– За что ты ее?
– Она у меня в кабинете дебош учинила!
Жена настолько удивилась, что села и уставилась на мужа, как на чучело:
– Дебош, и все?
– Тебе мало?
– Мне мало. Откуда она взялась?
– Вроде из Италии.
– Вроде Володи. Италия нам макароны поставляет…
– От макарон толстеют! – вставил майор.
– Помолчи, – скомандовала жена, – во-первых, от макарон не толстеют, их спортсмены знаешь как уминают, а во-вторых – наши начальники и депутаты в Италию как заведенные ездят. Помолчи! – прикрикнула она, потому что муж опять попытался что-то сказать. – Ты хочешь помешать им ездить? Ельцин с Колем, будто брат и сестра, целуются!
– Гельмут Коль – это тебе не Италия, это Германия! – прорвался майор.
– Германия, Италия, что там еще, Америка, Франция, все это одна шайка-лейка! А ну, выпусти итальянку немедленно, а то из тебя самого макароны сделают, и макароны грубого помола.
Несчастный майор, не смея взглянуть жене в глаза, взялся за телефонную трубку.
Ночь продолжалась. На центральном табло в кабинете дежурного по городу компьютер равнодушно выдавал сводку ночных происшествий: «Убийств всего 1 (одно), изнасилований 4 (четыре), из них женщин изнасиловано 3 (три) и кот Барсик 1 (один), машин угнано 5 (пять), найдена 1 (одна), ограблений квартир 6 (шесть), грабителей задержано 2 (два)». Словом, все было хорошо, спокойно. О Лучане и Грише, и тем паче о собаке, в сводке не сообщалось ничего. Более того, сержант Комаров поочередно освободил всех троих: Гришу, Лучану и собаку.
Лучана вежливо попрощалась с барышнями. Крупская ответила сквозь сон, тоже вежливо:
– Иди ты!..
Другую, что с косичками, Лучана потрепала по плечу:
– У вас здорово получается выдавать себя за девочку. Вам на самом деле сколько, восемнадцать, двадцать?
– Гады эти менты, ночной доход отняли, – ответила та, – они нас только под утро выпустят. А лет мне пятнадцать уже!..
– Желаю вам доброй ночи! – сказал освобожденным Лучане и Грише сержант Комаров. – От своего имени и от имени начальника тоже! – Он не сводил с Лучаны восторженных глаз. – Вашу классную байку про мертвую собаку я запомнил!
Лучана одарила его улыбкой:
– Спасибо вам за гостеприимство!
Стоило оказаться на улице, как пес, уже обретший кличку Сюрприз, радостно кинулся к Гришиной машине и поднял ногу на колесо. Гриша лишь безнадежно махнул рукой:
– Мне помнится, ты заказывала экипаж – он подан!
Комаров – он нес злосчастный чемодан – уложил его в машину:
– Тачка у вас клевая, прямо-таки музей истории транспорта!
– Ты угадал, сержант, – кивнул Гриша, – в свободное от работы время она там красуется в качестве ценного экспоната, на ней по горящей Москве ездил Наполеон Бонапарт!
– Это хохма, – возразил Комаров, у него было хорошо с юмором, – во времена Наполеона еще не изобрели автомобилей!
– На что же тогда существовала ГАИ? – вздохнул Гриша и помахал Комарову рукой.
Сержант взял под козырек, а вся настрадавшаяся троица мигом оказалась в машине.
– Куда подадимся? – с хитрецой спросил Гриша.
– А зачем нам куда-либо подаваться? Мы уже побывали в гостях, достаточно! – со всей искренностью сказала Лучана. – Поехали в комнату с садом!
Машина мгновенно завелась и бодро покатила по пустынным, будто вымершим улицам.
Когда наконец очутились в Гришиной комнате, Лучане, неожиданно для самой себя, стало так хорошо, ну очень хорошо!
Гриша уловил это состояние:
– Здорово возвращаться домой, верно?
– Верно! – Лучана с признательностью взглянула на него. – Очень верно!
Конечно, после тюрьмы – пусть даже это еще не настоящая тюрьма, а только лишь камера предварительного заключения – любая комната в коммуналке покажется раем. Лучане комната показалась родной, ну будто ее дом в Риме, в престижном районе Париоли, нет, нет, здесь было лучше. Почему? Лучана вряд ли дала бы на это ответ. Лучше, и все тут.
Лучана раскинула руки и блаженно потянулась всем телом:
– Здорово! Только у меня после тюрьмы все тело чешется, наверно, меня там кто-то насекомый покусал!
– Ерунда, клопы! – отмахнулся Гриша.
– Но я не люблю клопов, мне надо срочно принять ванну!
– Ванны нет!
– Как это нет? – не поняла итальянка. – Ну а душ есть?
– И душа нет! – повинился хозяин.
Лучана тотчас вспылила:
– Ванны нет, душа нет, как же вы живете!
– В баню ходим, ты должна знать, что такое баня, они были еще в Древнем Риме, а впоследствии перекочевали в Москву!
