Опасность летела следом, и имя ей было Пол Монти. Страх рос, превращаясь в наездника, и, задыхаясь от скорости. Гуль ощущал жала его шпор.
Он не задумывался о направлении. Направлений более не существовало. Как и сторон света. Нужно было спешить вперед, потому что страх и тот, кто его породил, находились сзади. Пустой и легкий, Гуль летел, рассекая мглу, поражаясь той властной небрежности, с которой он ввинчивался в слоистую даль. На какой-то миг почудилось, что американец вот-вот настигнет.
Скорость тут же возросла, и Гуль с ужасом ощутил, что еще немного, и он попросту взорвется от сумасшедшего темпа. Как торпеда, повстречавшая на пути к цели снулого тунца…
Но взрыва не произошло. Вспыхнул свет. Огромный красочный мир ворвался в сознание. Взгляд новорожденного, приоткрывшего веки… Описав короткую дугу. Гуль шмякнулся на землю. Обернувшись, увидел, как следом из черной норы вылетел американец. Жутковатый тоннель доставил их к месту назначения, как пневмопочта доставляет пакеты с письмами, но в данном случае — основательно покуражившись над их телами, над их мозгом.
Гуля пробрала дрожь. Появилось сложное ощущение, будто вернулся в человеческую оболочку после кропотливой хирургической операции.
— Вот и все. — Отряхнувшись, Пол номер два развязно подмигнул Гулю. — Вон за тем склоном нас должны, по всей видимости, ждать.
Он грубовато помог подняться и подтолкнул вперед. Шагая, Гуль успел окинуть окрестности бегльм взглядом. В общем ландшафт не изменился. Их окружали те же холмоподобные горы и пупырчатые скалы. Плотный колеблющийся воздух выделывал знакомые фокусы, изламывая видимые контуры, приближая или отдаляя фрагменты гор.
— Двигай, малыш! И не кувыркайся без надобности.
Гуль отметил, что американец нервничает. Сам он настолько устал, что даже не отреагировал на „малыша“. Мозг затравленным зверьком забился в угол, избрав позицию пассивного наблюдателя.
Цепляясь за вязкие камни, они медленно взобрались по крутому склону и очутились на скалистом гребне. У подножия близкой, похожей на огромного тюленя горы Гуль разглядел поселение — десятка два одноэтажных домишек без окон, без печных труб, выстроенных кривоватым кругом. Это, по-видимому, и называлось здесь лагерем.
— Черт! — Монти судорожно озирался. — Где-то здесь…
Гуль не сразу понял, что он имеет в виду. Откуда-то сверху долетел хрипловатый голос.
— Не спешите, ребятки! Вы не сказали волшебного „сим-сим“.
Пол номер два вымученно улыбнулся.
— Не дури, Сван! Это ведь ты?.. Разве не видишь, я повстречал новенького. А заодно добыл и пушку! — Он приподнял над собой „Калашников“. — Хороша штучка?
— Хороша-то хороша, да только будет лучше, если ты ее положишь на землю.
Прямо перед собой. И аккуратненько, без резких движений.
— Какого черта. Сван! — Пол раздраженно повертел головой, пытаясь угадать, где укрывается обладатель хриплого голоса. — Ты же видишь, кто мы! А парнишка безоружен.
— Вижу, но оружие положи, Пол. — Говоривший сделал насмешливое ударение на имени. — Ты ведь не хочешь дырку в живот, правда? У тебя и старый шрам, наверное, еще не затянулся.
— Хорошо, я бросаю пушку. Смотри. — Пол действительно опустил автомат возле ног. — Что дальше?
Из-за скалы вышел человек с карабином. На Гуля он даже не глядел. Взгляд его настороженных серых глаз был прикован к американцу.
— Ты не назвал пароль. А пора бы вам знать, что мы тут давненько уже не доверяем внешности… В общем, даю пять секунд. Если ты не назовешь нужное слово…
— О чем ты говоришь. Сван! — воскликнул американец. — Конечно, я знаю пароль, но парень-то поважнее! Ей-богу, он вам такое порасскажет!..
Почти незаметным движением Монти перевел руку за спину, медленно взялся за рукоять кольта. Гуль вздрогнул. Два выстрела прогрохотали одновременно.
Выстрелил кто-то с тыла, вторую пулю успел выпустить Сван. Гуль устало опустился на корточки. Близнец Пола повторил судьбу несчастного брата.
Спустившийся к Свану помощник небрежно обшарил тело. Трофеев никаких не нашлось, и интерес к убитому моментально иссяк. За ноги они втащили американца на гребень и там, раскачав, скинули вниз. Просто и буднично.
Так, вероятно, здесь жили все, и к этому следовало привыкнуть. Гуль отрешенно прикрыл веки.
— Твоя игрушка?
