Разумеется, рассудительность Жоржа имела хотя и эгоистичное, но вполне серьезное обоснование. Номер, рассчитанный на четверых исполнителей, постепенно видоизменился. Одна партнерша вышла замуж и уехала, другая часто болела. Чтобы не отказаться от групповых комбинаций, Жорж попросил помочь выступавшую в той же программе соло-гимнастку Елену Синьковскую. Та не отказалась выручить товарищей, вошла в работу. Но так уж случилось, что всего на один вечер. На следующий же день она заболела. Вот тут-то и были вынуждены Рикки и Жорж первый раз начать работать вдвоем.
Наверное, Рикки просто везло, она всегда ухитрялась быть в гуще событий, которыми жила страна. А скорее, время было такое, что в каждом самом незаметном уголке человека поджидало тогда нечто значительное, запоминающееся навсегда. Немар начинали работать во Владивостоке в те самые дни, когда город готовился к встрече челюскинцев. Поэтому ничего удивительного не было в том, что в вагоне поезда, в который подсела в Красноярске Рикки, ехала группа московских кинодокументалистов.
Конечно же, молодые киношники не преминули познакомиться с привлекательной попутчицей. Та с самонадеянностью юности восприняла их дорожные ухаживания, как должное, и удивилась только словам одного из москвичей о нежности и предупредительности провожавшего ее мужчины. Провожал ее Жорж, он задерживался из-за отправки багажа. Никакого особого внимания с его стороны, кроме такого, которое и следует проявлять воспитанному человеку к женщине и партнерше, за все три года их совместной работы, Рикки совершенно не замечала. Но тем не менее наметанный глаз не подвел кинодокументалиста.
В один из радостных суматошных весенних дней, когда весь Владивосток был усыпан цветами и листовками, приветствующими героев-челюскинцев, Жорж признался Рикки в своей любви к ней.
Как и каждое событие в цирке, и это немедленно стало достоянием всего коллектива, предметом бурных обсуждений и горячего участия. Конечно, и здесь цирк остался цирком. Пока Жорж клялся Рикки в нежных чувствах, а она в ответ твердила о неизменном уважении к нему, как к старшему, умудренному жизненным опытом партнеру, цирковые артисты принялись устраивать их судьбу каждый на свой лад. Началась целая баталия, в которой наименее осведомленной стороной долгое время оставалась сама Рикки.
Приятели убеждали Жоржа не связываться с такой самостоятельной особой, принимающей ухаживания только городских поклонников. Приятельницы расписывали Рикки, как заманчиво из простой партнерши превратиться в хозяйку такого прекрасного номера, как Немар. Жорж шел к Рикки и допытывался, сумеет ли она стать хорошей женой. Рикки в ответ насмешливо объявляла, что согласилась бы соединить свою судьбу с Жоржем, если бы он любил модно одеваться, как Коля Хибин — Мариано, или хотя бы имел такую фигуру, как у Ширая. Наиболее отчаянные из артистов и особенно из артисток пытались втолковать Жоржу, зная о его желании иметь детей, что глупо брать в жены девушку, которая из-за переломов таза не сможет рожать.
Но Жоржа, если он чего-нибудь добивался, трудно было переубедить. Да и Рикки чем дольше сопротивлялась ухаживаниям партнера, тем больше убеждалась, какой он обаятельный мужчина, прекрасный спортсмен, увлекательный собеседник, выдумщик и трудяга, — словом, человек, которому можно было доверить свою жизнь. В переносном смысле, разумеется. Буквально Рикки это делала на каждой репетиции и каждом представлении вот уже третий год.
Естественно, все эти лирические баталии не мешали ежедневным репетициям и ежевечерним выступлениям. Естественно и то, что все артисты, как ни различно было их отношение к неожиданному решению Жоржа, дружно явились после вечернего представления 16 мая 1934 года в один из банкетных залов прославленного «Золотого рога» и, больше ни о чем не споря, выпили за рождение новой цирковой семьи.
Трудно обнаружить среди молодых людей такого человека, который не мечтал бы, начав новую жизнь, совершить нечто неслыханное, добиться чего-то невиданного, удивить мир чем-то невозможным. И, разумеется, нет лучшего дня для начала этой новой жизни, чем день бракосочетания. И Рикки и Жорж, влюбленные в цирк и гимнастику не меньше, чем друг в друга, конечно, тоже мечтали создать свой собственный аттракцион. Новый, мечтали они, это попросту не существовавший до них, новый во всем — и в трюках, и в костюмах, и в аппаратах. Но свою семейную жизнь они начинали без копейки в кармане, да к тому же с большим долгом. Помог, спасибо ему, дрессировщик лошадей И. А. Лерри. А в цирке тех лет создавать что-то новое, кроме трюкового репертуара, можно было только при помощи денег. Вот и отправились молодые супруги их зарабатывать.
Наверное, он цел и сейчас, знаменитый свердловский парк из «Приваловских миллионов». В 30-е годы он именовался «Сад имени Облпрофсовета». Здесь Рикки и Жорж начали свои первые семейные гастроли. Здесь же и жили в маленьком домике.
В этом парке вблизи пруда совсем недавно Осоавиахим установил парашютную вышку. Тогда это было большой редкостью, прыжки с вышки пользовались популярностью, и Жорж не устоял перед соблазном воспользоваться этим сооружением. Он закрепил за площадку вышки трос, и вот по этому наклонному тросу на блоке летела Рикки в зубнике через сад и через пруд. На берегу трос проходил по специальной развилке; здесь-то Рикки и ловили брезентовой полосой, вернее, придерживали в момент, когда она хваталась руками за развилку в финале спуска. Газеты рекламировали этот спуск как отдельный аттракцион. Так прямо и писали: «ПОЛЕТ В ЗУБАХ через весь сад арт. РИККИ». Такое уж тогда было время, что никто из артистов не относился к этому трюку как к чему-то из ряда вон выдающемуся. Просто цирковой трюк — и этим все сказано. Да и сами Немар основное внимание обращали на свою работу под «абажуром».
Начался сентябрь. Было ветрено и холодно. Но на это никто не обращал внимания. Так же как на позднее время: ведь вечерние представления начинались, как правило, не раньше девяти часов вечера. Все вокруг строилось, создавалось заново, люди работали, не считаясь со временем, уж очень хотелось скорее сделать жизнь лучше. Нужда была во всем. Даже в развлечениях. Народ был не избалован искусством, зрителей в сад набивалось с избытком, и каждый номер приносил им искреннее удовольствие.
Были довольны и Рикки с Жоржем, хотя все их планы полетели в тартарары. Мечту о новом номере пришлось отложить. Рикки ждала ребенка. С еще большим нетерпением ждал его Жорж.
Наступила уже вторая половина беременности, и в заботах о будущем ребенке он решил кончать номер не круткой Рикки в поясе, который сам удерживал в зубнике, а обрывом на штрабатах. Оригинальная замена, ничего не скажешь. Недаром же газета, которую я уже цитировал, рекламировала номер под «абажуром», как «ПРЫЖОК В БЕЗДНУ». Конечно, не в бездну, но метра на три вниз Рикки летела, как бы случайно вырвавшись из рук Жоржа. И, только пережив ужас ее падения, замечал зритель специальные веревки, связывающие ноги артистки с руками партнера, висящего на подколенках. Эти-то веревки, в заряженном состоянии нанизанные в незаметные жгуты, и именуются по цирковой традиции штрабатами. Из-за обрывов на штрабатах Рикки попала в больницу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
