– Вы тоже чуете, что в воздухе чего-то не хватает, или я один так думаю? Все равно что жуешь хлебную пасту без соли. Вроде бы жрать можно и желудок доволен, а приятного мало.
– А по-моему, здесь не только всего хватает, но и присутствует что-то лишнее, – не согласилась с ним Долорес. – По крайней мере, мне именно так кажется. Воздух как будто… живой, что ли? Напоминает стаю мелких прозрачных мошек, которые не кусают, а просто летают без остановки туда-сюда, вверх-вниз… А при каждом вдохе они набиваются мне в легкие и продолжают летать там. Не скажу, что это приятно, но отвращения тоже не вызывает.
– Какой интересный разброс мнений, – заметил де Бодье. – А я вот, кстати, ничего подобного не замечаю. Разве что голова слегка кружится да в ушах позванивает. Но со мной всегда так, когда я захожу в оранжереи. Непривычные запахи, много кислорода и все такое… А вы что скажете, мсье шкипер?
Поделиться своими впечатлениями я не успел, поскольку в этот момент из ближайшей аллеи нам навстречу вышли два табуита. Один из них являлся уже знакомым нам супремо-селадором Кэрью. Второй, судя по более изысканному мундиру и крупным знакам отличия, был не кто иной, как сам гранд-селадор Тамбурини.
Рядом со статным комендантом Гексатурма маленький, полненький, сутуловатый и плешивый генерал капитула выглядел не слишком авторитетно. И кабы не его красноречивая форма, а также скованность, с какой держался рядом с ним супремо-селадор, я бы ни за что не определил, с кем именно идет по аллее Кэрью.
При виде Тамбурини я и прочие гости тоже невольно подобрались и примолкли. Кроме него, Кэрью и дежурящего у шлюза привратника, иных табуитов поблизости не наблюдалось. Единственный долетающий до нас шум был пением птиц, что порхали в ветвях растущих повсюду кустов и деревьев. Поэтому мы без труда расслышали негромкий голос гранд-селадора, когда тот обратился к нам еще на подходе:
– Добро пожаловать, господа, в святая святых не только нашего ордена, но и, без преувеличения сказать, всего человечества! – Глава ордена выразительно кивнул и развел руками, давая понять, что он не только радушный хозяин, но и потомок той темпераментной нации, для сынов которой вести беседу, не подкрепляя ее жестикуляцией, было все равно что пить воду не открывая рта. – Премного обязан вам за отличную работу, господин Проныра! Имею честь наконец-то увидеться с вами лично, господин Сандаварг! Наслышан о вашем невероятном таланте механика, господин де Бодье! Весьма польщен вашей красотой, госпожа Проныра! – пожимая нам по очереди руки, протараторил Тамбурини. Как оказалось, в нем напрочь отсутствовало высокомерие, что должно было бы отличать от других человека его ранга. Кэрью во время приветствия тактично отшагнул назад, дабы нам не мешать. – Вижу, вы впечатлены тем, что открылось здесь вашим глазам. Прекрасно вас понимаю. Всем, кто впервые переступает порог станции, кажется, что они попали в другой мир. Что не так уж далеко от истины, ибо мир, чья крохотная частица заключена под этими куполами, давным-давно не существует. А на легкий дискомфорт, какой вы испытываете, не обращайте внимания. Это нормальная реакция организма, давно утратившего связь со средой, которая вряд ли может теперь считаться для него родной… Однако не будем топтаться у входа. Раз капитул согласился с моей просьбой разрешить вам посетить «Инфинито», значит, было бы крайне невежливо не угостить вас обедом. Прошу вас, пройдемте в столовую. Отведаем райской по вашим понятиям пищи и заодно побеседуем…
Кэрью посмотрел на меня и сдержанно ухмыльнулся. Сообщая мне утром итоги вчерашнего заседания коллегии супремо-селадоров, он ни словом не обмолвился о том, что они рассматривали и одобрили также этот вопрос. Видимо, нас должен был ожидать приятный сюрприз. Хотя причина комендантской недомолвки могла крыться и в обычной мнительности табуитов, остерегшихся разглашать нам раньше времени главный секрет своего ордена.
– Райская пища! – в один голос вымолвили с придыханием Убби и Гуго. Приглашение отобедать с Тамбурини ошарашило их намного сильнее, чем меня и Малабониту. Далекому от науки, а тем паче от науки прошлого северянину посещение храма Чистого Пламени виделось лишь как почетный ритуал, вникать в смысл которого у Сандаварга не было никакой нужды. А для Сенатора – большого любителя плотно и вкусно поесть – знакомство с райской пищей обещало стать главным гастрономическим приключением в его жизни.
