— Почему Олеся отказалась с тобой встречаться?
Уши Ильи начали медленно краснеть.
— Потому что я ей не нравлюсь. Олеся?
— Правда.
— Ты хочешь, чтобы твоя сестра уехала?
По-моему, стало слишком много правды на один квадратный метр. И в то время, как одна половина ребят смотрела на меня, другая не сводила глаз с Олеси.
Она вздохнула:
— Нет. Артём?
— Правда.
— Какая песня у тебя ассоциируется с…, — Олеся оглядела присутствующих, — Мариной?
— Хмм, — он задумался. — О, точно! Помните, у Сплин была такая песня: «смотрим друг другу в глаза и мороз по коже», — Артём пел и смотрел мне в глаза, — что-то там у них, «серьёзно и несерьёзно»…
— Это нечестно! — завопил Миша. — Артём уже два раза отвечал, а Саша и твоя сестра ни одного!
Артём усмехнулся:
— Ради Бога, я не гордый. Сань, будем считать, что я спас тебя от лишнего ответа и передал свой ход.
— Марина, — Саша нарочно задел меня локтем, — правда или действие?
Кажется, правдой уже все сыты по горло.
— Действие.
— Поцелуй меня.
— Что?
— Я желания не менял. Поцелуй меня.
Не знаю почему, но я посмотрела на Артёма. Он ответил на мой взгляд усмешкой. В глазах так и читалось: а слабо? Да нет, не слабо.
Я наклонилась к Саше, однако, когда до его губ оставались считанные миллиметры, он отвернулся.
— Твой ход.
Месть прекрасна.
— Саша, правда или действие?
— Действие.
— Идите домой, Александр Герц.
Олеся открыла рот, но возразить не успела.
— Шутка, — уточнила я. — Приготовь мне свой фирменный кофе.
Артём закрыл лицо руками и засмеялся.
Саша кивнул:
— Хорошо. Дай мне пройти.
— Нет. Ты что, пролезть не можешь?
— Не смешно.
— А никто и не смеётся. Ползи, как хочешь.
Больно схватив меня за локоть, Саша ударил ногой по ножке табуретки и поднял меня. Илья отпрыгнул к Артёму, и Саша, схватив меня за вторую руку, нагло пошёл вперёд, не сводя с меня глаз.
— Бесишь, — прошипела я.
— Ты уже говорила. Я запомнил, не переживай.
К слову сказать, пока я курила на крыльце, кофе мне Саша всё-таки налил.
— Что это за бурда? — поморщилась я, сделав всего лишь один глоток.
— Горячий? — заботливо спросил он. Нет, правда, с заботой и безо всякой иронии.
— Сладкий! Сколько сахара ты мне положил?
— Ну, как себе обычно делаю, такой и тебе налил.
— Ложек сколько?
Он смутился.
— Две кофе и шесть сахара.
Я посмотрела на сестру:
— И после этого ты хочешь сказать, что он не желает моей смерти? Да не одно сердце не выдержит такой дозировки!
— Да чего ты возмущаешься, я всегда такой пью!
— Это правда, — подтвердил Илья. — Он не нарочно Вам такой налил.
Я повернулась к Саше.
— Спасибо, что ты не нарочно налил мне такой бурды. На будущее, милый: одна ложка кофе и две сахара.
— Да ты вечно всем недовольна! — Саша махнул рукой и опрокинул кружку на меня.
Вскрикнув я подскочила. Сладкий не сладкий, какая разница! А вот то, что горячий, да ещё и огромным пятном по всей белой футболке…
— Прости меня, пожалуйста! — при всём своём желании помочь, он только сильней размазал пятно.
— Да отвяжись ты от меня!
Хорошо, что я оказалась предусмотрительной и часть вещей оставила в комнате первого этажа. Громко хлопнув дверью, я нашла старую майку и стянула с себя грязную футболку. Та-дааам…
— К счастью, я не вижу, кто ты, но кем бы ты ни был, выйди за дверь и дай мне переодеться.
Ответа на мою просьбу (пожелание, приказ?) не последовало. Тёплые руки легли мне на плечи, и влажные губы коснулись шеи. Сопротивление бесполезно, честно. Кто-то очень наглый и очень сильный, обхватив меня за талию, прижимал к себе.
— Ты сопишь, как бурундук.
— Хе-хе.
Меня целует семнадцатилетний парень. Какой стыд!
