поделиться тем, что теперь знала.
«Твоя мать хотела, чтобы я отдал тебе это, когда придет время», – сказал отец.
«И почему время пришло сейчас?» – подумала она.
«Почему? Из-за чего? В чем причина?»
Арабесса выбросила из головы неотступно преследующие ее вопросы. «Позже», – еще раз сказала себе девушка. Она найдет ответы на эти вопросы позже, когда у нее будет больше времени на раздумья, когда эта информация не изменит ход ночи. Пока же Арабесса решила оставить новости в секрете. «Разве нельзя подождать еще пару водопадов песка?» – мрачно подумала она.
А сейчас пришло время выпить.
Взяв бокал у проходящего мимо официанта, она одним глотком выпила игристый напиток, а затем взяла еще один.
Сделав глоток из второго бокала, она сразу же почувствовала нужный эффект – долгожданную легкость в теле и голове. Арабесса нуждалась в любой помощи, которая позволила бы уменьшить вес давившей на ее плечи ноши. Обязанности, секреты, поручения и задачи, а также необходимость действовать достойно и изящно. Спрятанная в рукаве флейта манила ее, дары убеждали уединиться и выплеснуть наружу свое смятение и расстройство.
Музыка всегда помогала ей успокоиться.
«Возможно, мне стоит уйти», – подумала девушка, ведь было очевидно, что, если она покинет клуб, никто не будет скучать по ней. Приняв решение, Арабесса повернулась, чтобы направиться к двери, но тут ее внимание привлек происходивший неподалеку разговор.
– Говорят, она такая со вчерашнего вечера, – сказал гость справа от нее, наклонившись ближе к своему спутнику. – Некоторые даже поставили на то, продержится ли она до завтрашнего праздника.
Второй недоверчиво фыркнул.
– Любой, кто считает иначе, очевидно, плохо осведомлен о ее выносливости.
Пара сосредоточенно наблюдала за шумной сценой за другим игровым столом.
Арабесса проследила за их взглядами.
За столом сидела девушка в окружении толпы поклонников, и все они безудержно смеялись над ее рассказом. Хотя на ней была золотая маска и парик с пышной прической, все остальное было выставлено напоказ. Или практически все: платье с опасно низким вырезом открывало пышную грудь, а перчатки не маскировали замысловатые изображения рычащего волка на верхних частях каждой из ее рук. Взяв бутылку спиртного, она залезла на кучу своей добычи и облила себя жидкостью, приглашая свиту вылизать ее тело.
Даже если бы она была в костюме, все, кто не просто так оказался в Королевстве Воров, узнали бы Каттиву Волкову. Она была единственным ребенком семьи Волковых из восемнадцатого благородного дома, а ее родители являлись совладельцами «Макабриса». Каттива была ненасытной, шумной и непредсказуемой. Живое воплощение того, что представляло собой королевство ненасытных алчных грешников. Многие считали ее избалованной и все же неизменно старались с ней подружиться. Она была своего рода пропуском на самые пошлые сборища. Катализатором самого хаоса. Стоило ей появиться на вечеринке, как там неизменно начиналось бурное веселье. Что было хорошо для «Макабриса», ведь никто не искал здесь тишины и покоя.
Пока Арабесса наблюдала, как Каттива скользит с одних колен на другие, собирая хитрые улыбки, внутри нее поселилось жгучее недовольство.
Каково это, быть свободной и не обремененной обязанностями, пусть даже на один вечер? Например, как ее сестры сегодня? Как и большинство находящихся в этой комнате? Каково это – исполнять любое свое желание, не заботясь о последствиях, потому что с ними разберется кто-то другой?
Разумеется, Арабессе не суждено было узнать об этом.
Но вид дерзкой Каттивы взбудоражил ее собственную смелость. Возможно, она приехала сюда, чтобы побыть с сестрами, но теперь жаждала другой компании. Общества того, кто, несмотря на панику, поселившуюся в ее сердце от всего, что она узнала сегодня, всегда мог успокоить ее тревоги. Несомненно, сейчас подобное действие казалось безрассудством, но Арабессе было все равно.
Пульс Арабессы участился, и она посмотрела вверх, на зеркало на потолке.
Хотя девушка не видела ничего, кроме своего крошечного отражения среди моря незнакомцев, она чувствовала пристальный взгляд находившегося за зеркалом человека, будто он стоял прямо перед ней. Ощущала покалывание на затылке, словно шепчущее: «Да, я вижу тебя».
«Тогда иди и найди меня», – мысленно ответила она, а затем устремилась в толпу.
Незаметно пройдя мимо обнявшихся Ларкиры и Дариуса, через лабиринт игорных столов, подальше от Нии, вдоль бассейна, она свернула в коридор, ведущий к уборным.
Здесь было не так многолюдно, ее шаги заглушал плюшевый золотисто-черный тканый ковер. Через каждые несколько шагов Арабесса ловила свое отражение в маске в одном из зеркал от пола до потолка, тянувшихся по всей длине коридора. Черные волосы заплетены в сложную косу на макушке, а на щеках, выглядывающих из-под маски, горел румянец. Не важно, от выпитого или от ожидания того, кого она собиралась увидеть. Арабессе нужно было сбежать, она нуждалась в моменте, когда можно почувствовать что-то отличное от беспокойства или груза ответственности. Ей требовалось…
Сердце екнуло, когда ее быстро затащили в открывшуюся рядом панель. Шум «Макабриса» затих, когда стена вернулась на место, погрузив тесный коридор, в котором она теперь оказалась, в кромешную тьму.
Сильные руки стиснули ее талию и прижали к стене. Знакомый аромат карамели и огня наполнил легкие. Ее магия проснулась, сердце забилось быстрее.
– Я надеялся поймать тебя этим вечером, – послышался в темноте глубокий голос. – Хотел сделать это с тех пор, как увидел, что ты пришла.
Арабессе не удалось сделать следующий вдох, потому что мягкие губы прижались к ее губам.
Тепло разлилось по венам, когда она привстала и, вцепившись в сильные руки, ответила на поцелуй Коллектора.
Глава 3
На вкус он был словно глоток виски, дарящий тепло и комфорт.
С этой последней мыслью Арабесса вернулась в совершенно другое время, когда этот мужчина, тогда еще мальчик, удивил ее, отважившись на поцелуй.
Арабесса сидела в тени дерева и злилась. Дом ее семьи в Джабари, точно выброшенный на берег белый кит, возвышался на дальнем краю лужайки, и, несмотря на летний день, предназначенный для куда более приятных занятий, она изучала стопку листов с нотами. Арабесса должна была выучить их наизусть до следующего урока с Ачак.
Она не любила читать ноты. Предпочитала играть то, что чувствует, а не следовать указаниям, которые составил какой-то незнакомец.
Ее дары и так уже были изолированы и оказывались на свободе только благодаря рукам, казалось неправильным еще сильнее ограничивать их, заставляя подчиняться чужому выбору мелодии.
«Чтобы знать, на что способны твои дары, сначала должно понять, на что способна твоя музыка, – объясняли Ачак. – Возможно, ты, дитя, и музыкально одаренная, но
