Эта зима, третья для Йи, стала уже десятой для Лю.
В прошлом осталась война с хэнгами: мудрецы знали, что, сколько бы гнёзд ни было уничтожено, где-то затаилось хотя бы одно, от которого служащие Потусторонней Конторы отвели взгляд людей, но всё равно этот зимний праздник обещал стать особенно светлым и чистым.
Будущим палачам поручили изготовить из яркой бумаги шары для украшения арок вокруг праздничной поляны, и пятеро мальчиков в возрасте от семи до двенадцати лет дружно взялись за дело. Трое малышей, пока их ещё не увезли в столицу, приходили смотреть. Йи, самый младший, а глядя на него и двое оставшихся, выпрашивали ножницы: нет ничего сложного в том, чтобы вырезать по намеченным линиям необходимые фигуры, а когда так ловко орудуют старшие, так и хочется попробовать самим. Ведь бумажных фрагментов нужно так много, пойдёт любая помощь.
Лю с радостью отдал свои ножницы Йи, а вместе с ними и толстую стопу листов:
— Вот молодец! На, дарю! Режь быстрее, и смотри мне, только попробуй что испортить!
Йи сцапал «подаренное» и уселся поближе к светильнику — начинало вечереть. Лю пристроился рядышком. Судя по суровой решимости в его глазах, он пытался повторить виденный в исполнении Йогоаи фокус: поджечь бумагу силой желания.
— Полудемонам огонь не подчиняется, — поднял взгляд от работы Йи.
— Ты-то почём знаешь? — почти испугался Лю.
Надо же! Этот мелкий червяк слазил к нему в мысли и озвучил их!
— Я слушал, что рассказывал учитель Вэйж1на последнем уроке, — вернувшись к вырезанию, ответил Йи.
— Что-то я ничего подобного не слышал, — процедил Лю.
— Ты же спал, — напомнил Йи Дэй, и не успел он договорить, как стопа пёстрых листов разлетелась по комнате: Лю Чу вцепился в стойку воротника маленького нахала, вздёргивая его в воздух.
Подумать только! Он ещё смеет обвинять лучшего ученика палача в том, что тот спит на уроках! Ну и пусть это правда. Ведь всем известно, на уроках Вэйжа спят все!
— Что ты делаешь?.. — Деминг2, старший из мальчиков, отложив ножницы, шагнул к Лю.
— Воспитываю этого сопливого! — встряхнул малыша полудемон, поднимая над полом ещё выше.
— Я уже выздоровел! — возмутился, дрыгая ногами, Йи Дэй. — Учитель сказал, что мне уже можно ехать в столицу!
— Отпусти его, — медленно проговорил Деминг.
Он, хоть и был самым старшим в комнате, сомневался, что сможет отнять у Лю его живую добычу.
Все остальные бросили вырезание, напряжённо следя за развитием событий.
— Он ещё не попросил у меня прощения за то, что оскорбил меня, — снова встряхнул малышом, как пыльной подушкой, Лю.
— Я сказал правду! — пискнул Йи.
— А я говорю, проси прощения!
— Отпусти его, — Деминг постарался вложить в голос всю убедительность, какая только у него была.
И, о чудо! Лю послушался: поднял малыша так высоко, как хватило сил, и разжал пальцы на воротнике.
Того, что Йи не захочет падать, а вцепится в его руку, он не ожидал. Потерял равновесие, попытался ухватиться за подошедшего слишком близко Деминга...
...когда на шум прибежал учитель Вейж, по полу катался клубок из учеников, окружённый роем порхающих заготовок для шаров.
По пять плетей в наказание не получили только малыши.
— Если вы не хотели помогать, — делал свои выводы Учитель, — надо было сказать об этом сразу. Это было бы честно, услышав просьбу о помощи, сообщить, что вам лень, неинтересно, вы просто не хотите. Я бы предложил изготовление шаров девочкам на кухне. Или мальчикам-бойцам.