Я повернула голову:
— Артём, я…
Я — идиот. Потому что не подумала, что в таком положении целоваться гораздо удобней. Я не подумала, а вот он — ловкач! Ловкач, который жадно меня целовал и совсем не беспокоился, что нас могут застать в любой момент. И нас застали. Не знаю, кто именно, но этот кто-то открыл дверь, видимо, обалдел от увиденного, и снова её закрыл с другой стороны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нас застукали, — прошептала я.
— Да плевать, — он не собирался останавливаться. Дыхание становилось более прерывистым, и руки опускались всё ниже…
— Нет, — я оттолкнула Артёма, — нельзя.
Усмехнувшись он вытер губы:
— Что нельзя?
— Ничего нельзя! Тебе семнадцать, чёрт возьми!
— Да брось, малыш, это страсть.
— Дверь видишь? Иди. И будем считать, что этого поцелуя не было.
Он вылетел из комнаты, в которой я сидела до тех пор, пока ко мне не пришла Олеся.
— Долго же ты тут сидишь, — сказала она и включила свет. — Все уже разошлись по домам.
— Меня это ничуть не расстраивает. Я уеду завтра. Мои каникулы затянулись.
— Как знаешь. Артём наверняка будет скучать.
Я прищурилась.
— Дело же не в Саше, верно? Дело в Артёме. Он нравится тебе. Поэтому моё поведение раздражает тебя, в Москве ты не жалуешься.
— Тебе он тоже нравится.
— Я ни на что не претендую.
Олеся ухмыльнулась:
— А я и не переживаю на этот счёт. Артём флиртует с каждой, кто попадается ему на пути, и ты не стала исключением. Надеюсь, ты спорить не будешь?
— Не буду.
Она хлопнула дверью.
Глава 12
Утром положение дел не изменилось. Олеся, конечно, ничего мне не сказала, но по её лицу было видно, что она не расстроится, если я уеду. А я что? А я не хотела портить отношения. В конце концов, её дружок — очень плохой повод для ругани.
— Я собралась, днём уеду. Ты довольна?
— Я не прогоняю тебя и даже не настаиваю.
Я хмыкнула:
— Даже. Нет, я, пожалуй, всё-таки поеду. В Москве у меня остались ещё дела, так что… Надо успеть доделать всё до сентября. Не хочу идти в универ с больной головой, правильно?
— Правильно, всё правильно. Ты всегда права, Марина. Всегда знаешь, как и кому правильно поступить. Всегда дашь хороший совет. Идеальная же.
— Олеся, остановись.
— Правда не нравится?
Я прижалась к двери.
— Утром автобусы ходят?
— Ходят, ходят.
— Замечательно. Покурю и поеду. Не провожай.
Я так надеялась, что не встречу никого из компании сестры, но на крыльце нарисовался Миша.
— Утро доброе?
Я поморщилась.
— У тебя, видимо, добрее.
— Ну, — улыбнулся Миша, — кому утро добрее, а кому вечера слаще.
— Вот оно что, — протянула я, — значит, это ты заходил вчера в комнату.
— Хм. Это ошибочное мнение. О поцелуе я знаю, но ваше спокойствие нарушил не я. Если Вам так интересно, то в комнату заходил Саша. Он же мне обо всём и рассказал.
Я усмехнулась:
— Только тебе рассказал или всем?
— Ха, в этом плане у меня преимущество. Столь ценной информацией Александр поделился только со мной, что уже само по себе удивительно.
— Почему?
— Потому что Саша неописуемое трепло, которое не умеет ни лгать, ни молчать во благо.
— Забавно получается. Саша жуткое трепло, но о поцелуе рассказал одному тебе. Ты что-то упускаешь в своём рассказе или скрываешь.
— Сдаётся мне, что Саша просто бережёт Вашу репутацию, — я удивлённо посмотрела на юношу. — Он ляпнул случайно: разозлился и ляпнул, и тут же пожалел об этом. Скажите, каково это целоваться с несовершеннолетним сыном бизнесмена? Сладко?
— Даже приторно, Миша. К сожалению, ты никогда об этом не узнаешь.
Он завёл руки за голову:
— Интересно, а что скажут Ваши родственники и соседи, когда узнают об этом?
— Думаешь, Саша не выдержит?
— Саша-то, может, и выдержит, а вот я вряд ли.
— Мне плевать на мнение соседей и родственников. Это моя жизнь, и я делаю, что хочу.
— В самом деле?
Разумеется, нет, маленький шантажист! Ты что, до сих пор не понял, что у меня «синдром отличницы», и для меня важно быть на одной волне с обществом, в котором я сосуществую?
