«И, как мне кажется, последний из рода по мужской линии может вскоре присоединиться к своим предкам. А жаль, не самый плохой человек на этом свете».
Отдавая обещанный Николаю Борисовичу визит, молодой аристократ совсем не ожидал увидеть его в таком виде. Нет, костюм и манеры у князя Юсупова были привычно безукоризненны, а речи — приветливы и мудры, но вот здоровье явно пошаливало — полнота, одышка и набрякшие веки об этом разве что не кричали. Слишком уж часто для здорового человека он делал паузы и покрывался легкой испариной. Поэтому, когда хозяин дворца извинился и оставил своего компаньона на старшую дочь Зинаиду Николаевну, тот воспринял это с пониманием — любому было видно, что князю плохо. Настолько плохо, что даже удивительно, как его приняли — в аналогичной ситуации сам Александр посылал бы всех посетителей куда подальше. Из собственной постели или даже койки в лазарете — таким слабым-слабым, но в то же время очень энергичным голосом. Тем не менее признанная дива высшего света (некоторые, особо тонкие ценители женской красоты называли ее коротко — Сияние) спокойно подхватила эстафету гостеприимства, при этом ничем не показывая своей тревоги за любимого отца, и довольно быстро и непринужденно подвела разговор к тому, что ее интересовало больше всего.
«Впрочем, надо признать, что интерес этот был как минимум обоюдным. На таком мероприятии, как „домашний“ бал князей Юсуповых, будет весь цвет имперской аристократии, а значит, есть хороший шанс завязать полезные знакомства».
Молодой мужчина в светлом кашемировом пальто вздохнул и едва заметно прибавил шагу, немного сожалея о потраченном времени. А с другой стороны — он познакомился с редкостной красавицей и неожиданно получил приглашение на закрытое и просто до неприличия статусное мероприятие. Значит, день прожит не зря!
Несмотря на общее плохое самочувствие, выглядел Вениамин Ильич Лунев на все сто. Даже, пожалуй, что и на все сто пятьдесят. Тысяч рублей — именно столько комиссионных ему обломилось после заключения «эллинского» контракта. Кстати, и самочувствие его тоже было одним из последствий этого столь приятного карману и сердцу события — в его возрасте столь обильные возлияния все же были противопоказаны. А вот представители небольшого, но жутко миролюбивого и суверенного государства Греция в деле празднования удачной сделки проявили просто-таки выдающуюся сноровку и опыт. Нет, во время обсуждения условий договора они тоже не сплоховали, настойчиво добиваясь наилучших для себя условий (так убедительно плакались про свою бедность и крайнюю нужду, что едва сами в нее не поверили), но все ж таки заседать в ресторане у них выходило заметно лучше. Особенно за чужой (то есть княжеский) счет. Вообще, у владельца Русской оружейной компании появилось такое впечатление, что покупатели привезли с собой как минимум по одной запасной печени. Ну или некоторое время серьезно стажировались в старейших полках русской императорской лейб-гвардии. Например, у преображенцев — эти господа что шампанское, что водку хлебали даже не стаканами, а аршинами. То есть наливали сотню-другую бокалов-рюмок, выставляли их вдоль стола и принимались за дело, под зоркими взглядами товарищей. Два-три аршина водки «на грудь» для офицеров этого славного своими вековыми традициями полка были обычной дневной нормой. А семь-восемь — квалификационным тестом на профпригодность, а также экзаменом для недавних юнкеров, возжелавших влиться в тесные ряды лейб-гвардии Преображенского полка. Конечно же обитатели Средиземного моря столь серьезное испытание не прошли бы, но вот норматив рядового гвардионца почти все они выполнили достаточно легко. В отличие от пожилого юриста.
— Александр Яковлевич, вы были правы.
— В чем?
— Надо было мне покинуть наших гостей вслед за вами. А теперь вот с мигренью хожу, да-с…
Князь молчаливо согласился. Вообще-то, судя по легчайшему румянцу, блеску глаз и общей живости господина Лунева, бокал-другой антипохмелина тот уже выпил. Так что со своей мигренью мог не только ходить, но и спокойно себе бегать и уж тем более обсуждать деловые вопросы. И первым из них была очередная просьба-приказ из серии «пойди туда, вроде знаю куда, и найди мне того, примерно знаю кого».
— Цеппелин? Судя по всему, этот господин немец.
— Верно. Все, что мне о нем известно, — вот на этом листке.
Радость стряпчего была преждевременной, так как знал его клиент на удивление мало. Всего три факта: искомая личность увлекается вопросами воздухоплавания, проживает во Втором рейхе, ну и имя-фамилию. Все!
— Будет исполнено, Александр Яковлевич.