– Хочу в баню, немедленно! – потребовала Лучана.
– Ночью баня закрыта! – утешил Гриша. – Но можно согреть воду в кастрюле, встать над тазом, черпать ковшиком из кастрюли и поливать себя. Дивное ощущение, в сто раз лучше, чем ванна! Пошли на кухню!
Лучана покорно последовала за Гришей:
– Ковшик. Я не знаю это слово. Красиво – ковшик. Можно было собаку назвать Ковшик. Ковшик, ко мне! Очень даже хорошо!
На кухне Гриша набрал в кастрюлю воды, поставил на газ, согрел. Затем отвел Лучану в соседнюю комнатушку, где по идее должна была находиться, но не находилась ванная. Пол был плиточный, холодный. Гриша положил на пол коврик, поставил перед ним табуретку, на нее поставил эмалированный таз с птичкой на боку. И проинформировал:
– Таз китайского происхождения! А ванну сюда привезут. Когда-нибудь.
Когда вода в кастрюле закипела, Гриша выключил газ, отнес кастрюлю в комнатушку, поставил на пол, после чего принес ковшик. На нем, также сбоку, опять была изображена птичка.
– Вот этот предмет и есть ковшик, он тоже китаец, но живет в России. Вы будете черпать им горячую воду, разбавлять холодной, кран действует… – Гриша открыл кран. – И поливать себя из ковшика. Мыло ставлю на табуретку с левой стороны…
– Предпочитаю, чтобы с правой, я не левша!
Гриша переложил мыльницу на правую сторону:
– Купальное полотенце я повесил, стоит только руку протянуть… Могу уже удалиться?
Лучана посмотрела на Гришу как на полоумного:
– Ты хочешь уйти?
– Не понял! – Гриша на самом деле не понял.
– Я сама должна разбавлять, сама себя поливать? Для чего же тогда здесь ты? – И Лучана начала раздеваться. – Стул принеси, мне надо куда-то повесить одежду.
Гриша опрометью бросился за стулом. Когда он вернулся, то последовала команда:
– Глаза закрой и не подглядывай! – И Лучана проворно скинула с себя одежду: – Теперь бери ковшик, разбавляй, лей, работай, синьор!
– Но как же я буду лить с закрытыми глазами?
Раскатистый хохот, должно быть, заставил вздрогнуть спящих соседей, правда, по счастью, никто из них не прибежал.
– Ты что, на самом деле закрыл глаза?
Гриша раскрыл их и… превратился в истукана.
– Ты никогда прежде не видел голую женщину? – Лучана откровенно издевалась.
– Такую, как ты, никогда! – честно признался Гриша.
– Тогда я рада, что повысила твое культурное образование! Мне холодно, я замерзла, очнись и лей!
– Лить, поливать, даже мылить, это я смогу, – пообещал Гриша, – но очнуться – нет! – И взялся за ковшик.
После купания Лучана, укутанная в Гришин халат, лениво нежилась в кресле, а Гриша стелил ей постель:
– Белье чистое, только что из прачечной!
– Не хватало, чтоб ты предложил мне улечься на грязную простыню!
Лучана явно наслаждалась тем, что Гриша до сих пор старался на нее не смотреть, пребывая в состоянии растерянности.
– Банщик ты оказался хороший! Ни разу меня не ошпарил!
– Постель готова! – Гриша избегал обращения на «ты», но и на «вы» тоже.
– А сам можешь поспать на полу, у моих ног, – величественно разрешила Лучана, – или другой вариант – по-собачьи свернуться в клубок на кресле!
Гриша достал из шкафа плед:
– Доброй ночи, синьора! И не забудьте запереться! Пожалуйста!
– А я не боюсь, я не одна, со мною верный Сюрприз, он равно защитит меня и от ограбления, и от изнасилования! – Лучана веселилась вовсю. – Бедненький, куда же ты собрался посреди ночи, обратно в милицию?
– Счастливых вам снов! – И Гриша исчез вместе с пледом.
А Лучана подбежала к окошку и стала смотреть в темноту, но не увидела ничего. Нет, все-таки сумела разглядеть: Гриша вроде бы устраивался на ночлег в машине, что стояла как раз под окном. Лучана пропела что-то итальянское, скинула халат и прыжком забралась в постель, под одеяло. Сюрприз тотчас же прыгнул ей в ноги. Настроение у нее было отличное. Она сразу заснула, и снилось ей…
Сон номер два синьоры Лучаны Фарини, дочери Джузеппе Кастеллано из Венеции
На этот раз синьоре Фарини не снилось ничего. Она спала, как ребенок, легко и безмятежно, и даже тоненькая слюнка бежала по пухлой нижней губе.
Зато господин Григорий Скворцов спал скверно. Было ему неудобно, неуютно, но не это главное, все время навязчиво мерещилось заманчивое тело Лучаны, которое он поливал из ковшика.
Утро началось для синьоры Фарини и для пса Сюрприза не с солнечного луча, который нежно проник в комнату, а с прихода соседки по имени Дуся, которая толкнула дверь и вошла, будто к себе.
