– Любопытно. Вы давно с этим Яфетом работаете?
– Давно.
– И высока ли вероятность предсказаний, сэр?
– Нет.
– А что же вас толкает на столь уверенные рассуждения о присутствии Ликвидатора в городе?
– Яфет очень редко даёт гарантию. В этот раз дал.
– И в чём она заключается, эта гарантия?
– Миллион фунтов.
– А сколько вы ему должны, если он прав?
– Ммм… Четыре миллиона.
– Вам не кажется, что коэффициент рентабельности, мягко говоря, не в нашу пользу?
– Вы правы, но выбора нет. Второй Яфет пока не появился. Торговаться не с кем. Он монополист.
Генерал снова пустил облако дыма, прищурился, поцокал языком, потарабанил пальцами по столу, глянул в потолок, в зеркало и сказал:
– Впрочем, вы правы. Вам придётся верить ему, мне вам, а премьер-министру – мне. И, скажите, сэр, как вообще всплыла информация о Ликвидаторе, как таковом. Я не помню начала истории. Он мелькает у нас по файлам уже лет десять. Может, это вообще всё игра на понижение?
– Понижение чего, сэр?
– Стоимости недвижимости в Киеве, вы об этом не задумывались?
– Нет, это не игра. Его сдал русский президент. Много лет назад. В состояния сомнамбулы продиктовал по телефону. Вы помните ту операцию. У Ликвидатора самое глубокое укрытие. Если бы не президент, никто ничего бы и не узнал.
– Так это тот президент?
– Да, сэр, это он. Связь с ним прервалась вскоре после получения информации о Ликвидаторе. Он подключил к своей локальной ноосфере тибетских лам и колдунов из дельты Амазонки. Контакт оборвался.
– Я вспомнил этот х-файл. Там, если не ошибаюсь, доступ N 0.
– Да, сэр. Только вы и премьер-министр.
– Значит это не игра. Чёрт! – встал и принялся ходить по кабинету, пуская клубы дыма. – Я не могу поверить, что это правда! Превратить Киев в руины? Маразм. Но маразм глобальный!
– Это результат работы Политбюро.
Генерал резко остановился и посмотрел на подчинённого.
– Что вы сказали?
– Я сказал, что это результат работы Политбюро.
– Откуда вы знаете о Политбюро?
– Из Интернета.
– Вы шутите?
– Наберите адрес www.politburo.net.
Генерал сел в кресло и зашелестел клавиатурой. Уставился в монитор и молча глядел, не моргая минуты две, шевеля мышью. Бросил мышь. Встал.
– Бред. Ну и времена! Но микроскопические песчинки правды на сайте есть.
– Я их и имею в виду.
– Да, это, несомненно, работа Политбюро. Но до этого момента я думал, что о нём знаю я, премьер-министр и президент США. Аль-Каида шаловливый ребёнок в сравнении с Политбюро. Да, – посмотрел на подчинённого, – собственно она и есть его дитя. Аль-Каида – родная дочь Политбюро. Я об этом знаю, премьер-министр об этом знает, президент США об этом знает… Вы теперь знаете. Как вы считаете, кто же тогда Ликвидатор?
– Он православный. И он вольный стрелок.
– На длинной-длинной верёвочке, которая скрывается в дебрях Политбюро.
– Да, сэр. Вы правы.
– Прекрасно. Стратегия?
– Мы применим метод «сотой обезьяны».
– Что за метод?
– Он заключается в доведении ситуации до абсурда, в результате чего качественно меняется ментальная доминанта псевдосоциума, имеющего отношение к операции, и появляется возможность посмотреть на сторону кубика, которая не видна. Там может находится Ликвидатор.
– Сэр, проще.
– Мы начинаем транслировать телевизионное шоу «Ликвидатор». Рекламируем на всех телеканалах около пятидесяти наименований косметических средств под названием «Ликвидатор». Открываем бульварную газету под названием «Ликвидатор». Регистрируем партию бывших строителей демократии «Ликвидатор». Над Киевом будут летать рекламные аэростаты «Ликвидатор», рекламирующие возможности человека в нашем обществе. Все мусороуборочные машины в Киеве будут иметь название «Ликвидатор». Все дворники, уборщики, погрузчики, разгрузчики снабжаются спецодеждой с названием «Ликвидатор». И ещё около сорока позиций. План у меня в папке. Все это должно привести Ликвидатора к потере самоидентификации и контроля над своей психикой.
– А это не перебор, сэр?
– В этом и заключается принцип «сотой обезьяны». В переборе.
– Послушайте, а он хоть сам знает, что он Ликвидатор?
– Да, этот позывной использовал русский президент.
– Ну, тогда всё в порядке. Хорошо. Тактика?
– Двести пятьдесят офицеров МИ-6 внедряться в среду социума украинцев. Они уже готовы.
– А язык? Кто знает украинский язык?
– Никто. Но все прошли курсы вербального общения на языке глухонемых. Работать будут как приезжие, нищие глухонемые.
