«Во Имя Отца и Сына и Святого Духа – Аминь.
Я, Лукашина Зоя Сергеевна в полной памяти и рассудке завещаю: Дорогие мои Нинуся и Антоша! Мои любимые, мои хорошие дети, после моей смерти я завещаю в равных долях мои 2 смежные комнаты (в Центре Москвы) вам и только вам. Поскольку они не приватизированы, то завещание моё на вашу честность, совесть и порядочность, а вы такие у меня и есть…» (подлинник этого документа находится в деле).
Так написала в своём завещание мать в 1995 г. (так как в то время ещё нельзя было приватизировать комнаты в коммунальной квартире и оформить завещание на собственность у нотариуса), а уже в 1997 г. она получила от государства двухкомнатную квартиру улучшенной планировки площадью… в новом доме по адресу… В январе 1998 г. муж заключил с мамой Договор пожизненного содержания, согласно которому после её смерти ему полагалась одна вторая указанной жилой площади.
В 1986 г. я и мой муж, коренной москвич, переехали из столицы в г. Химки. Минимум дважды в неделю Антон навещал маму, покупал продукты, лекарства, помогал в обустройстве квартиры, выполнял все её поручения. Его сестра Нина Семёновна проживала с мужем Адамом Недопузовым и сыном Владом в двухкомнатной квартире в г. Зеленограде и бывала у мамы от силы раз в месяц.
Отношения между моим мужем и его родной сестрой были вполне дружескими – в течение тридцати лет дни рождения, другие торжественные даты и праздники отмечали вместе в кругу родственников. Антон всегда охотно выполнял просьбы сестры, её мужа и детей. Но вот однажды Нина вдруг предложила ему отказаться от своей доли наследства в её пользу. После того, как он не дал согласия, внешне их отношения почти не изменились, но как-то раз он услышал, как мама сказала дочери: «Если ты не поступишь с Антоном, как я хочу, я тебя прокляну!» Он был младшим ребёнком, и мать относилась к нему всегда с большей нежностью, чем к сестре – если, задержавшись на работе, сын приезжал к ней всего на десять минут позже обычного, она безумно волновалась.
За что мать могла проклясть свою дочь, выяснилось в 2001 г., когда ей шёл уже девяносто третий год и начали проявляться возрастные изменения в психике. Будучи в неадекватном состоянии, под давлением дочери она в августе 2001 г. подписала сфабрикованное исковое заявление в городской суд с просьбой расторгнуть Договор с сыном на том основании, что он не осуществляет должный уход за матерью. Муж узнал об этом, только получив повестку в суд. Он не мог заснуть всю ночь и на следующий день поехал к маме, чтобы выяснить, как такое могло случиться. Узнав, что мать сделала это не по своей воле, привёз её к судье Помазановой Б.С. В присутствии мужа под диктовку судьи мама написала заявление о закрытии дела против сына, однако судья, может быть, и не умышлено, забыла продиктовать маме важную фразу об отзыве доверенности на лиц, представляющих её в суде. В октябре 2001 г. в минуту просветления мама повторно написала заявление с просьбой прекратить судебное производство по иску к её сыну, претензий к которому не имеет. Однако заседания суда продолжались, на основании того, что у мамы было доверенное лицо, действующее якобы от её имени. Нет сомнения, что поставить подпись под доверенностью старушку заставили, либо она вообще не сознавала, что делает.
Приглашенный мужем адвокат был уверен на сто процентов, что дело выиграет. Каково же было наше удивление, когда, проигнорировав показания свидетелей мужа, среди которых были уважаемые люди и лучшая подруга мамы с юных лет Уточкина Надежда, уверявшая, что у Лукашиной З. С. «золотой сын», что мать была для него самым главным и любимым человеком, судья предпочла поверить представителю истца по доверенности, а также двум нанятым Недопузовой Н.С. лжесвидетелям, совершенно посторонним людям, один из которых дал клеветнические показания, что за мамой ухаживал он, а не Антон.
На базе последующих событий я, как писательница, могла бы написать целый роман. Но здесь перечислю только наиболее яркие моменты. Адам Недопузов стреляет мужу в глаза из газового пистолета и вместе со своим сыном Владом, в то время сержантом милиции, пытается спровоцировать драку с целью представить мужа как хулигана (по профессии он программист и драться ему приходилось только в студенческие годы во время спортивных соревнований по борьбе самбо). В октябре 2001 г. Нина похищает мать – увозит её в Зеленоград без нашего ведома, лишает возможности навещать её – просто не пускают на порог.
