- Как ты съездил? - спросила она, разглядывая его.
- Я в Париже снял квартиру с черным котом.
- ?
- На антресолях сидел черный кот, на всех сверху прыгал и когтями голову драл.
Кэти засмеялась на его шепот и счастливое лицо.
- Что же ты там делал?!
- Жил. Мне эту квартиру в агентстве дали с условием кормить кота - хозяин уехал.
- Хорошенькое дело! Ты оттуда слинял?
- Нет. Но старался больше по городу гулять... - бормотал он, целуя ее. Его лицо приближалось, дышало, светилось почти синими глазами. Он медлил и медлил, растворяя в ней свой взор, и вот пропало все: предметы, звуки дома, сам свет и само время.
Он прикусил ее за мочку уха, перевернулся на спину и блаженно уставился в потолок. Она выпрыгнула из постели, подошла к шкафу и стала искать там что-то. Фигура у нее вытянутая, с мягкими линиями. Он любовался ею, и она знала это. Она вообще много о чем догадывалась, о чем и говорила в ту минуту, когда ей приходило это в голову. Перевернув всю полку, из глубины она вытащила халат с причудливой вышивкой и широким движением накинула ему на плечи.
- Тебе из древней столицы!
Он засмеялся: ему не хотелось говорить, что подарок плох - как многие мужчины, он находил мужские халаты немужественными.
Кэти зажгла верхний свет, он посмотрел ей в лицо и удивился. Она осталась той же - но как за месяц изменились его глаза... Слишком короткие волосы лишили ее лицо женственности, и оно, судя по фотографиям миловидное в юности, сейчас, в ее тридцать восемь, огрубело, на щеках залегли длинные продольные впадины - они придали ему что-то резкое, прямолинейное. Глаза светлые, быстрые, выразительные, но внешние углы век отвисли вниз, а между бровями до середины лба поднялась длинная складка. Саша поймал себя на мысли, что через пять лет ее лицо станет, пожалуй, более мужским, чем у него самого. Он опустил глаза.
На скрипучем столике около дивана появилась пепельница. Выглядела она на пустом столе по-сиротски, так что он с надеждой посмотрел на подругу: то ли в ее женском присутствии что-то менялось, то ли завивались вокруг приятные запахи, но он чувствовал себя в том месте, где мог надеяться на тарелку домашней еды. И хотя было известно, что она умеет готовить так же, как он, Саша все-таки с надеждой произнес:
- Без еды разговор как-то нервно идет.
- Я плюшки испекла, - ответила она без всякого выражения, - вкусные я уже съела, остались невкусные, хочешь?
Он кивнул. Она выставила на стол наломанные руками плюшки и бутылку "Наполеона". Он рассмотрел натюрморт, и увиденное ему понравилось.
Кэти отметила его молчание на свой лад. Радостно вскрикивая, она сообщила, что ее подруга почти развелась:
- Этот козлик приходит домой, а тут сидит его жена (моя подруга) и друг их дома - каждый день! - она заливалась, не делая пауз, не ожидая Сашиных реплик. - Я бы, конечно, отнеслась к этому "с пониманием", но он нарвался: попробовал на час раньше домой приходить - кто-то звонит и трубку кладет, как тебе нравится?! - На этой точке ее голос дал петуха. Голос у нее звонкий, с переливами, которые внезапно садились до хрипоты, так что петух получался не на высоких, а на низких. Когда Кэти говорила, ее необъятные эмоции поглощали все живое, наделенное слухом, - это был непрекращающийся звездный час. Но когда она слушала других, ее лицо не выражало никаких чувств, так что были непонятны ни ее мысли, ни отношение к услышанному. Затем она вновь воспламенялась, а потом снова слушала, погрузившись в свою особую неподвижность. От избытка переполнявших ее чувств оставляла одну тему и бурно начинала другую, красиво, но не всегда понятно связывала их замысловатыми ассоциациями, диковинным образом сочетавшимися друг с другом, и параллелями между разными случаями, вертевшимися у нее на языке. Если Саша не перебивал, его завораживала и парализовала бездна того, что хранилось в ее голове. Она неожиданно и громко смеялась, по своему обыкновению закрывая рот ладонью. Девушка такая внезапная - она нравилась ему.
- Мне письмо пришло, - Саша перебил ее. - Читай.
Он принес письмо из рубашки и протянул ей. На фотографию еще раз посмотрел и тоже отдал. Снял халат, положил его в шкаф, в самый дальний угол задвинул.
- Что тут особенного? - спросила она, и Саша обернулся.
- Все.
Он рассказал про бабушкин дом, кивнул на фотографию:
- Кто это?
- Ты.
- Я так и думал.
Она подняла палец:
- Шантажист! Будет с тебя деньги трясти. Может, это и есть твой Седой?
"Про шантаж правдоподобно... - почувствовал Саша. - Молодец, Кэти!"
- Сидит в вашем старом доме, данные о тебе собирает. А вот мы его разъясним! Звони!