– Двести пятьдесят нищих глухонемых? Ох, что-то мне не прорисовывается убедительность.
– Сэр, прорисуется. От спецслужб Её Величества Ликвидатор не уйдёт! На операцию выделено семьдесят пять миллионов фунтов. Этот факт – уже почти победа.
– Да знаю, знаю. Но… Хорошо. Поверим и на этот раз. Подготовьте тщательный анализ возможных последствий в случае форс-мажора и аккуратно состыкуйтесь с итальянцами.
– Мы с ними уже работаем. У нас общение не прекращается после Киево-Могилянской операции. Мы там сражались плечом к плечу.
– У них тогда много погибло людей?
– Никого. Но большой моральный ущерб.
– Мда… У нас там тоже потерь не было. Общий язык есть. Хорошо, сэр. Я доволен результатами нашего разговора. Разрабатывайте план в деталях, и мы его утвердим. Вы свободны!
На всей скорости зелёный фюзеляж самолёта с огромными, словно лапти не по размеру, поплавками вместо шасси, и треугольными крыльями с громадными закрылками, спикировал резко вниз, и по мягкой глиссанде изящно коснулся воды, окунув в неё свои «лапти». С грохотом и фонтанами брызг стал тормозить, включив реверс двигателя. Ви-и-и-и-и-и-и… Жжжжжжжжжух… И неторопливо поплыл, покачиваясь на волнах бухты Клеопатры. Боковое стекло отодвинулось и появилось улыбающееся лицо в панаме цвета хаки.
– Привет, пацаны! Ха! Леся! И ты здесь? Приивеет!
Седой мрачно помахал рукой. Моня крикнул:
– Здорово, Бруклин.
Леся отвернулась и стала смотреть на пальмы. Димедрол, Парковщик, Длинный и Француз подняли в приветствии руки. Француз крикнул:
– Ты в Алжир не залетал?
– Был неделю назад.
– Как погода?
Бруклин вытянул кулак с отогнутым большим пальцем.
– Спасибо, друг. Это радует, – ответил Француз.
– А в Киеве? – спросил Димедрол.
– Так себе, – ответил Бруклин. – Боковой ветер. Сдувает самолёт с Кольцевой.
– Слушай, а твоя самоходка нас поднимет? – спросил Парковщик. – Нас семь человек. Мы не завалимся с перегрузом?
– Не боись. Бруклин не падает.
– Ой-ой-ой, – тихо сказал Седой. – Серёжа, не заводи его, а то он начнёт показывать какой Бруклин хороший пилот.
В лодке подплыли к самолёту и по поплавкам забрались внутрь. Это был обыкновенный салон «кукурузника». Пахло резиной и авиацией. Длинный, бывший десантник, ностальгически втянул воздух и блаженно уселся на жесткое боковое сидение.
– Давай, давай, пацаны, – мажорно подавал голос пилот. – В такой компании мы ого-го! как полетим.
– Что там, в Киеве? – спросил Моня.
– А что? Ничего. Желтые ботинки. У спецназа желтые ботинки, их на всех рынках продают. Моя жена и мне подогнала, сорок евро – глянь! – Он показал американские ботинки желтого цвета. – Носить – не сносить.
– А как там Дубина?
– А что Дубина? Дубина как Дубина. Всё маскируется, в подполье прячется. Впрочем, ему иначе нельзя. Это я – вольный ворон. Хотя позавчера с трудом от «Фантома» ушел. Выручила технология длинных закрылков. Я могу очень медленно заходить на посадку. Американские пилоты не врубаются – как я не падаю. Мне и кличку уже дали: Кольцевой Голландец.
– Почему Кольцевой?
– Потому, что появляюсь и исчезаю в районе Кольцевой дороги. Вот так, Моня. Ты всё морды бьёшь? Нет? Да вижу, что перешёл на другой калибр. Когда выпьем в «Экспрессе»?
– Ой, не спрашивай. Мы там уже выпили хорошо и надолго.
Седой прошел через салон и сел рядом с Бруклиным на место второго пилота.
– Ремни! – крикнул Пилот и включил зажигание.
– А парашюты? – спросил Леся.
– Не предусмотрены технологией полёта, – пояснил пилот и нажал на педаль газа. Он специально вмонтировал регулировку мощности турбины в педаль. Турбина хрипло завыла, самолёт завибрировал и побежал по воде, гоня впереди себя волну. Двигатель тонко засвистел и «кукурузник», оторвавшись от воды, взлетел в небо и почти сразу на бешеной скорости полетел над водой.
– Почему не взлетаем? – спросил Седой.
– Уже взлетели, только ещё не набрали скорости. Ничего наберём. – Бруклин жал педаль газа и тёмно-зелёная машина мчалась над самой водой, разгоняясь и вибрируя.
– Семьсот пятьдесят. Маловато. Поплавки мешают. Но ничего, сейчас разгонимся, – говорил пилот, щёлкая тумблерами на панели управления. Под самолётом, в десяти метрах, проносилась вода, превратившаяся в зелёно-голубую стену.
