Можно ли выброситься с 9 этажа головой вниз, и не пострадать? Разве можно часто кушать, нажираться, а потом не опорожняться в сортире? Это немыслимо! Поэтому очень глупо и неестественно поступает человек, который не делает того, что ему хочется, и глубоко раскаивается, сделав это.
И чувство вины и угрызения совести являются не чем иным, как малодушием, которое следует не поощрять, а напротив, искоренять в себе всеми силами и преодолевать посредством здравомыслия, разума и привычек.
Угрызения совести – это изжога желудка, это остеохондроз, радикулит, не более того. Такой же порок. Справляемся же мы все с изжогой, радикулитом.
Поверь, что очень гуманно убивать людей. Особенно во время войны. Ведь чем раньше ты убьешь врага, тем быстрее закончатся его страданья. Разве это не гуманность? Было бы лучше, если во время страшных сражений полководцы долго тянули бы лямку, продолжая оставаться в неопределенном состоянии? И измываясь кровью, раненные мучались бы в окопах.
Даже загнанную лошадь тут же пристреливают, а с человеком цацкаются.
Почему?
Не гуманно мол, это! А убивать лошадь – а это живое существо – тоже не гуманно. Ведь опять таки, говорил пророк Мохаммед, что лишать жизни дышащее существо – грех.
Короче говоря, всюду противоречия. И это наша жизнь.
Разве помогут сомнения, когда с кармана выпал пакет анаши? Нет. Пропала анаша, не будет кайфа. К чему сомнения? Смириться надо с этим. Посему надо понять, что угрызения совести не сделают поступок менее злодейским, ибо они появляются всегда после поступка и очень редко предотвращают его повторение.
Бывает одно из двух после совершения зла: либо следует наказание, либо его нет. Во втором случае раскаяние абсурдно.
Какой смысл каяться в том, что дает нам самое полное удовлетворение и не влечет за собой никаких нежелательных последствий? Смысл?
Если ты прохлял, то радуйся, не нервничай! Dont worry! Be happy!
А если ты жалеешь о той боли, которую твой поступок может кому-то причинить, значит ты любишь того другого больше, чем самого себя. Ведь это благородно! Согласись! И в то же время, нелепо сочувствовать чужим страданиям, если эти страдания принесли тебе какую-то пользу. Если каким-то образом щекотали, возбуждали, наполняли тебя радостью и блаженством.
В крайнем случае, тебя будут ненавидеть. Но ненависть – высокое чувство, ее надо заслужить.
Следовательно, в этом случае для угрызений не существует никаких реальных причин. Мелочь это.
Если же твой поступок выявлен, и наказание неизбежно, тогда, взглянув на этот факт трезвым взглядом, мы увидим, что сожалеем не о том зле, которое причинили другому, а лишь о своей неловкости, потере бдительности, которые позволили обнаружить это зло. Тогда я согласен, что для сожалений есть основания, и здесь есть о чем поразмыслить, чтобы проанализировать причины неудачи и впредь быть осторожнее.
Надо быть предельно внимательным! Знаменитый следователь Руденко, который участвовал в Нюрнбергском процессе в 1945 году, любил трахать девочек, не старше 13 лет. Об этом не знал никто. Никто! Прикинь, Руденко – и такое. Но он это долго скрывал, его не поймали с поличным.
Не испытал он сожалений. Все выяснилось после его смерти.
Однако не надо путать эти чувства с истинными угрызениями совести, ибо истинные угрызения – это боль в сердце, вызванная причиненным самому себе злом. Вот здесь-то и кроется между этими двумя чувствами огромная разница, и пользу одного и бесполезность другого это доказывает полностью. Когда ловят с поличным, так сказать, на месте преступления, человек начинает страдать.
Когда мы получаем удовольствие от какой-нибудь мерзкой забавы, как бы жестока она ни была, получаемое удовольствие служит достаточным утешением за неудобства.
Я только что от твоего члена получил превосходное удовольствие. Я даже рад тому, что ты этого не ожидал. Ха – ха!
Разве перед тем как совершить какой-нибудь поступок, мы не предвидим отчетливо, чем он обернется для других?
Разумеется, предвидим. Не остановить уже нас невозможно. Напротив – мысль нас нарочно подталкивает на это.
Разве не понимал Наполеон, что захватывая и порабощая Европу, он губит людей? Знал! Но он войну любил, он был настоящим солдатом, и было ему все по фени. Он чувствовал, что был избран всевышним.
И что может быть глупее, чем неожиданное и запоздалое раскаяние, когда совершив дело, мы начинаем мучиться, страдать, и портить себе удовольствие.
