– Я благодарен вам, мэм, за то, что вы, больная, нашли в себе силы подняться с постели, чтобы принять меня. Надеюсь, вы полностью оправились? – Он заметил вспыхнувший в ее глазах гнев. В точку попал! Важно заставить ее все время защищаться.
– Вы слишком добры, сэр. Как я поняла, вы желаете обсудить со мной какое-то важное дело? Что-то неотложное?
– Именно, мэм. – Макс ожидал, что она предложит ему сесть, но не тут-то было. Она просто стояла, глядя на него, и все. Казалось, он застал ее врасплох. Вот и хорошо, так и задумывалось. – Я должен потребовать у вас объяснений по поводу откровенного жульничества, которому вы содействуете. Вы…
– Ничему я не содействую! – воскликнула женщина. – Как вы посмели предположить такое?!
– Не делайте из меня дурака, кузина, – парировал Макс. – Я прекрасно знаю, что за слухами, гуляющими по Лондону, стоите вы и ваша тетка. Я лишь удивляюсь, как это вы до сих пор не заявились в город с вашей французской марионеткой на ниточке. Предупреждаю вас – я не потерплю попыток подорвать мое положение. Даже от женщины. – Последние слова вырвались у него невольно, и Макс сам не узнал свой голос, настолько грубо он звучал. Макс умолк. Эта женщина таки вывела его из себя, а этого позволять нельзя. Он всегда гордился своим умением обходиться с женщинами, но эта…
Она стояла, задрав подбородок и уставившись на него своими пылающими гневом синими глазищами. Лицо ее как будто побледнело, или, может, это просто казалось из-за горевших на щеках красных пятен. Женщина сделала шаг вперед, словно хотела ударить его, хотя руки держала тесно прижатыми к бокам. Чувствовалось, что самообладание дается ей с трудом.
– Надо ли понимать это так, что у вас есть доказательства вашего возмутительного утверждения?
– А нужны ли они, эти доказательства? Для меня вполне достаточно уже того, что вы не спрашиваете, о чем идет речь.
Эта дрянь оказалась именно такой, какую он и ожидал увидеть. Может, еще хуже. И зачем только он проделал весь этот путь? Просто смешно.
– Каков отец, такова и дочь, – язвительно проговорил он. – Остается утешаться тем, что по крайней мере один титул ускользнул из рук самой сомнительной ветви рода Роузвейлов.
Она беззвучно ахнула и побелела как полотно.
Макс никогда не видел такой ярости. Он слишком далеко зашел, и понимал это. Говоря так грубо о ее бесчестном поведении, он опускался до ее уровня. Надо было извиниться, но горло пересохло, и Макс не мог произнести ни слова.
Женщина вытянула руку и ухватилась за спинку стула. По лицу ее пробежала гримаса, похоже, боли, но она быстро, с видимым усилием, выпрямилась.
– Разговор окончен, сэр. Прошу вас уйти. Мы с тетей планируем переехать на следующей неделе в Лондон. Если вам есть еще что сказать, вы сможете сделать это там. И будьте уверены, я с великой радостью познакомлю вас со своим кузеном, законным графом Пенроузом. – Она развернулась на каблуках и пошла к выходу, не давая ему ответить.
– Не так быстро, кузина. – Макс шагнул за ней и схватил за руку. – Мы еще не закончили.
– Отпустите меня немедленно, – прошипела она, не оборачиваясь, словно ей было невыносимо даже смотреть на него.
Макс глубоко вздохнул, крепко держа ее за запястье. Косточки у нее были тонкие и хрупкие. Макс не собирался причинять ей боль, но она должна была выслушать его. Несколько мгновений они стояли неподвижно, затем Макс развернул ее лицом к себе.
Она даже не пыталась высвободиться, просто стояла, не глядя на него. Ее необыкновенные серебристые волосы были как раз под его подбородком.
– Значит, мадам, вы решили натравить своего французского самозванца на меня? А вы уверены, что поступаете разумно?
– Я уверена в одном, сэр, – настоящий граф Пенроуз – джентльмен, – проговорила она, глядя на свою руку. – В отличие от вас. Я была бы вам благодарна, если бы вы отпустили меня и покинули мой дом. Нам не о чем больше разговаривать.
Этой женщине ничего невозможно доказать. С чего он решил, что может ее в чем-то убедить? Пустая трата времени!
– Вы глупы, мадам, – сказал он, выпуская ее руку. – У вашей семьи и так достаточно врагов, а сегодня к ним добавился еще один.
Он прошагал к двери и, распахнув ее, обернулся с шутовским поклоном:
– Доброго вам дня, кузина. Будьте уверены, позже мы продолжим наш разговор.
Внизу в холле испуганный дворецкий помог ему надеть сюртук. Выхватив у него шляпу и перчатки, Макс выскочил из дома и побежал к коляске, у которой его ждал Рэмзи.
– Давай обратно, Рэмзи. Здесь нам делать нечего.
Господи, что на него нашло?
Макс сидел в коляске и невидящими глазами смотрел перед собой. Наверное, он совсем разум потерял, если дал волю своему бешеному характеру. Да еще с леди. Куда только подевались его манеры? Господи, слышала бы его тетя Мэри…
Тетя Мэри. Да. Что-то в этой баронессе напомнило ему тетю Мэри. Внешне они совершенно не похожи, но есть что-то такое в их манере держаться… Может, из-за этого все и случилось? Просто слишком велик оказался контраст между порядочностью тети Мэри и низостью баронессы. За все годы, что был солдатом, Макс никогда не терял самообладания, общаясь с кем-то слабее себя, а с этой среброволосой Иезавель позабыл, как надлежит вести себя джентльмену.
Он должен извиниться.
Макс глубоко вздохнул. Да, он извинится. При случае. Но только не сегодня. Он больше не в состоянии разговаривать с нею.
К тому же она плохо себя чувствует.
Макс выпрямился, усиленно припоминая встречу. Нет, ему не показалось, она действительно поморщилась от боли.
Она в самом деле плохо себя чувствует.
А он заставил ее принять его, слушать его оскорбления, остаться, когда она хотела уйти.
Его поведение непростительно.
Эйнджел стояла, пока не закрылась дверь, а потом с тихим стоном рухнула в ближайшее кресло. Боль просто разрывала ее. Однако она не лишила ее ясности мысли. Эйнджел думала о кузене. Он оказался даже хуже, чем говорила тетя Шарлот. Он сам дьявол.
– Миледи…
Эйнджел подняла глаза – в дверях стоял дворецкий.
– Я сейчас позову Бентон, – испуганно проговорил он и скрылся за дверью.
Эйнджел прислонилась щекой к прохладной обивке кресла. В голове больно стучало.
– Миледи, давайте я доведу вас до спальни.
Услышав голос Бентон, Эйнджел вздохнула с облегчением. Расспросы тети Шарлот ей было бы не вынести. Не сейчас. Пока что ничего не надо ей говорить.
Вскоре Эйнджел уже лежала в постели, а Бентон прикладывала к ее лбу смоченное в лавандовой воде полотенце.
Эйнджел на миг открыла глаза. Портьеры были задернуты, в комнате царил полумрак. Светился только огонь в очаге, такой мирный, уютный.
