Дисциплинированно вылезал с рассветом из своей уютной постельки. Днём прогуливался вприпрыжку, исследуя все новые и новые, такие интересные закутки своей крохотной Вселенной … В основном это были лабиринты из каменных глыб, чередовавшиеся с засыпанными песком ложбинками.
Бесстрашно углублялся Он и в таинственную, вечную темноту пещер, твёрдо зная, что никто и ничто ему не угрожает даже там. В детстве мы все так самонадеянны, пока не встретимся со своим первым Страхом…
А потом… потом пришло нечто, чему не было названия. Это было внутри Него. Оно было похоже на голод, но мучило даже при ощущении приятной тяжести в желудке. В основном, оно появлялось по вечерам, когда свет уже становился приглушенным, и приближался закат…
Это было странное желание – Он, всю свою жизнь до того проводивший в длительных пешеходных прогулках, вдруг захотел приподняться над землёй, над этим песком и камнями, подняться куда-то выше… Он становился «на цыпочки» и слегка подпрыгивал, вглядываясь в недоступную ему разноцветную даль. Иногда ему удавалось задержаться в «полёте» чуть подольше. Но очень быстро наваливалась усталость, и Он тяжело опускался на песок, чтобы продолжать «пешие» передвижения. Иллюзия полёта проходила, оставляя новое, незнакомое раньше чувство горечи.
Но не только это мучило его. Он чувствовал, что ему не хватает… кого-то. Это ощущалось как огромная, невидимая, рваная дыра в окружающем мире, столь уютном до того… Космический холод шел из этой дыры, заставляя его мерзнуть даже в самые жаркие дни.
И Он снова и снова по вечерам вставал «на цыпочки», подпрыгивал, вглядываясь вперед, ожидая чего-то, что будет гораздо больше и прекраснее всего того, что у него до сих пор было…Он не совсем точно понимал – что именно ему нужно… Он просто ждал и надеялся…
Мы все верим в чудо, не правда ли? Даже самые взрослые и занудные из нас, и те – в самой скрытой, сокровенной глубине души верят, что Чудо придет к ним, вежливо улыбаясь всем известным Законам Социума и Природы, но в остальном полностью эти Законы игнорируя… и когда Чудо всё-таки приходит, мы плачем от счастья и смеемся над дурацкими нашими былыми попытками задавить в себе эту веру…
…Так прошел месяц, другой, третий… И вот в один прекрасный день Он увидел странное чучелко, одиноко сидевшее на песке. Оно было маленькое, слегка растрепанное и, кажется, очень напуганное. Он приблизился – неспешно. Остановился на вежливом расстоянии и только хотел приступить к расспросам – кто, откуда, да почему – как малявка бросилась прочь от него, вереща от страха… Даже непонятно было – мальчик это или девочка.
Но «чучелко» выглядело настолько похожим на него, несмотря на некоторые очевидные отличия – например, цвет кожи – что это пробуждало в нем огромный исследовательский интерес. Он даже позабыл на время о своих ежевечерних «тренировках», замешанных на безнадежном ожидании, сменив их на попытки установить контакт с новым «персонажем» его личной Вселенной ....
…Да, каждый день Он то и дело сталкивался с Малявкой во время своих прогулок. Вскоре Малявка (всё-таки это была девочка) перестала дичиться его и даже как-то раз позволила подойти поближе и задать пару вопросов… отвечать на которые, впрочем, она не стала. Просто развернулась и ускакала в противоположную сторону, а Он не посмел пойти за ней. Так же, как и на следующий день. И на после-следующий. И на после-после…
Так прошло еще несколько месяцев – случайные встречи и ничего более. И вот, в один из вечеров Малявка заболела. Она сидела на песке, в тени огромной скалы, безучастная ко всему, как будто в трансе, хотя до ночного сна оставалось еще порядочно времени. Однако, местные мелкие хищники-падальщики пока не приближались к ней – значит, ситуация пока не была безнадежной.
Вскоре Малявка улеглась в свою постель, несмотря на то, что до заката было не менее часа… Он не знал – чем ей помочь. Просто когда вместо солнца появилась луна – подошел и лег рядом…
… Ночью ему было странно. Он чувствовал Малявку рядом, чувствовал, что с ней что-то происходит, но все было так запутанно, что он мог лишь ощущать какие-то неведомые ему ранее невидимые волны, пронизывающие окружающее пространство.. Эти волны переплетались и пеленали его и Малявку в один теплый кокон. И страха перед неведомыми путами у Него совсем не было. Ему было Уютно и счастливо, как в далеком детстве, когда Его мир еще был совершенно целым.