Никто из взрослых не видел, с чего началась драка, но все были склонны верить словам Деминга: Йи Дэй и Лю Чу, как горящий фитиль и порох, непременно взрывались, стоило им провести рядом некоторое время. При наставниках всё ограничивалось словами, причём Йи демонстрировал необычайную рассудительность и логичность, а без взрослых Лю не дожидался проигрыша в словесной дуэли, применял физическую силу. Хоть Йи и рос почти как в сказке, не по дням, а по часам, одолеть десятилетнего полудемона не под силу было и некоторым юношам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С каждым днём Йи всё больше напоминал тонкий прутик с огромными глазищами.
Учитель с первого дня заметил, что они правильной формы, миндалевидные, но слишком широкие и без «циньанского века»3.
Их пристальный немигающий взгляд иногда мог и напугать. Кто знает, о чём думает этот маленький, умный, сильный и ловкий не по годам ребёнок?
Учитель Вэйж как-то рассказал коллегам:
— Я-то думал, он приладился спать с открытыми глазами! А он, получается, единственный, кто меня слушает. Я это понял, когда он начал задавать мне вопросы. Сначала стеснялся, дожидался конца уроков, подходил спрашивать, когда все расходились, а теперь осмелел, начал спрашивать сразу, как только я предложу своим спящим слушателям обсудить услышанное.
Вэйж делился с учениками своими обширнейшими познаниями в истории. Малышам рассказывал историю мира в сказках и легендах, детям — в легендах и приключениях с историческими зарисовками, юношам и девушкам приносил для обсуждений исторические и философские трактаты. Очень удивился, когда маленький Йи начал приходить на уроки с ребятами постарше, но потом испытал к нему чувство глубокой благодарности: с тех пор, как Яозу переехал жить в Циньдар, поближе к столичной библиотеке, Вэйж заскучал по слушателям, которым интересен его предмет.
А Йи было интересно всё.
Учитель, насколько ему хватало сил, старался удовлетворять любопытство подкидыша, а заодно не оставить ни минуты свободной, от пробуждения до отхода в мир снов. Сам, лично, если только не был занят под завязку другим, учил малыша разбирать иероглифы, пользоваться библиотекой; вписывал на занятия в детских группах, куда приходили семилетние, десятилетние мальчики: их как раз учили тому, к чему тянулся Йи. Отправлял рослого ребёнка помогать таскать бельё прачкам, мыть посуду на кухне, учиться мастерству уборки помещений и улиц — этим занимались все достигшие семилетнего возраста. Были у них родители, не было, но, по заветам Небесной Императрицы, и красавицы, и воины, и мастера всех сортов должны были уметь готовить и соблюдать чистоту, потому, становясь детьми, приступали к изучению азов этих дел под руководством зрелых красавиц и стареющих мужчин.
В краткие минуты отдыха и прогулок рядом с Йи неизменно оказывался Лю Чу. А стоило им провести некоторое время вместе, находился повод для ссоры, а то и драки.
Учитель всё крепче понимал, что причина может крыться в сути Лю — большинство полудемонов, вырастая, умели не только читать людей, как открытые книги, но и видеть сквозь стены, чувствовать клады сквозь землю и камень.
— Она сказала, что Воплощённое Зло будут видеть Драконы, чувствовать демоны и никогда не разглядят люди, — передала Звёздная Императрица слова Небесной в тот день, когда та наложила Печать на уста своим вопросителям.
Порождения Тёмных Палат ей не подчинялись. Значит, все эти стычки, всё страстное кипение ненависти Лю по отношению к Йи были прямым продолжением того, что полудемон видел в подкидыше Воплощённое Зло. В силу невеликого ума мог не до конца понимать саму суть явления, но, живущий среди людей, получающий от этой жизни массу выгод, он вряд ли хотел лишаться всего, что имел. Пусть Лю, лживый по натуре, с каждым днём изворачивался и хитрил всё увереннее, ложь его становилась всё изощрённее и незаметнее, но...
Учитель очень хотел верить в ошибку. Не может, не должно быть так, чтобы Вселенское Зло пришло в этот мир в таком славном малыше! Увы, он слишком хорошо понимал, что даже это его стремление оправдать и защитить подкидыша может уже быть проявлением козней Потусторонней Конторы, прямой весточкой из Диюя — и только Лю, не зная, что и как объяснить людям, а может быть, понимающий, что ему проще жить в этом мире без Воплощённого Зла, откровенно и честно вредил тому как мог.
А оно что-то не торопилось причинять вред этому миру открыто.
