Следующий императив природосообразности – заботаобохранесредыобитания. Когда мы находимся в лесу (не важно, по какому поводу: нарезать цветущих побегов душицы или зверобоя, услышать, сколько лет жизни обещает кукушка, насладиться ароматом земляничной поляны, набрать грибов или, в конце концов, просто отдохнуть), над нами кружит рой разумных, целесообразных правил и запретов:
● не оставляй костер незатушенным;
● не ломай ветки;
● не бери в руки птенцов и зверушек;
● не оставляй мусор;
● не мой машину у ручья;
● не разоряй грибницы;
● не руби дерево, чтобы снять с него плоды (кедровые шишки, например);
● не забавляйся стрельбой по птицам…
Этот список можно долго продолжать. И мы (с поправкой на культуру или жлобство) следуем этим неписаным канонам.
А так же ли покорны и предусмотрительны мы в огороде? Всегда ли, беря в руки лопату, опрыскиватель, спички или пакетик с ядом, мы думаем о благополучии среды своего обитания? О внуке, который будет есть пюре из картошки, обработанной «химией»? О соседях, которым предстоит провести целый день в чаду от сжигаемого вами мусора? Или о соседской кошке, которую неделю-другую будет выворачивать от мышки, полакомившейся рассыпанным вами крысиным ядом?
Не об этом ли говорится в припеве одной из песен упоминавшейся выше группы Loveушка:
Ну и кто, и кто же чрез столетья ответитИм за то, что творится у нас здесь и сейчас?Неужель все исчезнет и никто не заметит,Как исчезло все главное у нас на глазах?
В этих вопросах (не надуманных, а порожденных прискорбными реалиями!) содержится справедливый укор. Между тем в огороде можно хозяйствовать, соблюдая интересы и ближней, и дальней сред обитания!
Ниже будет приведено много примеров и бездушного, и, наоборот, трепетного отношения к среде обитания. Больше того, тема ее благоденствия будет нашим постоянным спутником, чем-то вроде записей Валерия Ободзинского или Анны Герман в салоне автомобиля у водителя, чья молодость пришлась на 60 – 70-е годы прошлого века.
Наконец, для земледелия в ладу с Природой приоритетна заботао благоденствииогородника. Земледельцам преклонного возраста въелась в сознание мысль о том, что труд на земле неизбежно тяжек сам по себе, изначально. И зачастую разговоры о том, что земля дружелюбна и нетребовательна, что на ней все может расти само, совершенно бесполезны. Начинаешь задушевную беседу со сверстницей о том, что необходимый урожай можно получить, не доводя себя до предынфарктного состояния, что достойно передвигаться по огороду – это ходить с прямой спиной, а в ответ: «Вы сколько занимаетесь огородом по-настоящему?» – «Ну, лет двадцать». – «А я с шести лет простояла в огороде вот так (и показывает ладонью букву Г), и вы будете меня учить?!»
И не слышит собеседница, что как раз о том и речь, что можно забыть о букве Г, что эта буква не красит ни огород, ни огородницу, – но губы уже поджаты одновременно обиженно и презрительно, а в ушах – беруши.
О любопытном эпизоде (или о неудачной шутке) рассказывает А. С. Удовицкий. «35 лет назад я, заботясь о «раскрепощении огородника», но не подумав о последствиях, дал «умный совет» хорошо знакомому дачнику, мужу Катиной подруги (Катя – жена Андрея Степановича – примеч. авт.). Дескать, зря он в поте лица своего дважды в год копает огород, вырывает сорняки, носит их за пределы участка, слишком много внимания уделяет обрезке и выкорчевыванию деревьев и постоянному наведению марафета на даче. Мол, это его благоверная над ним издевается, не дает ему по-настоящему отдохнуть на даче, взглянуть по сторонам, просто закабалила его, когда можно было бы попить пивка с друзьями или полюбоваться загорающими молодками… Муж воспринял это всерьез, и… вскоре эта семейная пара распалась. А я зарубил себе на носу, что так нельзя шутить с людьми, даже с хорошими помыслами».
К феномену априорного неприятия слов о самодостаточности огорода надо относиться со всей серьезностью и пониманием и настраиваться на кропотливую, неспешную работу, на постепенное переманивание собеседника в свой лагерь. Не может он с бухты-барахты признать никчемным добрый шмат своих (да еще вдобавок молодых и расцвеченных любовью!) лет. Вспоминается такой эпизод. Накануне Дня Победы беседуют ветераны (всем, естественно, хорошо за 80). Один из них говорит о том, каким весомым вкладом в победу была фронтовая дружба. А собеседница восторженно добавляет: «И любовь была!» Это сочетание восторга и трагизма было одновременно и забавным, и трогательным.