Он схватил трубку, набрал справку. Код города, еще справка. По-французски:
- Мне нужен телефон по адресу: улица Лесная, дом 1-А?
Молчание, шелест, далекие голоса.
- Такого дома в нашем городе больше нет, - ответила оператор. - Эта улица была крайняя, там давно кладбище, - и дала отбой.
- Та-а-ак... - возбужденно протянула Кэти. - Акции у тебя застрахованы?
- Значит, кладбище...
Саша побледнел и замолчал, осмысливая услышанное. В знак подтверждения кивнул:
- Застрахованы, конечно. Придется ехать.
- Тебя Сюзи не отпустит!
- И, кстати... - он подхватил, - куда ехать?
Она в восторге вскочила - все это ей страшно понравилось.
- Седой! - закричала она. - А я свою фамилию на Грей поменяла!
- Зачем?
- Я все равно Седых, а, может, мне новое имя счастье принесет!
Он налил рюмку коньяка, но не выпил, а вспомнил лицо Седого... Он нить разговора потерял.
Глава 8
Когда он ехал к Кэти, то хотел ей все рассказать, у него и сомнения не было, что это просто был сон. Только дикий. Но сейчас у него в душе что-то дрогнуло... На минуту ему показалось, что Седой и письмо абсолютно реальны. Живые. Живее не бывает... Пардон, а на летящий парусник он тоже реально попал?!
Саша стал быстро одеваться, смеясь:
- Началась философская аллергия от перелето-часов. Не знаю такого дворника, гностику ему не сдавал! Бред отменяется!
Кэти села в кресло, красиво переплела голые ноги, унизанные яркими браслетами. Она одевалась своеобразно с точки зрения соседей, но претензий они к ней не имели, так как она родилась не в Великой Державе, а таким людям закон не писан. Посетив буддистские собрания, на которые ходила подруга, Саша заметил, что стиль ее одежд - не плод ее личной фантазии, а наряды в этой компании похожи друг на друга как сиамские близнецы. Он был разочарован, но виду не подал. По словам Кэти, она впервые узнала о буддизме в России среди интеллигенции: журналистов, фарцовщиков... "Интеллигентных людей неопределенных занятий..." - добавил Саша про себя, неплохо уяснивший, какие люди нравились его подруге. В той среде далекий буддизм имел слабый оттенок религиозности, а был идеологической отдушиной. Ее, эту новую религию, можно было противопоставить всему, чему хотелось, поэтому во многих домах можно было найти бронзовую фигурку Будды и вышитую шапочку, или, на худой конец, сандаловые палочки и две-три литографии на стенке.
Кэти закинула руку красивым движением за голову. Саша подошел, поднял ее с кресла, прижался всем телом. Она, освободив одну руку и размахивая ею, начала рассказывать о Тибете. Освободила вторую руку. Он почти отвел ее к дивану - она вырвалась, сказав:
- На сегодня хватит, - и отвернулась.
Он налил рюмку, потянул на себя, но неожиданно пролил.
Кэти - быстрая и чувствительная, жила в состоянии легкого волнения, тонкого возбуждения, не явного и прямого, но ощутимого мужчинами. Сашу удивляло, что она не идет к нему, но взволнованно призывает его к себе и вообще распространяет вокруг себя неудержимую, соблазнительную ауру. Задетый, он не спрашивал: ей с ним плохо или здесь странная любовь? - он не понимал и не хотел вдаваться в эти проблемы.
"Она должна вести себя нормально, за мной ухаживать и за домом следить", - Саша подумал так и очень удивился, потому что у него никогда не было женщины, которая умела это проделывать. Он посмотрел в свое пустое блюдце с крошками от давно съеденной плюшки и подумал, что Кэти за ним не ухаживает, но знает, как лечить рак, общество и вшивость, как изготовить психологический тест и тесто для блинов, читает политические обзоры, воспоминания и предсказания. Помнит, сколько стоит кресло для инвалидов, как организовать ферму по разведению страусов и скорейшим образом впасть в нирвану. Он обежал глазами комнату. Из России Кэти приехала с одним чемоданом по туристической визе, долго мыкалась нелегалом, но за последние несколько лет ее хозяйство обросло кое-каким скарбом. В этой квартире было много книг, ими были усыпаны все столы и пол вокруг них, они придали дому особую привлекательность. Но сейчас другая сторона показалась ему яркой и всеохватывающей: этот дом удивил его холодностью и бесприютностью. И не то, чтобы мебель и вещи Кэти были старые, хотя и не без этого, но собранные без вкуса и внимания, они выдавали отчужденность их хозяйки от среды, в которой она жила, не слитность с ней. Саша подумал, что по этой комнате видно: Кэти живая, общительная, но не чувственная, не сексуальная. В такой женщине видно неумение образовать вокруг себя пространство с живой красотой. В ее доме нет тепла - это не дом женщины. Он вообще никакой и ничей. В этом удивительном пространстве возникали неожиданные вопросы о хозяйке, потом хотелось покинуть это место...
