Б.Х. (улыбаясь): Странно, теперь я спрашиваю у себя, к чему здесь эта история.
Двойной перенос
Клаудия: Меня зовут Клаудия. Я психолог и работаю не только как терапевт, но и как судебный эксперт в области семейного права, а еще провожу занятия для тех, кто был лишен водительских прав и должен пройти специальный психологический курс. Я разведена. Мне немного неловко, потому что я была замужем только полгода и не могу понять, была ли я на самом деле замужем и разведена ли я сейчас действительно.
Б.Х.: Ты была замужем и этого нельзя вычеркнуть или отрицать. У тебя есть дети?
Клаудия: Нет.
Б.Х.: Почему вы разошлись?
Клаудия: Потому что это было ужасно. Мы были очень недолго знакомы до брака и относительно быстро решили пожениться, и после этого все было просто ужасным.
Б.Х.: Ты находила это ужасным. А он?
Клаудия: Я позаботилась о том, чтобы для него это тоже было ужасным...
Б.Х.: И какой злой женщине из твоей системы ты подражала?
Клаудия: Я думаю, в любом случае — своей матери.
Б.Х.: Я думаю, что это не она, а кто-то другой. Вопрос в том, кто из женщин в твоем семействе имел обоснованную причину злиться на какого-либо из мужчин. Когда у пациента проблема, подобная той, что ты описываешь, то все основывается чаще всего на динамике двойного переноса. Ты знаешь, что это такое?
Клаудия: Нет.
Б.Х.: Я приведу тебе пример. На одном семинаре Ирины Прекоп, где демонстрировался ее метод удерживающей терапии, она попросила одну
28
супружескую пару обнять друг друга. Внезапно выражение лица жены изменилось, она как будто разозлилась на мужа, хотя у нее не было для этого никакого повода. Я обратился к Ирине: «Посмотри, как изменилось ее лицо. Теперь ясно, с кем она идентифицируется». Лицо женщины стало выглядеть как лицо восьмидесятилетней старухи, хотя ей было лет тридцать пять. Тогда я сказал этой женщине: «Обрати внимание на свое лицо! У кого было такое лицо?» Она ответила: «У моей бабушки». Я.спро-сил, каким был брак у ее бабушки. Она ответила: «У них был трактир, и дедушка иногда таскал ее за волосы через зал перед гостями. И она это терпела».
Можешь себе представить, что бабушка этой женщины действительно чувствовала? Она злилась на мужа, но никогда открыто не проявляла своей злости. Эту подавленную ярость перенесла с нее на себя ее внучка. Это перенос по отношению к субъекту, то есть от бабушки к внучке. Только не на дедушке отразилась эта ярость, а на ее муже.
Это перенос по отношению к объекту, то есть с дедушки на мужа. Для жены это менее рискованно, так как муж допускает подобное, потому что любит ее. В этом и состоит динамика двойного переноса. Но такой процесс происходит только на бессознательном уровне. Случалось ли с тобой что-нибудь подобное?
Клаудия: Я не знаю.
Б.Х.: Если у тебя наблюдается такая динамика, это означает, что ты в большом долгу перед своим мужем.
Клаудия: Хм...
Б.Х.: Точно. (Клаудия смеется.) Ну что, попалась?
Клаудия: Нет. Но я только что подумала о том, как я рада, что у него все хорошо.
Б.Х.: Это происходит тогда, когда у человека есть чувство вины. Существует ли такой перенос и у тебя, мы сможем узнать только в ходе дальнейшей совместной работы. Пока это только предварительная гипотеза.
Старшинство первой женщины
Гертруда: Меня зовут Гертруда. Я врач-терапевт, у меня один сын, которому скоро исполнится девятнадцать.
Б.Х.: А где его отец?
Гертруда: Он не видел сына примерно пять лет.
Б.Х.: И что с ним?
Гертруда: Он женат и у него трое детей. Лет пять назад у него родился еще один ребенок - дочь, от другой женщины. Но это его проблемы. Я не видела его уже пять лет.
Б.Х.: Он уже был женат, когда ты его встретила?
Гертруда: Когда мы встретились, он был женат, кажется, во второй раз. Они были на грани развода. Я знаю его со школьных лет; мы ходили
29
в школу вместе. Потом мы расстались. Он жил в другом городе и женился там. Один раз он женился, чтобы оказать кому-то услугу — помочь покинуть Венгрию. Потом развелся и женился во второй раз.