Позиция несогласных (преданных традициям) имеет основания. Разве не о покорности тяжкой доле земледельца, вынужденного работать на пределе человеческих возможностей, свидетельствует известное определение академика В. Р. Вильямса: «Непрерывную цепь трудовых операций, занимающих в течение веков десятки миллионов людей без различия пола и возраста во всякое время года на поверхности суши земного шара, принято называть сельскохозяйственным производством»? Гнетуще и безрадостно!
Даже в Библии приверженцы традиционного земледелия находят подтверждение тезису о неизбежности тяжкого труда: «В поте лица твоего будешь добывать хлеб свой». Но, во-первых, это было сказано Адаму в древние времена. Что же получается? Самолетом – летай, по мобильному – звони, лифтом на 24-й этаж, не запыхавшись, поднимайся, а во саду ли, в огороде – вкалывай и потей, как во времена Адама?! И потом – Божье слово Адаму все-таки означало: «живи честно, своим трудом». А вовсе не «вкалывай, не разгибаясь и не отдыхая».
Надо отринуть покорность традициям, поверить в то, что безысходность, беспросветность земледелия – от лукавого, что оно может быть посильным для немощных и привлекательным для тех, кто юн и полон сил. И потому святая наша обязанность (пока не поздно!) вернуть земледелию привлекательность, сделать его престижным, как в незапамятные времена, когда земледельца почитали как виночерпия богов.
Рассказ о возможном сокращении труда (в угоду огороду!) проходит красной нитью по всей книге. Отказ от пахоты, компостирование органики исключительно на грядке (в присутствии растений), забота о живности почвенной, сев вразброс, уборка урожая не полностью, перепоручение сидератам основной заботы о влагообеспечении растений, а самим растениям – укрощение вредителей… Если начинать об этом рассказывать, пришлось бы всю книгу втиснуть во вводную главу. Ничего удивительного: на самом деле лейтмотивом книги и является раскрепощение огородника путем перекладывания возникающих проблем биоценоза на сам биоценоз. Или, говоря словами Володи Левдикова, – умелое дирижирование.
Ниже рассказывается, к примеру, как играючи можно поддерживать маточники и связывать верхушки вигвамов. Это пример работ, которые можно поручить детям с прицелом на то, чтобы зазвать их (без принуждения!) в огород. Реализация подобных уловок и поиск новых – вполне достойное занятие, а для юных еще и привлекательное, точнее, привлекающее их в огород, побуждающее к поиску.
Ускорить переманивание на нашу сторону тех, кто еще не стряхнул с себя одежды фирмы «за деда-прадеда так делали», могут уловки, специально ориентированные на серьезный возраст. Опишу одну из них.
Выходит почтенный огородник, отягощенный приличествующими возрасту радикулитом, остеохондрозом позвоночника или гипертонией, на грядки с ведром (к примеру, чтобы нарвать листьев капусты курам). Можно, конечно, справиться с заданием в позиции буквой Г. Все бы ничего, да при этом надо дышать. А после, нарвав листьев, – выпрямиться. Но… дышать свободно мешает одышка, а выпрямиться – радикулит и мгновенно подскочившее давление. Значительно легче ломать листья, стоя на одном колене, но тогда проблематично подняться…
Стоит, однако, прихватить с собой брусок – и проблем нет. И нагнуться, опираясь на брусок, лежащий на ведре, легко, и подняться молодцевато нетрудно. Ни тебе одышки, ни приступа радикулита, ни потешного перекатывания на четвереньки. Знаю об этом из собственного опыта.
Но не следует думать, что рассказ только для немолодых огородников. Тот, кому 20, 30, 40, способен работать понизу на корточках и при этом не чувствовать дискомфорта. Но способность и обязанность – это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Во время работы на корточках пережимаются вены, и их эластичности хватает, чтобы пребывание на корточках и в 20, и в 30 прошло вроде бы бесследно. Однако после 30 может наступить момент, когда огородник, проводящий достаточно много времени на корточках, познакомится с варикозом, потом – с тромбофлебитом… Не буду запугивать читателя – замечу лишь, что и в юности не надо щеголять и злоупотреблять. Щадить (и даже любить) себя – не за чужой счет, естественно, не грешно.
Не буду больше утомлять читателей моими хоть и незначительными, но уместными мелочами – собственные находки будут для вас намного милее.
