Эбенезер знал, что Финли своенравен, как и всякий ирландец, а посему он решил узнать его поближе. И вскоре смекнул, что может с ним поладить, заручившись согласием Финли на свой союз с его дочерью. Но вот Финли погиб в руднике, и Эбби теперь его оплакивает. Это давало ему повод для беспокойства, тем более после того, как она не поверила, что они с ее отцом обо всем договорились. Теперь ему следовало убедить девушку в том, что он чувствует свою ответственность за случившееся, чтобы избежать при этом судебных тяжб. Кроме того, ему надо было каким-то образом завлечь ее к себе в дом, и вот теперь он знал, как это сделать. Правда, ему нужна была помощь Вернона Мида. Эбенезер был уверен, как только Эбби окажется в его руках, укротить ее он сумеет.
— Чем могу быть вам полезен, Эбенезер? — осведомился Вернон, спешно выпроваживая посетителя из своего кабинета. — Что-нибудь срочное, а то у меня люди в приемной?
— Да, дело срочное, — сказал Эбенезер, входя в кабинет доктора и затворяя за собой дверь. Он понизил голос: — Мне нужно еще немного опиата и того снадобья, что вы мне прописали… — он продолжал уже шепотом, — …для укрепления мужской силы.
Вернон встревожился.
— Тут нужен глаз да глаз, Эбенезер. Опиаты штука небезопасная, если перестараться с дозировкой, а это ваше снадобье… — Он посмотрел на Эбенезера. — В избытке оно не очень-то полезно для сердца. Я не хочу отвечать, если вы отдадите Богу душу.
— Это моя печаль, Вернон, — отрезал Эбенезер. — Я человек занятой, дел у меня сегодня по горло, так что давайте что нужно, и я откланяюсь.
Вернон понял, что у него нет другого выхода, и направился к шкафчику с препаратами.
— В последний раз, Эбенезер, — сказал он. — Этим не шутят, — прибавил он уже на полном серьезе.
Эбенезер заявил, что опиаты нужны ему для успокоения: ведь управлять рудником дело и впрямь нешуточное, — но Вернон догадывался, что это ложь, и на душе у него кошки заскребли. Он знал, что Эбенезер имел виды на девушку, и не хотел нести ответственность за то, что может случиться.
— Ну-ну, давай поживей! — с нетерпением бросил Эбенезер.
Прошло несколько дней, и Эбби пришлось крепко задуматься о своем положении. Она обошла все лавки и конторы в Берре, спрашивая работу, и все без толку. Заходила даже в прачечную, где трудилась Мэг Тэвис, но получить работу так нигде и не смогла. В конце концов, совсем поиздержавшись, она вспомнила о предложении Пэдди Уолша и отправилась к миссис Слокомб, державшей пансион на Часовенной улице. У Эбби душа взыграла, когда ей предложили заступить уборщицей прямо с завтрашнего дня. Платили маловато, но Эбби была рада и этому. По крайней мере, с голоду теперь не умрет, а там, глядишь, и встанет на ноги. Возвращаясь домой на Речную, она думала, как бы отец сейчас гордился ею, и на глазах у нее снова выступили слезы.
Когда на другое утро, рано-рано, Эбби явилась на работу после еще одной кошмарной бессонной ночи, миссис Слокомб объявила, что в ее услугах уже не нуждается.
— Что-то не пойму, миссис Слокомб, — стушевалась Эбби. — Ведь еще вчера вы сказали, что я могу приступать к работе нынче утром. Что же теперь не так?
— Сожалею, голубушка, — сказала миссис Слокомб, чувствуя себя явно не в своей тарелке. — Но мы с мужем заглянули в расходные книги и поняли, что с лишним работником придется малость обождать.
Эбби вконец отчаялась. Ей показалось, что миссис Слокомб лжет, но зачем? У нее складывалось ощущение, что это Эбенезер Мэйсон каким-то образом приложил руку к тому, что ей никак не найти работу, особенно после того, как другая девушка с Речной нашла ее себе без труда. Эту девушку, Кэрри Финч, взяли в ту самую лавку, где за пару часов до того отказали Эбби.
Бредя домой, Эбби корила себя за глупые подозрения, тем более когда ей припомнилось, что муж миссис Слокомб когда-то работал на руднике вместе с ее отцом — до того, как сломал себе шею, навсегда оставшись калекой.
