Вещи из сумки с одеждой все были извлечены, выглажены и висели в шкафу. Спасибо, очень своевременно — мне как раз их теперь упаковывать придётся. Вообще какая-то сомнительная помощь по хозяйству получилась. Может быть, кому-то просто захотелось пошариться в моём барахле? Тогда это можно было сделать скрытно, пока меня не было. Хотя, с другой стороны, я мог оставить «метки безопасности» — например, какие-нибудь волоски, крошки, клочки бумаги, по которым я сразу же определил бы, что в моих вещах рылись, а теперь — поди догадайся. Горничная и есть горничная, теряйся в догадках.
Я вышел на улицу, подошёл к краю дощатой веранды и заглянул под неё. Пакет с деньгами на месте. Я как чувствовал, что не следует держать это всё в доме. Пусть я и избавился от всего оружия, которое могло бы связать меня с инцидентом, но и такая сумма денег тоже внушит подозрения. И перепрятал их. И правильно сделал. Сейчас я вскрыл пакет, вложил туда в дополнение ещё и флэшку с информацией из Лондона и вновь запрятал под веранду. Ничего секретного, но не следует давать другим понять, в каком направлении ты копаешь. А так надёжней будет.
Но всё же стоит немного поостеречься. Мне не совсем понравился тон, каким Светлана сказала о результатах своего похода в банк, ещё эта уборка неожиданная… Ведь у нас было оговорено в арендном договоре, что уборщицы заявляются исключительно по вызову, а я их не вызывал. Поэтому, когда я засел в джакузи и включил гидромассаж, рядом со мной, под небрежно брошенным на бортик халатом, лежал пистолет с глушителем.
Минут через тридцать зазвонил мобильный, и Светлана сообщила, что забронировала столик на двадцать четыре часа, на своё имя. Я поблагодарил её и подумал, что хоть один плюс в сегодняшнем визите то ли горничной, то ли вражеского агента всё же есть — не нужно будет гладиться перед выходом. Во всём есть светлая сторона, как ни крути.
Территория Ордена, о. Нью-Хэвен
22 год, 20 число 10 месяца, среда, 24:00
Дорогу к «Витторио» я уже знал хорошо, так что приехал минута в минуту. На входе меня встретила уже знакомая африканка из бывших «отельных девушек», которая провела меня к столику, за которым сидела Светлана. Мы, уже по местной привычке, дважды изобразили поцелуй в щёку, хотя, на мой взгляд, более идиотское приветствие сложно придумать.
Я уселся напротив Светланы и заказал ожидавшей у столика «бывшей» «Кровавую Мэри», после чего погрузился в изучение меню.
— Катя ревнует, что мы встречаемся вдвоём, — сказала Светлана. — Я её пригласила с нами в бар — после того, как мы пообедаем.
— Не вопрос, пусть приходит, — кивнул я, не отрываясь от списка доступных блюд. — Ты мне вот на какой вопрос ответь: подсовывание Джулии мне в постель — это чья инициатива? Твоя? Или Кати?
— В смысле? — подняла брови Светлана.
— Не делай такого лица: ты же знаешь, что, если мне что-то неизвестно на сто процентов, я никогда не говорю об этом вслух, — сказал я, глядя ей в глаза. — Я случайно услышал разговор между Джулией и Катей.
— Это инициатива Кати, — ответила Светлана, ничуть не смутившись. — Но мне об этом известно.
— И зачем вам это надо?
— На всякий случай, страховка, — пожала она плечами.
— Дорогая, самая лучшая страховка в отношениях со мной — это моё доверие и хорошее отношение, — сказал я наставительным тоном.
— Да ну? — подняла она брови в притворном удивлении.
Тогда я отложил меню и заявил:
— Может быть, ты этого ещё не заметила, но это так. Тебе даже следовало бы заметить, что наши с тобой отношения в последнее время стали ровными, хорошими и дружескими, я, если можно так выразиться, стал «поворачиваться спиной» к тебе, а ты всё портишь.
— Катя сочла, что это было бы полезно — иметь такой маленький рычажок воздействия на тебя, — пожала она плечами. — На всякий случай.
Я вздохнул. Нет, этих двоих не исправишь, даже если их пороть каждый день с утра до вечера.
— У тебя своя голова на плечах, и ты распоряжаешься судьбой Кати, а не наоборот, — решил колыхнуть я прошлое. — Я понимаю, вдруг обретённая лесбийская любовь и всё такое, чего раньше никогда не было, но не дай по этой причине Кате себя оседлать. Это первое. А второе — никогда не пытайся меня шантажировать, я заранее предупреждаю. Даже если бы я оказался в постели с Джулией и ты собиралась бы предъявить запись моей девушке, ты не добилась бы ничего. Лишь испортила бы мои с ней отношения и нажила себе смертного врага. И всё. В этом мы разобрались?
— Будем так считать.
Ответила она таким спокойным тоном, как будто просила передать соль. Да, её смутить трудно. Подошёл официант, и я заказал ему карпаччо из телятины и салтимбоку «ала романа» на горячее. Светлана выбрала «цезарь» и телятину под соусом из голубого сыра. И ко всему этому мы попросили бутылку старосветского «бароло».
— Опять же, если ты заметила, до настоящего времени мне было даже приятно работать на тебя, и пока мы дружим, у тебя есть надёжный союзник и помощник в Отделе, — продолжил я агитацию «за хорошее поведение в отношениях». — Причём тебя связывает со мной гораздо больше, чем с кем-либо ещё. Да-да, и постель тоже, но, дорогая, мы ещё вместе злоупотребляли твоим служебным положением в целях твоего личного обогащения. Разве такое общее знание не сближает?
Она хмыкнула и спросила задумчиво:
— Что-то я не пойму, как правильно оценить твою последнюю ремарку.
— Как предложение не портить прекрасную дружбу, — ответил я, разведя руками.
— Хорошо, — кивнула она так, что её светлая чёлка упала на глаза. — Считай, что предложение принято.
— Ну вот и славно. Тогда это тебе должно понравиться — прими как знак внимания.
Я достал из принесённого с собой пакета духи в подарочной упаковке, протянул ей. Она развязала бант, развернула упаковочную бумагу:
— «Маст де Картье». Слишком элегантный выбор для мужчины. — Она усмехнулась и спросила: — Кто помогал?
— Никто. Я в этом разбираюсь. Понюхай.
— И нюхать необязательно, я их обожаю. Ты угадал. Где купил?
— Это важно?
— Нет, я имею в виду, в какие «ворота» ты бегал?
— В Лондон.
— А, ну да. Ты говорил. Ты же жил там, верно?
— Верно.
— Спасибо. Нагнись ко мне.
Я перегнулся через стол, и она довольно крепко, но совсем не «интимно» поцеловала меня в губы.
— Это тебе вместо «спасибо», — прокомментировала она свой поступок. — Ладно, я тоже времени не теряла сегодня, направилась в банк лично. Встретилась с начальником Отдела частных состояний — им управляет некто Вальтер Штолль, в прошлом — управляющий одного из небольших, но очень старых австрийских банков, в котором держали свои денежки очень многие из тех, кто не любил демонстрировать миру, где их «три сольдо» зарыты. Он принял меня лично, с почётом и уважением, просьбе дать допуск к прошлым транзакциям Родмана не удивился. Позвал какого-то парня, который должен был подобрать информацию для меня, и всё было нормально. Тот начал было работать, как вдруг Штолль вернулся, сослался на какие-то технические трудности, попросил подождать. Мне это не понравилось, но я согласилась: всё же не моя епархия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
