Он подсел к девушке, которая отпрянула, было, от незнакомца.
– Меня зовут Атей, я – пленник, который сидел в темнице вместе с твоим Ориксом.
Ириса не смела поверить своей догадке:
– Так Орикс тоже на свободе? Вы убежали?
– Нет, меня отпустил Кромень, чтобы никто не помешал ему избавиться от соперника.
Ириса вскочила на ноги и гневно топнула ногой.
– Ты, это ты виноват в том, что умрет мой любимый! Если бы ты остался в темнице, я уговорила бы дедушку отпустить Орикса!
– Глупышка! – Атей посмотрел на девушку с сожалением. – Разве ты не поняла, что дело не во мне, а в том, что Кромень жаждет власти? Единственная возможность для него добиться этого – стать твоим мужем. Вот почему я – на свободе, а Орикс – обречен.
Ириса упала на землю и снова разрыдалась.
– Не плачь, сестренка, – Атей погладил девушку по голове. – Я обязательно освобожу Орикса. У нас еще ночь впереди. Дай только придумать, как это сделать.
Ириса подняла на юношу заплаканные глаза и улыбнулась:
– Прости меня, Атей! Давай думать вместе.
К вечеру план освобождения Орикса был готов.
Голые деревья, словно стадо оленей, подняли на рога ущербную луну. Неподалеку, под высоким берегом, трещал и крошился лед на реке: начинался ледоход. Все соплеменники Ирисы давно уже разбрелись по своим землянкам и завалились спать. Что еще можно делать в темноте? Сало для светильников к весне, обычно, заканчивалось, а жечь огонь в очаге было просто ни к чему. Ужин – съеден, отверстия в крышах – прикрыты, чтобы не уходило тепло. Единственным развлечением в потемках было забраться под шкуру на лежанку к жене, быстро и грубо овладеть ею…
У темной землянки, где находился Орикс, стоял охранник. Видно, Кромень решил не искушать судьбу.
– Всю ночь не спят только в одной землянке – огневой, – шепотом рассказывала Ириса Атею. – Там никогда не гаснет очаг: утром за угольками приходят все женщины племени. Однажды дежурный проспал, не подбросил в очаг хвороста – огонь погас. Хорошо, что это было летом, не то все племя замерзло бы.
– Откуда же взяли огонь опять?
– Ждали грозы. Молния ударила в дерево – вот и огонь.
– А этим никогда не пробовали пользоваться? – Атей достал из кармана кремень с кресалом и трут, высек искру.
– Зачем нам камни таскать? – пожала плечами Ириса. – Передвигаться надо налегке. Мы же – вольное племя!
Атей не стал спорить. У каждого народа – свои обычаи, свой уклад жизни.
Как только ночь опустилась на землю, Ириса сходила к речке и нарвала сухого камыша. Почти не таясь, она отнесла охапку в центр поляны, разложила вокруг деревянного идола и позвала Атея.
– Сейчас я проберусь в огневую землянку и принесу уголек.
– Не стоит рисковать. Я же не ленюсь камни в кармане таскать, вот они и пригодятся.
Атей опустился на колени, высек искру, другую. Через некоторое время камыш загорелся.
– Теперь – беги, буди народ, – распорядился юноша.
Ириса заголосила и бросилась от землянки к землянке:
– Беда, беда!
Сонные соплеменники выскакивали из землянок, не понимая, кто кричит и почему. В центре поляны пылал идол.
– Беда, беда! – крики множились, люди бежали на огонь, не замечая ничего вокруг.
– Беда! Беда! – Ириса подбежала к темнице и закричала стражнику. – Беги скорей, Кромень подмогу требует.
Туповатый стражник и не подумал усомниться в словах девушки: все-таки она была внучкой батюшки-ведуна! Он помчался вслед за остальными к пылающему идолу.
Из-за дерева вынырнул Атей, отбросил бревно, отодвинул дверь.
– Орикс, ты где?
– Атей? – пленник не верил своим ушам.
Развязывать ремни не было времени. Атей взвалил юношу на спину и вынес его из землянки. Только отойдя на значительное расстояние, он остановился и положил свою ношу на землю.
Подбежала Ириса. Она успела заскочить домой за ножом и теперь сноровисто перерезала им сыромятные ремни на руках и ногах любимого.
– Ириса! – Орикс обнял и прижал к себе девушку.
– Обниматься будете потом, – Атей торопил влюбленных. – Идти сможешь, Орикс?
Освобожденный пленник переступил распухшими ногами и застонал от боли.
– Смогу! – юноша стиснул зубы и сделал первый шаг, второй…
Атей подставил ему свое плечо, Ириса – другое. Сначала медленно, потом все быстрее беглецы устремились к реке.