В Зеленограде у Нины Недопузовой, как журналистки, бывшей в своё время доверенным лицом некоторых политиков с известными именами, имелись связи в администрации и правоохранительных органах. И будучи в суде, она произнесла вслух, что в Зеленограде все решения будут приняты в её пользу. Несмотря на заключение комиссии экспертов в области психиатрии, выявивших у мамы органические поражения головного мозга, откуда следовало, что её подписи под доверенностями не имеют юридической силы, определением нашего городского суда мужу было отказано в пересмотре решения по вновь открывшимся обстоятельствам.
Адвокат, взявший с нас в качестве оплаты своих услуг около 300 тысяч рублей, после каждого провального результата написанных им кассационных жалоб в судебные инстанции различного ранга только разводил руками и сетовал на отсутствие правосудия.
О смерти матери 7 марта 2008 г. мужа не известили, отказались даже сообщить о месте захоронения. Чтобы он не мог претендовать на наследство, не оповестили и родственников, поддерживавших с нами дружеские отношения. О кончине мамы мы узнали в декабре 2008 г. после того, как вернулся назад денежный перевод, ежемесячно с октября 2001 г. посылаемый мужем в соответствии с Договором, с припиской – ввиду смерти адресата. Муж ездил на Головинское кладбище в г. Москве, где похоронены все близкие родственники мамы, и где она завещала похоронить и её. Новых захоронений не было – в тайне от всех поддерживавших связь с мужем родных её похоронили на другом кладбище в Зеленограде. А в дальнейшем зеленоградский судья, отказал мужу и в восстановлении пропущенного срока принятия наследства.
В ходе ещё не закончившегося судебного процесса Недопузова Нина Семёновна продала квартиру матери и купила квартиру в Зеленограде, что, насколько мне известно, также является противозаконным.
История предательства сестры отрицательно сказалось на здоровье мужа – дважды он лежал в больнице, при воспоминании о том, что довелось ему пережить, у него резко повышается артериальное давление и ухудшается самочувствие. Получив в декабре 2010 г. очередной отказ Верховного суда РФ на жалобу, составленную нашим адвокатом, муж из-за проблем со здоровьем решил не продолжать дальнейшую борьбу за справедливость.
Прочитав заметку о порядке обращения граждан в прокуратуру в химкинской газете «Вперед» от 3 августа 2012 г. с информацией о прокурорской проверке, я, наша дочь Раевская Кристина Антоновна и внучка Захарова Оксана Павловна решили попытаться ещё раз побороться за наши нарушенные права. Мы рассчитываем на проведение прокурорской проверки на основании данного письма, документов в деле № Химкинского городского суда и Зеленоградского районного суда г. Москвы и по результатам прокурорской проверки надеемся на предъявление иска Недопузовой Н.С. о возмещении нанесённых её родному брату Лукашину А.С. и его семье морального и материального ущерба.
С уважением и верой в то, что когда-нибудь будет у нас не только суд Линча и суд Божий, но и настоящее правосудие С уважением Л.В. Раевская Люба текст одобрила и пригласила подругу отметить это событие, напомнив, что в её доме – отличная кондитерская, где всегда можно купить свежайший йогуртовый или сметанный торт. Сладкое Милентина позволяла себе только по особым случаям, но если такой случай представлялся, забыв о калориях, фигуре и опасности диабета, поглатывала один кусок торта за другим.
Вообще она любила чаёвничать с Любой. Несмотря на язвительный характер подруги, между ними было много общего – обе творческие личности, обе переживают не только за свою собственную судьбу, но и за судьбу планеты и, философствуя на тему будущего, завидуют людям, которым довелось жить в золотой век – девятнадцатый, когда пышным соцветием рождались шедевры литературы, поэзии и искусства, когда честь считалась главным достоинством мужчины, когда проблемы качества продуков не существовало вовсе.
– Мой прадед, инженер, на свою зарплату содержал жену, семерых детей и прислугу, – вспоминала Люба. – Нарядов у дочерей было не много, но на бальные платья отец не скупился. И все дочери-бесприданицы нашли прекрасных мужей. А какие были обеды! До сих пор слюньки текут, когда вспоминаю рассказ бабушки, как резали ломтями пропитанную соком телятину, как дегустировали свежайшую чёрную и красную икру, лакомились селёдкой слабого соления, с которой не сравнится и современная сёмга, закусывали рябчиками с брусничным вареньем, а потом пили чай с тающими во рту пирожными стоимостью в две копейки. Всё кончилось в тысяча девятьсот восемнадцатом. Эмиграция, бегство на Дон, тиф, голод, смерть дочери…