Чем больше Эбби над этим размышляла, тем отчетливее сознавала, что это именно Эбенезер Мэйсон приказал всем не брать ее на работу. В Берре он был важной птицей: ведь городок жил за счет рудника. Но зачем ему это, она никак не могла взять в толк. Как можно быть таким жестокосердным?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вернувшись к себе в землянку, она снова ударилась в слезы. И вдруг Эбби услышала, как ее кто-то кликнул. То была Вера Никольс.
— Слыхала, милочка? — мрачно спросила Вера.
— Что? — удивилась Эбби. У нее бешено заколотилось сердце. Еще одну дурную весть ей было не пережить.
— Мэг отдала Богу душу прошлой ночью, — негромко сообщила Вера.
— О Господи! — вскрикнула Эбби, закрыла лицо руками и разрыдалась.
— Прости, голубушка. — У Веры тоже глаза были на мокром месте. — Я думала, ты в курсе.
— А что… с Эми и Эмили? — сквозь слезы вопросила Эбби.
— Их как будто отправили в сиротский приют в Аделаиду, — сказала Вера. — Бедные крошки, — покачав головой, с грустью заключила она.
Эбби закрыла глаза. И представила себе, как огорчился бы Нил, узнав, что сталось с его матерью и сестрами. Понятно, он этого не узнает, но у Эбби было такое ощущение, словно в случившемся есть и ее вина. Будь у нее работа, она непременно позаботилась бы об Эми с Эмили. «Но кого я обманываю? — опомнилась она. — Мне бы о себе самой подумать».
Спустя несколько минут, когда Эбби все еще размышляла, как ей теперь быть, у входа возник какой-то человек. Эбби признала в нем возницу Эбенезера Мэйсона.
— Что вам угодно? — холодно спросила она.
— У меня для вас записка, мисс Скоттсдейл, — ответствовал он без лишних слов. — Пожалуйста, прочтите прямо сейчас! — В его тоне слышалось нетерпение.
Эбби кивнула, и возница передал ей сложенный листок бумаги.
— Мне велено дождаться ответа, — прибавил он. Развернулся и отошел в сторонку, ожидая, когда Эбби прочтет послание.
«Досточтимая мисс Скоттсдейл!
По некотором размышлении я осознал свой долг перед родными и близкими тех, кто погиб на руднике вследствие давешнего несчастного случая. Хотя мне кажется, что это было результатом прискорбного стечения обстоятельств, я, однако, не снимаю с себя моральную ответственность за происшедшее и хотел бы пригласить вас в Мартиндейл-Холл, чтобы обсудить вопрос о возмещении ущерба, понесенного вами в связи со смертью вашего отца. Мой возница будет ждать вашего решения.
Искренне ваш,
Эбенезер Мэйсон».
Эбби не сдержала досады. «Стечение обстоятельств, ну конечно!» Она разорвала записку в клочья.
Возница, памятуя о строгом наказе хозяина, метнул в нее недобрый взгляд.
— Я обожду в трактире «В руках рудокопа». Может, передумаете, — сказал он. — Буду там только до половины седьмого. — С этими словами он пошел прочь.
— Да хоть неделю, мне-то какое дело, — бросила Эбби ему вслед. — Уж я-то не передумаю.
Вера Никольс, беседовавшая меж тем с соседкой Эбби, слышала краем уха их разговор. И зашла следом за Эбби к ней в землянку.
— Это, случаем, не возница ли мистера Мэйсона? — полюбопытствовала Вера.
Эбби злобно кивнула.
— Он думает, будто может возместить мне смерть отца, — сердито буркнула она. — Посмел предложить мне целых три фунта на кладбище, когда папу хоронили. Да он самый заносчивый и безответственный крохобор…
— Уж коли мистер Мэйсон протягивает тебе руку помощи, Эбби, не стоит ее отклонять, — заметила Вера.
Деньги были нужны Эбби на похороны отца — для себя же она ничего не просила.
— Как я могу брать деньги в уплату за жизнь отца? Это же грешно!
— Отца тебе уже не вернуть, да только и работу ты тогда навряд ли найдешь, так ведь?
— Знаю. И все по вине мистера Мэйсона. Это же он науськал всех в городе, чтоб меня не брали.
Вера всего не знала и думала, что горе застилает девушке глаза.
— Откажешься от денег мистера Мэйсона, умрешь с голоду или, того хуже, пойдешь… на панель.
