– Похоже, пара ссадин, не более того, – констатировал он и перевел взгляд с рук на лоб. – Царапина неглубокая, но мне жаль, что я не уследил за тобой, Эмили. – Он осторожно провел пальцем по маленькой ранке у меня над глазом.
– Ик.
– Увидишь, все быстро заживет, – сказал он. Затем наклонился ко мне и коснулся губами лба. Мое сердце на пару секунд перестало биться.
Воцарилось молчание. Никто не говорил ни слова, только Элиас внимательно разглядывал меня. А потом усмехнулся уголком рта.
– У тебя икота прошла, – сказал он.
Следовало немедленно опровергнуть, что тут есть хоть какая-то связь с поцелуем в лоб, но, к сожалению, меня совершенно загипнотизировали четыре бирюзовых глаза.
– Пошли, – сказал он. – До «Мустанга» уже недалеко.
– Но я… но я ващще-то не хочу домой. Давай еще потусим?
Судя по выражению его лица, согласия ждать не приходилось.
– Забудь. Ты сегодня уже натусилась.
Я надулась.
– Ты такой строгий.
– Радуйся, что не видела меня по-настоящему строгим, фройляйн.
Тихонько ворча себе под нос, я предприняла новую попытку дойти до машины. Первые пять шагов все было благополучно, а потом я едва не свела знакомство с братом мсье Кусто – господином Шиповником. Элиас вздохнул и положил мне руку на талию. Я привалилась к нему и пристроила голову ему на плечо. И глубоко вздохнула.
– Ты становишься ласковой как теленок, стоит тебе напиться, – прошептал он. Я чувствовала, как он поглаживает меня большим пальцем.
– Ты пахнешь Элиасом, – сказала я.
– А ты пахнешь Эмили, которая искупалась в шнапсе.
Я прижалась к нему покрепче.
Непонятно как, но нам все-таки удалось целыми и невредимыми добраться до «Мустанга». Правда, три раза я чуть не упала, так как, прижимаясь к Элиасу, закрывала глаза, но об этом не стоит и упоминать.
– Можно я поведу? – спросила я, когда Элиас распахнул дверь.
– Конечно, милая, – сказал он и помог мне забраться на сиденье рядом с водительским.
Когда я уселась, он наклонился ко мне и стал возиться с ремнем, чтобы меня пристегнуть.
– С биологической т-точки зрения разве не я д-должна наклоняться ф-фперед? – Я хихикнула, а Элиас, округлив глаза, уставился на меня.
– Фройляйн Винтер, – сказал он и откашлялся. – Скабрезные шуточки тут отпускаю я!
– З-звиняюсь, п-просто хотела ут-точнить. – Я передернула плечами, и Элиас, качая головой, вновь занялся ремнем. Вскоре раздался щелчок.
– Вот так, – сказал он и выпрямился. – Вошел.
– Ув-верен? – ухмыльнулась я. – Я не чувствую.
До этого момента я понятия не имела, какое глупое выражение лица может быть у Элиаса. Увы, долго мне этим зрелищем любоваться не довелось. Его губы расплылись в усмешке, и с многообещающим блеском в глазах он вновь склонился надо мной.
– Поверь мне, детка, – шепнул он. – Когда надо, почувствуешь.
Надо или не надо, но я почувствовала только, как вспыхнули мои щеки. Ухмылка Элиаса стала шире. По счастью, он не знает, что горячо стало не только щекам.
– Круть, – сказала я. – Ты меня возбуждаешь.
Упс. Неужели я наконец-то это произнесла?
Элиас растерянно поглядел на меня, подняв брови.
– Скажи-ка, у тебя есть какие-то… гм, секреты, о которых ты до сих пор молчала?
– Тебе понра-авится…
Он кивнул. Вид у него был заинтересованный.
– Ну-у хорошо-о, я тебе скажу, – протянула я. – Иногда я даже думаю о с-сексе. – Я захихикала.
Элиас прижал руку к груди.
– Эмили Винтер, я в шоке!
– Можешь не к-краснеть, ты еще не нас-столько с-старый…
Ответом мне была усмешка. Чем пошлее он ухмылялся, тем больше возбуждал меня… Вот проклятье!
Он взялся за ручку, намереваясь захлопнуть дверь, но неожиданно замешкался и озабоченно осмотрел меня.
– Эмили, ты же не заблюешь мне «Мустанг», правда?
Я засмеялась.
– Небойсь, я все п-проглочу!
Его лицо заметно просветлело.
– Боже, я люблю эту женщину, – пробормотал он себе под нос и захлопнул дверь. Не успела я оглянуться, как он уже оказался на водительское сиденье.
– Ну, поехали, – сказал он, завел мотор и включил музыку. «Интерес сбросить вес», – из колонок забухал рэп под однообразный даб-бит. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не начать подпевать громко и не в лад: «Дюмди-дюмм, дюмди-дюмм, дюмди-дюмм…»
Меня вдавило в кресло – Элиас нажал на газ.
– По-моему, нам надо обсудить это поподробнее. – Он бросил на меня быстрый взгляд. – Как там насчет твоих мыслей о сексе?
