Ему оставалось шагов двадцать до двери, когда та распахнулась, и из комнат третьей Рудлог вышел странно собранный и резкий Кембритч. Остановился, увидев Байдека, дернул головой и поклонился. Настораживающе сдержанно.
— Ваше Высочество, — а вот взгляд у него был тяжелый, будто пьяный, и голос сиплый, затрудненный, будто он выталкивал из себя слова, — простите за дерзость, но там сейчас, похоже, чисто женский разговор начался. Мне пришлось удалиться, увы. Думаю, не стоит им мешать.
— Виконт, — медленно и угрюмо проговорил Мариан, оглядывая стоявшего напротив Кембритча с головы до ног, — что вы здесь делаете?
Его собеседник дернул уголком губ, усмехнулся. Ладонь его сжалась в кулак, и он стиснул зубы, посмотрел на стену — и медленно разжал пальцы.
— Я нанес принцессе Марине визит, чтобы принести ей персональные извинения. За обстоятельства, которые вам известны, Ваше Высочество, — Байдек нахмурился, глядя на стоящего чуть ли не по стойке «смирно» Кембритча.
— Если я узнаю, что вы опять обидели ее, — прорычал он тихо, наклонив голову вперед и собравшись, — я вас уничтожу, Кембритч.
В глазах виконта блеснуло горькое веселье, и он улыбнулся, запрокинув голову к потолку, вздохнул глубоко, словно едва сдерживался от того, чтобы не расхохотаться.
— Никогда больше, Ваше Высочество, — сказал он — как поклялся, и Байдек поверил ему. Лихорадочный блеск в глазах Кембритча разгорался все сильнее, от него просто несло адреналином, как от травленой собаки в припадке. — Кстати, — произнес он задумчиво, поглядывая на снова сжавшуюся в кулак ладонь, — я ведь задолжал вам сатисфакцию, барон. Окажите мне честь поединком, прошу.
— Вы в своем уме, Кембритч? — резко поинтересовался принц-консорт. — Неделю назад вас пришпилили к стене зала. Какие тут поединки, когда вы то лечитесь, то калечитесь?
Гвардейцы с любопытством прислушивались к разговору и выжидательно косились на командира — неужели откажется? Люк усмехнулся, развел руками в стороны.
— Я жив и полон сил, барон, вы же видите. Прошу вас, не отказывайте мне. Сами знаете, долг чести как жернов на шее. Да и кто знает, — сказал он хищно и свистяще, и втянул носом воздух, — когда я буду более готов к хорошей драке? Ну же, Ваше Высочество, неужели у вас не найдется пяти минут, чтобы почесать об меня кулаки? И на этот раз, — взгляд его снова полыхнул насмешкой, хотя тон оставался крайне любезным, и медведь в Байдеке заворочался грозно, — я даже буду отвечать.
Полковник Тандаджи ушел с приема чуть раньше Кембритча — он не любил впустую терять время. Перед переходом в Инляндию Люк обещал заглянуть к нему за документами, но время шло, а виконт все не появлялся.
И тидусс затылком чуял, что что-то здесь нечисто.
Он уже было собирался позвонить, когда телефон затрезвонил сам.
— Вы просили докладывать о чрезвычайных происшествиях, господин полковник, — четко произнесла одна из телефонисток. — На плацу у гвардейских казарм драка.
Через пятнадцать секунд начальник разведуправления с каменным лицом наблюдал за происходящим на экране одного из мониторов.
Там, в широком кольце гвардейцев, дрались двое мужчин. Хорошо так дрались. Жестко.
Тандаджи отвернулся, пообещал себе самому придушить Кембритча, когда тот отойдет от кулаков барона, и спокойно ушел в кабинет — просматривать сводки о появлениях нежити.
А на плацу продолжалась драка. И гвардейцы, сомкнувшие кольцо, напряженно молчали — в отличие от других боев, когда они разминались друг о друга, а окружающие подбадривали их криками и делали ставки.
Слышались гулкие удары, сипение и жесткие выдохи, когда кто-то пропускал атаку противника, шумное дыхание, когда дерущиеся, сцепившись, ломали друг друга до выверта в суставах и треска жил, глухой стук тел о брусчатку, плевки — тут и там была размазана кровь. Пахло потом и адреналином, и здоровой мужской злостью.
Кембритч, высокий и ловкий, проигрывал, но безрассудно лез вперед, небрежно ставя блоки, рискуя — и дотягиваясь-таки до корпуса мрачного и мощного консорта. Но получал в ответ так, что сгибался, хрипел, харкал кровью — и продолжал свои самоубийственные атаки.
— Хватит? — спросил у него Байдек, когда виконт упал — скула его опухала, набрякала лиловым, и глаз, задетый ударом, был красным, заплывшим. Сам принц-консорт выглядел немногим лучше — хук справа у виконта был на удивление мощным.
Кембритч усмехнулся, помотал головой, и поднялся. Он пошатывался, и взгляд был расфокусирован, как при сотрясении.
— Я еще не уложил вас на плац, — просипел он и вытер ладонью кровь из рассеченной брови. И метнулся вперед. На этот раз удачно — кулак заныл привычной болью, попав аккурат в солнечное сплетение. Байдек пошатнулся, согнулся, прорычал что-то нечленораздельно, и, не балуясь более, провел снизу удар в челюсть — так, что виконт рухнул. Снова попытался подняться, выругался сквозь зубы — и все-таки встал — его повело, он оперся о колени, шумно дыша и глядя на забрызганные красным камни.
— Чистый выигрыш, барон, — сказал Люк хрипло, скалясь окровавленными зубами. Лицо его было почти умиротворенным. — Признаю.
— Не такой уж чистый, — проворчал Байдек, ощупывая языком десну и глотая кровь — пропустил удар в нос, и хорошо, если он не был сломан. — Кто вас учил?
Им поднесли полотенца, воду, и Кембритч, качаясь, задрал голову, стал обливаться, одновременно глотая — рубашка потекла светло-красными разводами, тело остывало.
— Петр Кувалда, — ответил он, морщась, и Байдек кивнул.
— У вас отличный удар справа, но вы безобразны в обороне, — проговорил принц-консорт, прикладывая мокрое полотенце к лицу, чтобы унять кровь, — но, учитывая, что мы в разных весовых категориях, вы продержались довольно уверенно.
— Я не поклонник обороны, Ваше Высочество, — прохрипел Люк и сплюнул кровь на землю. — Но учту ваши замечания. Для следующего раза.
— Думаю, этого боя будет достаточно, — нетерпеливо произнес Мариан. Если Василина уже вышла и ищет его, то очень не хотелось предстать перед ней в таком виде. Он повернулся к подошедшему виталисту, напротив второй целитель уже пытался помочь мокрому виконту, но тот мотал головой и тяжело дышал, пытаясь сосредоточиться.
— Я бы не был на вашем месте столь в этом уверен, барон, — со смешком ответил Кембритч, и, наконец, позволил виталисту прикоснуться к себе.
Байдек хмуро глянул на него и пошел к казармам — привести себя в порядок и возвращаться к жене.
— Идиот, — сказал Тандаджи Люку, когда тот, переодетый в одолженный сострадательными гвардейцами комплект формы, с разбитым лицом, с мутными от боли и вмешательства виталиста глазами, зашел к нему в кабинет и упал в кресло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
