Предоставьте эту работу им.
– Да-да, не поступайте опрометчиво, не создавайте больших неприятностей.
Солдаты отошли за водой, и ни один из них не мог предположить, что наследник не внемлет их речам. Вернувшись спустя минуту, они обнаружили, что он пропал.
У Чан неоднократно представлял, как бы сильно негодовал учитель, если бы узнал о столь рискованном поступке своего ученика. Наконец он вновь оказался в центре города: все вокруг пылало, от копоти небо стало непроглядно черным, дивный, некогда знакомый ему квартал за несколько часов превратился в обугленные развалины – лишь каменные стены домов остались стоять. Из-за этого У Чан уже не понимал, в какую сторону ему дальше держать путь, поэтому принялся слоняться по округе и спустя некоторое время вышел к догорающим воротам восточной границы Лунъюань. Здесь он и заметил Мэн Чао и Луань Ай. На первый взгляд они не были в опасности, но все же У Чан не осмеливался подойти к ним. Присмотревшись, он увидел, как оба склонились над телом мужчины, а если быть точнее – над телом Луань Фэнхуа!
Площадь была усыпана павшими солдатами. Мэн Чао всеми силами пытался унять наследницу, но та вырывалась и вновь льнула к лежавшему на земле.
– Отец! Отец, не-е-е-ет!
Стенания девушки долетели до стоящего сзади У Чана. Прочувствовать всю глубину горя, не познав самого чувства утраты, не так легко, но вообразить страдания товарищей вполне возможно. Идеальный мир темпераментного Мэн Чао под крылом семейства Луань окутало мраком. Теперь лишь один человек может удержать его от исступления. У Чан понимал, что это точно не он, поэтому не подходил. Возможно, и еще по одной причине – страх взглянуть смерти в глаза.
Мэн Чао силой оттащил Луань Ай от тела владыки.
– Мы… мы найдем их… накажем за это! Прошу, остановитесь, не плачьте… – не успел он договорить, как сам не удержался и заплакал.
Луань Ай взвыла от этого еще сильнее, и ее плач разнесся тягучим эхом по площади. Сквозь зубы, не выпуская ее из рук, Мэн Чао повторял:
– Чтоб мне провалиться… Я избавлю Поднебесную ото всей скверны, слышите? – однако Луань Ай не внимала его словам, а лишь надрывалась в страданиях. Вытирая льющиеся без остановки горячие слезы с нежного лица, он не прекращал: – М-молодая госпожа, прошу… Я обещаю, ни один причастный к этому не останется в живых. Но пока я вижу ваши слезы, ничего не могу поделать со своими! Не плачьте, молю.
Разве можно просить о таком? От этого бедняжке Луань стало только хуже. Казалось, от горя она вот-вот потеряет рассудок. Мэн Чао стиснул зубы и, не обращая внимания на попытки наследницы вырваться, крепко обвил ее руками.
– Клянусь, слышите?
Но не только у этих двоих сердца разрывались от боли – У Чан тоже не мог найти себе места. В его голове не укладывалось, как такое ужасное происшествие вообще допустили.
Долго наблюдать из тени не вышло. Не так далеко, прямо из-за охваченных огнем восточных ворот, показались фигуры людей. Это были отнюдь не солдаты столицы Лунъюань. Заметить их было не так уж сложно, да они особо и не скрывались. Забавляя друг друга, кто драматичнее выкрикнет слова наследницы «Отец! Отец!», неизвестные окружили Мэн Чао и Луань Ай. Это были последователи культа Хоцзучжоу. Внезапный удар они навряд ли могли нанести, так как остановились в стороне, и все же ситуация побуждала У Чана к действиям. В воздухе раздался голос Мэн Чао:
– Хосунъя![102]
Он встал с колен и что-то в небе отреагировало на его зов. Черные от копоти светила вспыхнули кровавым заревом, как от пожара, воздух стал сухим, и нечто пылающее понеслось прямо на Мэн Чао. Неужели враг нанес свой удар первым? У Чан бросился на помощь.
Нечто действительно попало в Мэн Чао. Его правое предплечье буквально пылало, огонь разъедал одежды и пробирался по коже вверх. Не успев ничего обдумать, У Чан схватился за руку товарища, чтобы потушить, но тут же с криком ее отпустил. Жар был словно от раскаленного металла. Обожженные ладони У Чана молниеносно покрылись волдырями. А вот Мэн Чао пламя совершенно не доставляло никакой боли.
В суматохе У Чан не заметил, как у приятеля появился длинный лук. Изогнутое оружие было охвачено огнем, как и рука хозяина.
Мэн Чао скомандовал:
– Защищай главенствующую госпожу!
Но с чего вдруг она – главенствующая? Размышлять долго не пришлось. Плачущая над хладным телом отца Луань Ай более не наследница. С того момента, как сердце ее отца перестало биться, она вынужденно взяла на себя роль главенствующей. Старшая госпожа, чей титул в свое время перешел мужу – владыке Востока, а теперь был передан дочери, не в состоянии хоть чем-то помочь ни своему народу,