— Надеюсь на вас. Далее: надо бы окончательно урегулировать вопрос с господином Бенцем касательно его и моих патентов.
Тут Вениамин Ильич не сдержался и понимающе кивнул — адрес этой личности ему был известен. Кивнул и тут же замер. Но, к его удивлению и даже удовольствию, мигрень на такие вольности внимания не обратила.
— Кстати, о них. Вот три новые заявки, оформите их обычным порядком. И еще. Я думаю, надо распространить действие всех моих патентов на Японию. Вы ведь знаете, где находится эта страна?
— Признаться, крайне смутно.
— Тем не менее… Далее: вот эти письма надо передать адресатам лично в руки. Надеюсь, ваш брат найдет такую возможность?
— Тесла, Лодыгин, Вестингауз… Вне всяких сомнений, Александр Яковлевич. Кстати, через две недели мой племянник, Филипп, отправляется к своему отцу. Возможно, у вас есть для него какие-либо сопутствующие поручения?
— Нет. Хотя?.. Насколько я понимаю, обратно он вернется не скоро?
— Да, Арчибальду крайне необходимы его помощь и поддержка. Собственно, он и Геннадия приглашал, причем неоднократно, и моих сыновей переманивал.
Говоря все это, хозяин юридической конторы добродушно улыбался. И с той же улыбкой пожаловался на самого князя — дескать, такими темпами у него в конторе ни одного родственника не останется.
— Насмотрелись на Геннадия и тоже возжелали самостоятельного дела.
— Что, все сразу?
— Пока только Виктор, старшенький мой.
— Я подумаю. А по поводу вашего племянника — небольшое поручение у меня для него все же есть. Так что сегодня, в восемь вечера, я жду его на своей квартире.
Александр немного помолчал и начал излагать последнее поручение для стряпчего:
— Вениамин Ильич, помните, я просил вас узнать о баронессе Виттельсбах?
— Ну как же! Софья Михайловна, ежели я только не ошибаюсь?
— Нет, все правильно. К моему глубочайшему сожалению, я так и не узнал ее нынешнего местообитания. Принадлежащий ей особняк в городе продан, в поместье сидит управляющий, который утверждает, что свою хозяйку не видел столько же времени, сколько и я. Ренту он пересылает на именной счет в один из банков, как и отчеты о своей деятельности. Какой именно банк — он говорить отказался категорически, ссылаясь при этом на указание своей хозяйки.
Лунев озадаченно покашлял и осторожно пообещал сделать все, что только в его силах. А заодно попросил, если это возможно, уточнить, по какому именно поводу князю Агреневу вдруг понадобилась давняя знакомая.
— Не так давно я узнал одну новость. Неожиданную, но вполне приятную, и очень хочу обсудить ее с баронессой. Очень!
ГЛАВА 3
Мужчина размеренно махал метлой, не отвлекаясь на прохожих, время от времени мелькавших у него перед глазами. Мысли его текли ровно, настроение было хорошее, как и полагается в выходной день, — и даже очередное дежурство «по метле» совершенно не тяготило. Всего-то делов — раз в две недели навести порядок рядом с крыльцом да притащить жене воды для уборки в подъезде.
Шух-х-шух-х, шух-х-шух-х…
Когда мести оставалось всего ничего, гибкие прутья метелки хлестнули по смутно знакомым валенкам. Порядком уже истрепанным и поношенным, но все еще крепким — разве что подошвы не мешало бы наново кожей подшить, старая совсем уж поистерлась. Подняв голову, Мартын тут же заулыбался.
— Ну здорова, брат! Смотрю, в дворники подался?
— Федька? Здорова, я бык ты корова! Ты когда приехать должен был, а? Пехом, что ли, добирался?
— Не, я, как все белые люди, на чугунке.[4] Слушай, вон те двое за мной от первых домов идут, и поглядывают как-то нехорошо. И сами они мужики подозрительные. Да ты чего ржешь-то?
«Мужички» в форме заводской охраны как раз подошли поближе. Но увидев, что приезжего встретили и даже обняли, тут же потеряли к нему интерес и, развернувшись, пошли в обратную сторону.
— Потом скажу.
Орудие недавнего труда моментально было забыто — какая уж тут метла, когда родная кровь в гости припожаловала! Похлопав друг друга по плечам, два брата от души обнялись, после чего старший забрал из рук младшего что-то среднее между котомкой и простым узелком и повел того в свою обитель на втором этаже. Первое, что сделал Федор, оказавшись в прихожей, так это в матерной форме позавидовал жилищным условиям, в которых приходилось ютиться его старшему брату. Между делом сравнив его замашки с господскими — это ж додуматься надо, специальная вешалка для шубеек!
