«Все меры»… Населению Украины хорошо известны эти фашистские «меры», и оно отвечало на них по-своему. Гиммлер выходил из себя: «Эти паршивые большевики-подпольщики осмеливаются досаждать, мешать, оказывать сопротивление…»
Когда в Киеве оказался поврежденным телефонный кабель, немецкий комендант генерал-майор Эбергард приказал расстрелять для острастки четыреста ни в чем не повинных киевлян. На следующий день вышел из строя телефон в другом районе города. Тогда по приказу Эбергарда в Первомайском парке повесили несколько советских патриотов и к телам казненных прикрепили дощечки с надписью: «Партизан». Ночью дощечки исчезли. Вместо них какие-то смельчаки написали: «Жертвы фашистского террора». Фашисты приставили к виселицам охрану. А утром увидели невероятное: трупы повешенных исчезли, а на веревках качались часовые. «Вот кто заслужил виселицу!» — вывели на дощечках неизвестные.
Начальник полиции и жандармерии Киевской области генерал-лейтенант Шеер отныне не рисковал выходить из дому без усиленной охраны. Шпики шныряли по городу в поисках подпольщиков.
Поэтому Ткачев, Черепанов и Филоненко действовали очень осторожно. Под видом железнодорожников, возвращающихся из рейса домой, они сели в поезд, следовавший в Киев. Василий Филоненко вышел в Нежине. Он может свободно ходить по городу. Если его остановит патруль, — покажет справку за подписью врача Помаза, что он, Филоненко, «болеет туберкулезом и направляется в Нежинскую больницу на консультацию».
В полдень Василий остановился на Гоголевской улице перед дверью небольшой часовой мастерской. Вошел, и над его головой запел мелодичный звонок. Юноша-часовщик даже головы не поднял.
— Что вам угодно? — пробурчал он сквозь зубы.
— Карманные часы на пятнадцати камнях можно к завтрашнему утру отремонтировать? — спросил Василий и вынул из кармана открытые часы.
Часовщик порывисто поднялся:
— К утру не смогу. И вообще я ремонтирую только будильники.
— А девушка Галя, с длинной косой, говорила, что ремонтируете…
Юноша подал Василию руку.
— Здравствуй, а я уже жду, жду… Волновался, не стряслось ли чего. Ну, давай знакомиться. Я Иван Литвин, бывший командир, а теперь, как видишь, кустарничаю.
— А я Филоненко. Медикаменты достал?
— А как же! Подвода нужна. Тут много чего. Есть вата, бинты, лекарства, хирургический инструмент. Девушки из больницы понатаскали.
— Завтра утром к тебе подъедет на телеге человек с длинными черными усами. На голове у него будет кожаная кепка. Пароль тот же.
— Ясно! — произнес Иван и опять склонился над столиком. — Вот партизанам часы налаживаю. В лесу, говорят, ни часов, ни петухов нет, а немцев надо уничтожать по точному московскому времени.
Василий рассмеялся:
— Шутишь? Это хорошо. А теперь дело слушай. Нужно надежную явку найти, чтобы оружие принять. Может быть, его много будет. Поищи человека. Задание ответственное. А я через три дня приду.
Условившись о новой встрече, он попрощался с Литвиным. Филоненко торопился на базар. Там его ждала сестра Анна, которая жила в селе Черняховке.
Большое и опасное дело затеял Василий в Черняховке. Он узнал, что тамошние крестьяне прятали много разного оружия. Вот это-то и не давало ему покоя. Дело в том, что в Нежине скрывалось несколько десятков коммунистов, комсомольцев, бывших командиров и советских работников. Оставаться в городе стало опасно. Как можно скорее нужно переправить их в Ичнянский лес к партизанам. Им и предназначалось оружие.
Но как раздобыть его? Был разработан смелый план. По поручению Василия сын Анны — комсомолец Николай Нещерет со своими товарищами — комсомольцами Васей и Сашей поступили на службу в полицию. Это давало им право производить обыски и отнимать обнаруженное у жителей. Испорченное и устаревшее оружие, а также охотничьи ружья новоявленные «полицаи» сдавали в комендатуру, а хорошее прятали у старого коммуниста, участника гражданской войны Лаврентия.
Анна ждала Василия. В руках у нее была кошелка с картофелем. Увидев брата, пошла ему навстречу.
— Привет, сестричка!
— Здравствуй, Вася! Как же ты похудел… Аж косточки светятся. Дотянешь ли, пока наши вернутся? — Анна тяжко вздохнула. — Возьми хоть немного картошки. — И она передала ему кошелку.
— А что у ребят?
— Все в порядке. Пока… Страх, что они выделывают! Словно звери по домам шныряют. Все добро у людей вверх тормашками переворотили. Ну, настоящие полицаи! Сколько уже этих винтовок собрали!
