бы все сцены получились вполне благопристойными, без мордобоя, стрельбы и прочего, что так не понравилось Полине. Только вот, я и сам это понимаю, тонких чувств и любовных переживаний, прямо скажем, маловато. Тем не менее, глава закончена и надо показать Полине, главному эксперту, пожелание которой я старался выполнить. На положительный отзыв я не рассчитывал, как, впрочем, и на то, что она сама что-нибудь напишет.
7
На другой день к обеду я был уже у Елисеевых. Меня встречало все семейство, и настроение у всех было благостное. Я понимаю, ведь их жизнь, — я имею ввиду женскую половину, — уже перестала быть скучной. Теперь они полноправные участники создания нового печатного издания и вправе претендовать на авторский экземпляр.
Во время обеда разговоры были о литературе, обсуждали сочинения Дениса Давыдова, героя войны с Наполеоном, Пушкина. Я больше старался помалкивать, но не потому, что не знал поэтов и писателей тех времен, а просто времена создания тех или иных произведений были мне неизвестны. Но суть не в этом. В данный момент меня интересовало, смог ли отец этого милого семейства составить хотя бы пару кроссвордов. Ведь по моей задумке, это гвоздь программы. И Илья Иванович оправдал мои надежды, он составил целых пять штук. Это даже многовато, но я надеялся, что поднаторевший в редакторской деятельности Марк, отбракует лишнее или оставит для последующих номеров.
Наконец, пришло время и мне озвучить продолжение моей повести. Я старался как мог: читал с выражением, в нужных местах делал паузы, менял интонацию… Но, интерес в глазах я видел только у отца семейства. Женская половина явно принимала мою писанину с прохладцей.
— Ну что ж, неплохо! — сказал Илья Иванович. — Напряжение нагнетается, только что вы задумали дальше? Покушение на Наполеона? Но ведь насколько известно общественности, на него покушений не было. Хотя, мы не все знаем. А поскольку он остался жив и здоров, значит покушение неудачное? Значит, героини погибнут?
— Ну, зачем так категорично, — ответил я. — Даже при неудачном покушении погибать героиням не обязательно. Но вообще-то я не планировал вводить в свое произведение императоров. Можно выбрать сюжет попроще. Например: отправить их спасать из темницы благородного кавалера, царских кровей, ставшего жертвой интриг некого высокопоставленного злодея. Или благородную даму, попавшую в затруднительное положение…
— Ну, сударь мой, — сказал Илья Иванович, — насчет благородной дамы, попавшей в затруднительную ситуацию, сюжетец будет мелковат. Я бы не советовал. Это как из пушки по воробьям. А вот спасти кавалера, царских кровей…
— А меня вам угодно выслушать? — с раздражением вмешалась в разговор Полина.
— Я с нетерпением и благоговением жду вашего приговора, — изобразив смирение на лице, ответил я.
— Помните, я говорила, что в вашей повести недостаточно чувств, — продолжила Полина. — В этот раз вы попытались исправиться и изобразили чувства офицеров. Вернее пытались изобразить, очень кратко и неубедительно. Но, наверное, у мужчин по-другому и не бывает. А вот про чувства ваших барышень вы совершенно забыли. Ну, ни слова о них нет. Они как живые куклы, все умеют делать, но ничего не чувствуют. Правда надо отдать вам должное, безобразных драк, погонь и стрельбы уже нет, но папенька правильно сказал: обстановка нагнетается и готовится что-то ужасное…
— И я опять вынужден с вами согласиться, — ответил я. — В дальнейшем опять просматриваются стрельба и погони… Однако хочу вас спросить, вы, Полина Ильинична попытались сами что-нибудь изобразить?
— Пыталась, — вздохнула она. — Ничего не получается. Да и как может получится? Я же не знаю, что вы напишите, никак не состыкуются наши сюжеты.
— А вы напишите, Полина, любой эпизод с любой героиней, а я постараюсь втиснуть его в сюжет.
Ну вот, как то так прошла встреча с Елисеевыми и я начал собираться в Павловск. Теперь у меня в руках был изрядный кусок будущего литературного журнала. Однако продолжение повести просматривалось очень смутно. Пример для подражания у меня был. Вот Дюма, например, в «Трех мушкетерах» из совершенно глупой истории с подвесками королевы сотворил бестселлер, который уже два столетия, взахлеб читают все и во всех странах мира. А я собрал такую же команду, только из женщин, но не за подвесками же их посылать? В подобной ситуации они сами пошлют королеву вместе с ее Бекингемом куда подальше. Кстати, я ведь не шутил, когда говорил Полине, что мои героини действуют помимо моей воли, я только записываю то, что с ними происходит. Но чтобы с ними что-то происходило им надо дать задание.
Покушение на Наполеона я сразу отмел. Тут-то все сразу ясно, этому императору уготовлен остров Святой Елены, про то всем известно. Значит, если я отправлю к нему боевую группу, то ее заведомо ждет провал. Читателю это не понравится… Какая же авантюра происходила в России в девятнадцатом веке не связанная с войнами? А вот какая! Аляску продали! Правда, до этого события еще полвека, но Аляска — это не подвески королевы. Это Клондайк и отнюдь не в переносном смысле. Но пока об этом никто не знает, идет освоение американского континента. А надо, чтоб узнали об этой земле поболее, тогда, может быть, Александр второй, — племянник теперешнего императора, — не вздумает ее продавать. Все вроде бы неплохо должно сложиться, только я в предыдущей части собрался отправить своих амазонок совсем в другую сторону, в Париж. Да к тому же еще зима. До Аляски и летом-то непросто добраться… Тут есть об чем подумать.
В Павловске я сразу снял небольшую квартиру, чтоб и мне хватало места для творчества, да и Ольга могла вести хозяйство. У Марка была квартира неподалеку, он-то ведь просто продлил аренду. Издательства продолжило свою работу, после того, как все финансовые проблемы были решены. Марк название придумал: «Российский вестник» и первый номер уже готов был к верстке. Все три отрывка моей повести объединили, а Варвара постаралась с рисунками. Кроссворды, разумеется, не забыли. Меня, конечно, волновали отзывы о моей повести, но они оказались весьма противоречивы. Женщинам она не нравилась, а мужчины, почти все, давали положительный отзыв и спрашивали продолжение.
Марк был постоянно занят в издательстве: он правил рукописи, — и мою в том числе, — решал вопросы с типографией, с цензурой, с торговыми точками, да и других вопросов было немало. Вообще-то, половину этой работы должна была делать Варвара, как директор. Но Марк все брал на себя, то ли не доверял, то ли просто по привычке. Варвара не спорила и не возмущалась, но при этом старалась быть в курсе всех дел. Я конфликтов между ними