Долорес тем временем интересовала не здешняя еда как таковая, а способ, каким она была приготовлена.
– Извините за нескромность, господин гранд-селадор, – набравшись храбрости, обратилась Моя Радость к главе табуитов, – но раз уж мы присутствуем в храме Чистого Пламени, то не могли бы вы дать нам хотя бы одним глазком взглянуть на него? Я, конечно, видела его на старинных картинках, но вы ведь понимаете, что картинки – это одно, а настоящий огонь – совсем другое…
Каждому из нас хотелось попросить Тамбурини о том же самом. Но лишь у Малабониты хватило наглости заговорить об этом с гранд-селадором прямо с порога. Впрочем, оно и к лучшему. Прояви мы – серьезные взрослые люди – подобное нетерпение, это выглядело бы несолидно и невежливо. Но для отметившей лишь свой двадцать пятый день рождения дочки алькальда Сесара подобная дерзость была вполне извинительна.
Ведущий нас в столовую, что располагалась где-то в многоэтажном комплексе зданий, выстроенных в центральной части купола, Тамбурини всплеснул руками и рассмеялся. Чем снова доказал, что являет собой незаурядную по меркам суровых табуитов личность. Вон, Кэрью при виде смеющегося босса позволяет себе разве что скупую ухмылку, и все. В то время как смех главы ордена был достаточно искренен и заразителен. По крайней мере, глядеть на него, сохраняя серьезные лица, у нас не получалось.
– Простите меня великодушно, госпожа Проныра, если вдруг моя реакция вас обидела, – вымолвил Тамбурини, продолжая улыбаться. – Постоянно забываю, какое значение имеет огонь для наших гостей из открытого мира. А особенно тех гостей, которые посещают нас впервые. Все дело в том, что для обитателей станции так называемое Чистое Пламя никогда не являлось предметом культового поклонения. Оно для нас – важный, но вполне обычный инструмент. Такой же, как, например, для господина Проныры – его Атлас или штурвал. И когда со мной начинают говорить об огне в таком торжественном тоне, это кажется мне крайне забавным… Не удивляйтесь: все мы, живущие и работающие под этими куполами, немного сумасшедшие. Между нами – добровольными отшельниками – и реальным миром пролегает гигантская пропасть. И чем дальше, тем она становится все шире и шире. Увы, но такова дань, которую мы платим за жизнь в оазисе Брошенного мира и возможность заниматься своими исследованиями. Сегодня такие, как я и мне подобные – фактически те же инопланетяне, что и Вседержители. Разве только они ее целенаправленно губят, а мы все еще лелеем надежду отыскать лекарство, которое спасет Землю… Впрочем, я отхожу от темы. Говорите, вам не терпится взглянуть на настоящий огонь? Пожалуйста! Нет ничего проще.
Гранд-селадор остановился, сунул руку в боковой карман мундира и вынул оттуда начищенную до блеска плоскую металлическую коробочку.
– Для того чтобы увидеть нашу главную святыню, не нужно совершать скучные молебны и проводить глупые ритуалы, – продолжил он, зажав приборчик в вытянутой нам навстречу руке. – Для этого лишь стоит пошевелить одним-единственным пальцем. Вот так!
Легким движением большого пальца он откинул на коробочке звякнувшую крышечку, после чего тем же пальцем крутанул спрятанное под ней маленькое колесико. Оба этих элементарных действия отняли у гранд-селадора всего секунду, а в следующий миг…
Пропасть, на одном краю которой стояли мы, а на другом – вхожие в «Инфинито» табуиты, – оказалась вовсе не придуманной Тамбурини фигурой речи. Она существовала на самом деле. Генералу капитула даже не пришлось уточнять, что он имел тогда в виду. Смысл его слов дошел до нас сразу, как только в руке у него возникло самое настоящее, незамутненное «би-джи» пламя…
Говоря начистоту, это было даже не пламя, а лишь его дрожащий язычок высотой с палец, что высек его из зажигалки; название этой штуковины мы выяснили чуть погодя от ее же владельца. Но эффект, который произвел на нас трюк Тамбурини, был таков, будто перед нами вспыхнул не маленький оранжевый всполох, а черный. Что и впрямь случилось бы, произойди это за пределами «Инфинито». Причем порожденного таким огоньком метафламма хватило бы для уничтожения всего живого в радиусе десяти шагов.
Но здесь, на заповедном островке древности, зажигалка гранд-селадора даже не опалила ему пальцы. Не говоря о том, чтобы причинить какой-либо вред нам. Правда, поняли мы это не сразу, а после того, как в страхе шарахнулись от табуитов. Так, словно они не зажгли перед нами искру чистого пламени, а дунули на нас ураганным порывом ветра.