Василий улыбнулся.
— Молодцы! Передай, что скоро приеду. А за картошку спасибо.
Через три дня Филоненко снова появился в часовой мастерской Литвина.
— Слушай внимательно, — сказал ему Литвин. — На рынке, возле мясной лавки, работает жестянщик Михаил. Хибарка его завалена разным железным ломом. Там можно что угодно спрятать. Этот Михаил — долговязый, на левой щеке большая родинка. Запомни пароль: «Парень, не продашь ли мне новые ведра? Штук девять нужно». Он ответит: «Ведер нет. Могу шесть корыт продать». «Ну так хоть лопату хорошую продай». А он: «И лопаты нет. Топор есть, но без топорища».
Василий несколько раз шепотом повторил пароль и попрощался с Иваном.
Теперь скорее в Черняховку!
До села Василий Филонеико добрался уже в сумерки. Черняховка притихла. Даже собака не залаяла, когда он подошел к хатенке бывшего колхозника Якова Бородая. Филоненко вступил в темные сени и попал в чьи-то крепкие объятия:
— Наконец-то… Уже с час там сидят, — дыхнул ему в лицо крепкой махоркой старый Яков.
Василий взобрался на чердак. Ему часто доводилось ночевать здесь. Здесь же собирались на совещания комсомольцы и коммунисты Черняховки. На одном из этих совещаний было решено, чтобы комсомольцы стали «полицаями». Навстречу Филоненко поднялся один из них — Николай Нещерет.
— Дядько, у нас полный порядок! — доложил он. — Но как же осточертела эта шкура, — и юноша презрительно скосил глаза на свою полицейскую форму. — Нет, нет, я не упрекаю, понимаю, что надо…
Хлопцы собрали уже семь винтовок, ручной пулемет, два ящика патронов. Вывезли оружие из села на полицейской телеге, якобы в Нежин сдавать властям. А на самом деле закопали на старом заброшенном кладбище под Черняховкой.
Филоненко похвалил ребят:
— Молодцы! Но всего семь винтовок… Маловато. Нужно еще хоть десяток. Походите по домам, может, соберете. А потом в лес к партизанам переправлю вас — здесь опасно оставаться, да и, верно, чешутся руки схватиться с гитлеровцами в открытом бою.
Филоненко устало вытянулся на мягком сене, которое наполняло чердак запахами чебреца и клевера.
Немного помолчали.
— Закусите. Вот мать передала, — Николай сунул дядьке краюху хлеба и кусочек сала. — Заморите червячка.
Василий с жадностью набросился на еду. А Николай снова зашептал:
— Ночью, в три часа, буду ждать за селом. Возле мосточка на опушке леса. Ну, пойду, а вы немного отдохните.
В три часа ночи участник подпольной группы Сиротенко подвез Филоненко на телеге к условленному месту. Здесь их уже ждал «полицай» Николай. Он вскочил на подводу, и Сиротенко погнал лошадей дальше. Вот и кладбище.
Николай отыскал засыпанную прелой листвой и сухими ветками могилу. Подпольщики откопали ящики с патронами и оружием, погрузили все это на телегу и присыпали картошкой.
Долго еще стоял юный «полицай» на дороге, по которой повезли опасный груз. Не хотелось возвращаться в село, где надо снова притворяться фашистским холуем, ходить по хатам, оскорблять селян.
Филоненко и Сиротенко благополучно добрались до Нежина. Около рынка Василий соскочил на землю.
— Значит, через два часа?
— Ладно, — кивнул Сиротенко. — Не беспокойся, Вася. Все сделаю, как следует. А в случае чего, живым не дамся… — Сиротенко натянул вожжи. — Поехали, Серый!
Спустя два часа Василий появился на рынке. Сиротенко бойко торговал картошкой. Из левого кармана его пиджака торчал не очень чистый носовой платок. Это означало, что оружие без всяких приключений он передал жестянщику Михаилу.
Василий даже не остановился возле Сиротенко. Теперь у него были совсем другие дела. Надо по одному направлять к жестянщику людей за оружием, с которым они пойдут в лес, к партизанам. Так у доселе неприметного и незадачливого жестянщика неожиданно дело пошло на лад. Появились покупатели, заказчики…
Вот возле хибарки остановился молодой человек в очках и несмело посмотрел на Михаила.
— Не смогу ли я у вас достать новые ведра? — спросил он робко.
Жестянщик медлил с ответом: ведь у тех посетителей, которых он ждал, на правой руке должен быть перевязан палец. Юноша спохватился и вытащил правую руку из кармана. Михаил успокоился — свой: указательный палец перевязан тряпочкой.