… Когда взошло солнце – Он выбрался из постели и, глядя на полусонную Малявку, настороженно наблюдавшую за ним, внезапно понял – что нужно сделать. Нужно подарить ей самое ценное, что у него есть: показать ей – как учиться летать.
…Как ни странно – она почти с полуслова поняла его и приняла его помощь. Чтобы ей было легче, обучение он начал у стеночки, давая Малявке… Нет, не так: давая с в о е й п о д р у г е дополнительную опору. Сначала они поднимались совсем невысоко. Она боялась и спрыгивала обратно, на песок, снова и снова. А он снова и снова терпеливо подходил к ней и снова предлагал свою поддержку… И она уже привычно и бесстрашно «брала его под локоток», поднимаясь вместе с ним, с каждым днем, все выше и выше, а потом ....
… я увидела их – и в сердце толкнуло теплой волной, и в глазах выступили слёзы. Его – чуть громоздкого, крупного, но такого крепкого и надежного. Ее – миниатюрную, изящную красавицу, воплощение грациозности и ласковой доброты. Они, оставив далеко позади свою «страховочную» стенку, находя опору только друг в друге – летели, летели, летели, окутанные, как теплым искрящимся облачком – счастьем Любви…
… совсем позабыв о том, что они – всего лишь два маленьких морских дракончика, посаженные в один небольшой домашний аквариум…
Незнание – освобождает?
Эпиграф: «… рядом с нами смежность других миров, и там края, где тоже есть любовь и нежность, и смерть, и жизнь» (М.В.Ломоносов)
Его звали Лис и он был романтиком.
Почти каждый вечер, когда суета вокруг ужина уже завершилась, и всё вокруг, казалось, было погружено в стремительно тающий в наступающих сумерках свет… в эти минуты Лис поднимался на самую верхнюю доступную точку этого Мира, почти ложился грудью на скалу, и, пока не взойдет Луна, молча, подняв очи горе, мечтал о Несбыточном… что именно проносилось перед его внутренним взором, в какие дали уносили его мечты? Ах, если бы знать, если бы видеть....
Мамзель была тайно влюблена в Лиса. Временами она осмеливалась приблизиться к нему, и, слегка косясь куда-то в сторону, как бы делая вид, что все это случайно – легко касалась его. Иногда он раздраженно вздрагивал и резко отодвигался.
Иногда, как бы задумавшись, реагировал не сразу, и позволял ей придвинуться еще ближе, почувствовать его еще больше… И так они и стояли рядом, подолгу: он, крупный, но стройный и подтянутый, в черной маске и ярко-лимонном «одеянии», неизменно смотрящий куда-то в недосягаемые дали, и она – чуть поменьше его, черноглазая толстушка в «платьишке» сочного синего цвета, постоянно бросающая тревожные взгляды во все стороны.
Мои любимцы, самые крупные рыбы в моем аквариуме, в моём маленьком море – Лиса Ло (мужского пола) и Паракантус Хепатус (пола женского)…
Но счастье не вечно – ни человечье, ни рыбье.
Лис Ло ушел за радугу. Так говорят о тех, кто уходит навсегда. И Мамзель Хепатус сначала было очень страшно, а потом стало очень, очень одиноко…
Да, осталась Рыба Зебра – с ней можно померяться нахвостовыми шипами, у кого острее, у кого длиннее…
Да, осталась интеллигентно-деликатная Рыба Хелмон – его можно весело погонять, и, отобрав, буквально, из клюва, вкусняшку, с аппетитом слопать её прямо перед длинным удивлённым носом.
Но – «а поговорить»?
Ну, то есть медленно приблизиться, как бы невзначай нежно коснувшись чужого бочкА, и замереть…
Вот такого общения у Мамзели теперь не было. И я почти физически ощущала исходящие от нее эманации потерянности и одиночества…
Я решила её поддержать … отвлечь, заинтересовать, показать, что она – не одна! И, ничтоже сумняшеся, взялась устанавливать контакты с морским разумом.