– Ты прям нас-сквозь меня видишь! – Я ткнула в него пальцем.
Он засмеялся и скорчил умильную рожицу, которой позавидовал бы любой щенок.
– Понятия не имею, о чем это ты.
– Ты п-просто п-пользуешься тем, что я в-выпила! Я тебе н-ничего не расскажу!
– Тебе неприятно говорить о сексе?
– Да нет…
– Но тебе неприятно говорить о сексе со мной?
– Ты сожрал Себастьяна? – осведомилась я.
– Воспринимаю это как «да». Не признаешься, почему?
– Потошту… Помошты…
– Потому что я?
– Потошты ф-фсегда ф-фсе представляешь наг-глядно!
– А разве это плохо?
– Да! – сказала я. Как этого можно не понимать? – Ты ф-фсе время представляешь меня голой! – Я была очень сердита, а он веселился от души.
– Так что же мне еще остается? Неужто я не могу побыть с тобой хотя бы в мечтах?
– С-сколько угодно, но чтобы я при этом не с-скакала голой по твоей к-квартире!
Он снова усмехнулся и пустил в ход коварнейшее оружие: тот самый медовый голос.
– Дорогая, – произнес он, – ты для меня не какая-то там дешевая фантазия, если вдруг ты так думаешь.
– Это только с-слова, – пробурчала я.
– Чистая правда, не стесняйся.
– Я в-вовсе не с-стесняюсь.
– Да-да, конечно. – Он подмигнул мне. – Но что-то мы многовато говорим обо мне – давай лучше о тебе.
– Тебе т-только т-того и надо. – Я округлила глаза.
– Твоя очередь, Эмили: о сексе со мной ты тоже иногда думаешь?
Иногда? Я покачала головой.
– Значит, да, – засмеялся он.
Я скрестила руки на груди.
– Ты, п-похоже, думаешь, что н-ниатразим!
– Поверь мне, Эмили, – вздохнул он. – С тех пор как мы знакомы, я думаю о себе что угодно, только не это.
Да уж конечно, подумала я и нарочно представила себе, как он скачет голым по квартире. Так-то тебе, поделом!
Элиас совершенно не собирался прекращать эту игру в вопрос-ответ. Но он не принял в расчет мое необоримое упрямство. В поединке с его любопытством оно вело 11:0. Когда полчаса спустя Элиас остановил машину, он уже смирился со своим бессилием.
* * *
В отличном настроении я высунулась из машины и стала вылезать наружу – это удалось почти всем моим частям тела, кроме головы. Я услышала громкое «бум» и сообразила, что сама произвела этот звук.
– Ай… моя голова, – простонала я и потерла ушибленное место.
– Что опять случилось? – осведомился Элиас, обойдя машину. – Почему ты не дождалась меня? Я бы тебе помог.
Я пожала плечами: боли я уже не чувствовала. Элиас сам захлопнул за мной дверь, а я тем временем осмотрелась по сторонам и остановила взгляд на здании передо мной, которое меньше всего напоминало университет. Я нахмурилась, затем вытаращила глаза.
– Униве-ер… его персроили!
Элиас засмеялся.
– Нет, Эмили. Мы у меня.
– У тибя-а?
Он положил руку мне на талию и кивнул.
– Ты же не думаешь, что я оставлю тебя в таком состоянии одну?
Не дожидаясь ответа, он подтолкнул меня вперед. Я хотела было запротестовать, но затем до меня дошло, что возразить мне решительно нечего, и склонила голову ему на плечо.
– Это не спектакль? – недоверчиво спросил он.
– Не-е, сёдня нет, поджи до завтра, – ответила я и, споткнувшись о порог, ввалилась в подъезд.
Но когда я оказалась у подножия лестницы и посмотрела вверх, голова пошла кругом.
– П-пять пра-аклятых этажей.
– Не волнуйся, сейчас тебя поднимем, – сказал он.
– Да я не с-справлюсь.
– Встань-ка вот сюда. – Он помог мне подняться на третью ступеньку и повернулся спиной. – Давай, залезай.
– Ш-што ты за убогий в-вампиришка? Поч-чему ты не умеешь л-летать? – спросила я и повисла у него на шее.
– Я бессмертный человек, а не бессмертная птица.
– Жа-аль… Ну ла-адно, и так са-айдет.
Неизвестно как я умудрилась обхватить ногами его бедра, Элиас крепко взялся за мои щиколотки и стал подниматься по лестнице, таща меня на закорках. Хотя мне стоило больших усилий держаться крепко, я первый раз в жизни была чертовски рада, что в доме нет лифта. Ступенька за ступенькой взбирались мы на пятый этаж.
– Ты хочешь меня придушить? – просипел Элиас. Не ослабляя хватку, я решительно помотала головой и продолжала, словно обезьянка, висеть у него на плечах. Какие красивые, теплые плечи…
– Но делаешь именно это, – проговорил он, отпирая дверь в квартиру. Он уже вконец запыхался и ссадил меня с явным облегчением. Наклонившись вперед, он уперся руками в колени. Я смотрела, как он пытается отдышаться.