– Переберемся на другой берег, пока лед не тронулся, а там уж нас не догонят.
Река встретила их оглушительным грохотом: лед ломался и дыбился, льдины громоздились одна на другую.
– Не успели! – ахнула Ириса.
– Ничего, проскочим, – Атей крепко сжал руку девушки.– Я помогу Ориксу, а ты – сама. Льдины пока большие, не перевернутся под нами. Старайся перепрыгивать с одной на другую, да не наступай на края.
Атей вспомнил, как мальчишкой он катался на льдинах и поменьше. Только бы успеть перебраться на другой берег!
Беглецы сидели на поваленном дереве и наблюдали, как на противоположном берегу реки метались огни. Видно, в племени их хватились и теперь рыскали с факелами по лесу, пытаясь напасть на след. К реке не приблизился ни один огонек. Скорее всего, никому из соплеменников и в голову не пришло, что у совсем еще юных Орикса и Ирисы хватит смелости преодолеть громыхающее льдинами чудовище.
– Ну что, ребята, пора в дорогу, – Атей поднялся с дерева.
Орикс переглянулся с Ирисой и отрицательно покачал головой.
– Мы останемся здесь.
– Как это? – не понял Атей.– Вы хотите, чтобы вас нашли и наказали?
– Мы не можем уйти от своего народа, да и зачем? Разве что-нибудь в этом мире может сравниться с нашим вольным житьем?
– А как же Кромень?
– Он не рискнет нарушить обычаи. Если мы станем мужем и женой, Кромень не сможет принудить Ирису выйти за него, даже убив меня, – пояснил Орикс.
– Так почему же вы не поженились раньше?
– Брак считается состоявшимся, если женщина понесет ребенка. Мы же не могли зачать ребенка раньше: у Ирисы только на прошлой луне впервые излилась женская кровь.
Девушка стыдливо опустила ресницы и дернула Орикса за подол рубахи.
– Мы построим шалаш неподалеку от берега и поживем здесь, пока Ириса не понесет. А после – вернемся в племя, и Кромень не сможет уже нас разлучить.
– Ну что ж, совет вам, да любовь, – улыбнулся Атей.
Он помог молодоженам соорудить шалаш из еловых лап и, уходя, повернулся к Ирисе:
– Ну, как, сестричка, будешь ждать первой грозы, или воспользуемся моими камнями?
Ириса улыбнулась смущенно и принялась готовить ветки, чтобы разжечь свой семейный очаг. Теперь она будет его хранительницей.
Глава 7
Распрощавшись с Ирисой и Ориксом, Атей зашагал вниз по течению реки. Небо уже начинало сереть, когда юноша остановился передохнуть. Мучительно сосало под ложечкой: он не ел уже третьи сутки.
«Придется раздобыть себе еду», – подумал Атей и развязал свой мешок. Там, аккуратно свернутые, лежали силки. Вообще-то, выросшему в лесу юноше не так уж сложно было изловить на обед зайца или куропатку, просто он берег время и останавливался только в случае крайней нужды.
«Голодный-то я далеко не уйду, нужно силы восстанавливать», – думал Атей, располагая свое незамысловатое орудие на едва заметной тропе.
В ожидании добычи он устроился под старым дубом, прислонился спиной к жесткой потрескавшейся коре ствола и прикрыл глаза. И сразу же из мрака выплыл образ Яси. Как-то она там, без меня? Атей старался удержать перед глазами лицо любимой, но видение провалилось в черную бездну сна.
Проснулся Атей от хлопанья крыльев. Было уже совсем светло. Неподалеку в его силках билась куропатка.
– Ого, славный завтрак у меня будет нынче!
Юноша быстро собрал хворост, разжег костер, зажарил птицу. Утолив голод, спустился к реке напиться.
За ночь река освободилась от оков. Отдельные льдины еще плыли по мутной воде, на отмели громоздились целые ледяные торосы, но это были всего лишь жалкие остатки ночного ледохода. Атей полюбовался сверкающими на солнце льдинами, застрявшими на песке излучины, попинал их ногой, окинул взглядом окрестности.
По обе стороны реки берега поросли густым лесом. Правый – крутой, обрывистый – нависал над водой корнями деревьев, наполовину отвалившимися краюхами земли, переплетенными сухой дерниной. Местами из берега выпирали красные гранитные валуны, кое-где переходившие в сплошной скальный массив. Левый берег стелился белым песком с выползшими на него льдинами. Кусты краснотала толпились в некотором отдалении от воды, а за ними поднимались серые стволы осин и ольхи. Нигде не было и признаков человеческого жилья.
«Плохи мои дела, – думал Атей, шаря глазами вокруг. – Нет людей – нет и челнока. Придется опять топать ножками, продираться через кустарник, спотыкаться о валежник».