Ему снова пришлось открывать глаза. Человек, которого называли Сваном, любовно оглаживал „Калашников“. В самом деле, в его крупных мохнатых лапищах оружие казалось игрушкой. Глядя в дымчатое от щетины лицо Свана, Гуль апатично покачал головой.
— Ваша…
* * *
…Что такое профессор, дети? Повторим вслух! Профессор есть существо близорукое и бесполое, безнадежно увязшее в цифрах и формулах. Внешне он похож на Деда Мороза, но в очках, обряженный в костюм-тройку, с куцей бороденкой, все же кое-как выглядит… Кто не понял, пусть поднимет руку.
Мистер Пилберг побеседует с таковым лично…
Гуль брел по лиловому песку, устлавшему внутреннюю поверхность шара.
Белка-дурочка вращает на ярмарках колесо, а он подобным образом вращал шар.
Движение давалось с трудом, — шар был большим и громоздким — диаметром метров сто. Чепуха, если прикинуть глазом, но шагать можно до скончания времен. Потому что пустыня — это всегда пустыня. И прежде всего это место, где нет и не может быть никаких следов. Песок слишком самобытен, чтобы уважать ноги пешеходов. Он попросту равнодушен к ним, стирая и засыпая написанное стесанными подошвами.
Гуль шагал в никуда, и сквозь дрему до него доносился голос Володи. Капитан что-то рассказывал, делился информацией, и не его вина, что информация состояла в основном из многосложных вопросов. И если он рассчитывал услышать ответ из уст Гуля, то он ошибался. Гуль твердо вознамерился выспаться. Несмотря ни на что. Его не пугал ни шар, который нужно было вращать ногами, ни пухлолицый Пилберг, норовящий прокрасться в сновидения.
Толстый, неряшливый, абсолютно лысый, без бороды и даже без усов, он грозил Гулю пальцем и беззвучно шевелил ртом. Гуль не хотел на него смотреть, но шею сводило, глаза магнитом притягивало к шевелящимся губам.
Артикуляция. Снова артикуляция. Ложная — и потому насквозь лживая. Гуль не мог не слушать, Гуль не мог не видеть, и потому видимое и слышимое приходилось отвергать внутренне…
Дети! Смотрите и запоминайте. Мистер Пилберг является исключением в нашем правиле. Поместите его в скобки и пометьте звездочкой…
Продолжая брести по песку. Гуль с равнодушием наблюдал, как неряшливого профессора окружила забавная клетка из стальных скобок, а чуть выше вспыхнула похожая на лампу накаливания звезда.
Ноги все глубже увязали в песке, шар проворачивался со скрипом. Я бреду, мы бредем, он бредет. Правила, исключения, суффиксы. Выдумки шибко умных, вроде того же Пилберга. Увы, грамотная речь не всегда является более красивой…
— Смотри! — Втиснувшийся в сон Гуля капитан вытянул перед собой руку и собрал пальцы в щепоть. — Точка. Условный ноль, начало отсчета любой системы координат. Статичное и бесконечно малое… Теперь я беру эту точку и вытягиваю в прямую, — видишь? Получаю одномерное пространство. А сейчас эту же самую прямую я вот таким макаром размазываю по плоскости — вроде как скалкой тесто, и… Одномерное превращается в двухмерное… Ты помнишь пещеру? Этот их чертов проход? Так вот, это и есть не что иное, как проход из нашего мира в одномерный тубус. Из трехмерного в одномерный, и обратно.
Несколько неприятно, но не смертельно, как говаривал твой Монти. Всего один миг — и от пяток до макушки ты одномерен. Отсюда и относительность расстояний. Пилберг считает, что нам повезло, и знаешь, я согласен с ним.
Попасть сюда — редкостный выигрыш!
— Дурак твой Пилберг, — пробормотал Гуль и, привстав на локте, захлопал ресницами.
Все-таки оставалось еще что-то, чем можно было изумить. Уже проснувшись, он продолжал видеть песочный шар, клетку с Пилбергом и светящуюся над ним лампочку. И в то же время не сомневался, что это не было сном. Капитан сидел перед ним и продолжал чертить в воздухе геометрические символы, Пилберг продолжал скалиться из своей загадочной клетки.
— Володя! — Голос Гуля дрогнул. Он вдруг увидел, что Пилберг грозит ему, просунув сквозь прутья кулак. И тут же шар померк, лампочка над профессором треснула и погасла. Наступившая тьма поневоле заставила судорожно вцепиться в руку Володи.
— Ты чего?
— Не знаю. — Гуль оглядел убогое помещение и, выпустив кисть капитана, снова упал затылком на подушки. — Мерещится разное.
— Это здесь сплошь и рядом.
— Сплошь и рядом… — повторил Гуль.
Он видел себя сидящим перед двумя экранами. На одном из них находился капитан, второй был потушен, но Гуль не мог поручиться, что через секунду-другую экран не засветится снова.