Б.Х.: Так нельзя поступать. Люди не должны жениться из одолжения. Были у тебя с ним интимные отношения до его первого брака?
Гертруда: Да.
Б.Х.: Тогда ты - его первая женщина и у тебя преимущество перед всеми остальными! Неплохое чувство, не так ли?
Гертруда: Да, да. Но это трудно.
Б.Х.: Что же в этом такого трудного?
Гертруда: Я не думаю, что мне сейчас так необходимо испытывать подобное чувство. Все кончено.
Б.Х.: Преимущество не зависит от того, что ты чувствуешь.
Гертруда: Ах, так?
Б.Х.: Это реальность, которая существует независимо от чувств.
Счастье пугает
Б.Х.: Давайте поговорим о счастье. Мы переживаем счастье как что-то опасное, потому что оно делает человека одиноким. То же самое применимо и к разрешению системных проблем: мы переживаем его как опасный для нас процесс, потому что в результате оно тоже приводит к одиночеству. С другой стороны, проблемы и несчастье обеспечивают нам общество других людей; они нерасторжимо соединены с чувством собственной невиновности и верности. Но разрешение проблем и счастье связаны с чувством предательства и вины. Из-за этого счастье и разрешение наших проблем возможны только в том случае, если мы готовы взглянуть в лицо этой вине. Я не хочу сказать, что вина — это что-то благоразумное, но человек живет со своей виной так, как будто она является чем-то разумным. Это объясняет, почему переход от проблем к их решению так труден. Для того чтобы поверить в мои слова, человек должен внутренне полностью себя перестроить.
Расстановка:
Сын принимает роль брата матери
Хартмут: Я должен сначала приучить себя к мысли, что здесь мы занимаемся вопросами семейных отношений. Меня зовут Хартмут, я консультант по вопросам менеджмента и, кроме того, занимаюсь научными исследованиями в области религиозной философии. У меня две дочери от первой жены. Затем я женился во второй раз. Я все еще женат на этой женщине, но мы живем раздельно уже семь лет. Дочерям от первого брака тридцать и двадцать семь лет.
30
Б.Х.: Почему ты пришел сюда?
Хартмут: Мне бы хотелось осознать, до какой степени отношения с другими людьми для меня еще возможны. Я живу очень уединенно и, мне кажется, многое при этом теряю. У меня просто избыток любви, и я не знаю, куда его девать.
Б.Х.: Сейчас мы расставим твою родительскую семью. Тебе когда-нибудь приходилось делать расстановку семьи? Ты знаешь, как это делается?
Хартмут: Нет еще. Но у меня уже сложилась идея, как бы я ее расставил.
Б.Х.: Я уверен, что эта идея неправильная. Она служит только твоей защите. То, что мы заранее обдумываем, всегда служит защите. Все, что мы рассказываем нашему терапевту о наших проблемах, тоже служит нашей защите. Только когда мы начинаем действовать, мы работаем всерьез.
Хорошо. Кто из группы, по твоему мнению, подходит на роль твоего отца?
Хартмут: Роберт, наверное, мог бы, потому что...
Б.Х.: Ты не должен пытаться это обосновать. Сколько у тебя братьев и сестер?
Хартмут: У меня один брат и одна сестра, и еще одна сводная сестра. Но мы не росли вместе.
Б.Х.: Сводная сестра по матери или отцу?
Хартмут: По отцу.
Б.Х.: Твой отец был женат до брака с твоей матерью?
Хартмут: Нет, после развода г матерью он женился еще раз. И тогда родилась моя сводная сестра. Моя мать больше не выходила замуж.
Б.Х.: Кто первенец у твоих родителей?
Хартмут: Я.
Б.Х.: Был кто-то из твоих родителей до брака женат, помолвлен или имел любовную связь?
Хартмут: Нет. Хотя... У моей матери был кто-то на уме, но он стал только моим крестным отцом.
Б.Х.: Он-то нам и нужен. Существует ли кто-либо еще, кто был бы важен для нас?
Хартмут: Очень важен брат моей матери.
Б.Х.: Расскажи об этом.
Хартмут: Моя мать всегда хотела быть с ним неразлучной; она даже хотела бы вылепить меня по его образцу.