Когда Растопчин сжег Москву, и вся Москва горела огромным страшным пожаром, Наполеон, в качестве завоевателя, сидел в Кремле, и посмотрев на пылающий город, ничуть не раскаялся. Более того, он сказал: ''вот это люди, это скифы!'' Прикинь, сидит Наполеон, и жалеет о содеянном. Даже не смешно.
Поэтому, если содеянное стало известно и превратилось в источник наших неприятностей, не лучше ли обратить всю свою энергию на то, чтобы узнать, почему об этом стало известно. Почему? Кто дал промашку?
Надо предельно собраться и постараться впредь не попадаться. Не лучше ли обратить эту неудачу в свою пользу и извлечь опыт из этого урока, чтобы усовершенствовать свои методы. Минус превратить в плюс. Ведь ты же никому не расскажешь то, что сделал я с тобою здесь? Правда? Ну вооот
Таким образом, мы обеспечим себе на будущее безнаказанность, научившись заворачивать свое зло в чистые простыни и скрывать его.
Помню, однажды в Тбилиси, проводился маскарад. У подножия лесистой горы, на берегу Куры стоял роскошный полу стеклянный дворец, с большими занавесами.
Туда приглашались люди, надевали на лица маски, на голову парик.
Переодевались они в разное тряпье, душились всякими одеколонами, чтобы не узнали их, и потом, надев на харю маску, с кем попало ложились в постель. Так вот нередко бывало так, что сын трахал свою мать, а свою дочь – отец. И никто не знал об этом. Ни сами партнеры, никто другой.
Главное – не поддаваться бесполезному чувству раскаяния и не заразиться принципами добродетели. Все бессмысленно, запомни это! Ведь уже тем ценны дурное поведение, разврат, порочные, преступные и даже чудовищные наши прихоти, что доставляют нам удовольствие и наслаждение, и неразумно лишать себя того, что приносит радость.
Это и есть жизнь. Со всеми глупостями и мудростями, со всеми терактами и свадьбами, гадостями, прелестями. Это – жизнь. Поскакали? -Ну давай!
Оба забрались на коня, и поскакали по лесной тропиночке.
– Ноооо! (хлестнул плетью коня) Вспомнил случай. Как – то я хотел попробовать борщ. Говорили, на Кавказе вкусен борщ. Так вот, я изъездил по всем городам, испробовал, я дегустировал все борщи, но бес толку все – не нравился мне борщ. Никакой! Не по душе мне был он. Будь это в Кисловодске, Пятигорске, Нальчике, или Минводах. Все не то. В одном было мало сметаны, в другом лаврового листа, и в третьем не было чего – то еще. Как говориться, что-то в этом супе не хватает.
Короче говоря, мне ясно объяснили, что иного борща не бывает, чем тот, который пробую я каждый день. Вот так! Другого борща, как и другой жизни – не бывает! Хочешь – кушай, не хочешь – пошел на хер! Это жизнь, это борщ!
Поэтому надо брать от жизни все, иначе это будет напоминать поляну с маками, и глупый человек, считая, что это не красиво, не будет их срывать.
Истинная мудрость, Исаак, заключается вовсе не в подавлении своих порочных наклонностей, потому что с практической точки зрения они составляют единственное счастье, дарованное нам в этом мире, и поступать таким образом – значит стать собственным своим палачом.
Самое верное и разумное – полностью отдаться пороку, практиковать его в самых высших проявлениях, но при этом обезопасить себя от возможных неожиданностей и опасностей.
Как говорится, если тебя хотят изнасиловать, и ты видишь, что сопротивление бесполезно – то расслабься, и постарайся получить удовольствие.
Одно дело полностью бросить употреблять наркотики, отречься от них, ненавидеть их, объявить мораторий. Другое дело, иногда ими баловаться, изредка расслабляться, контролируя при этом свои прихоти. Это разные вещи.
Не бойся, что осторожность и предусмотрительность уменьшат твое удовольствие – напротив, таинственность только усиливает его. Более того, она гарантирует безнаказанность, а разве безнаказанность не служит самой острой приправой к разврату? Безнаказанность – очень сладкая и вкусная штукенция. Это же настоящая аджика или пряности.
Как поступать с угрызениями совести, порожденными болью, которую испытывает тот, кто творит зло слишком открыто, я уже говорил. Но как заткнуть этот внутренний голос, который уже после утоления жажды, снова и снова тревожит нас и упрекает за безумства страсти. _Надо регулярно повторять поступки, заставляющие нас каяться._ Повторять их как можно чаще, чтобы привычка творить такие дела заполонила мозг и навсегда покончила бы с желанием переживать за них. Клин клином вышибают.
