лицемерии, как бы ни была горька правда. Пищевые цепи стократ крепче стальных. Если бы Тася лобызалась с тем же бургером, Остап и слова бы не сказал! Судя по её формам, подобное практикует с завидной регулярностью. Разве что бургер не живой, к нему не приревновать. С людьми же несколько сложнее.
— Так ты меня хотел сожрать?! — гуськом попятилась она.
— Нет!.. Ну, в смысле, не стану.
Оттенки стыда и страха смешались в омерзительный бурый цвет биополя. Тася прижала локти к груди, стиснула челюсти и, наконец, расплакалась, как положено. Пыхтела паровозиком, шмыгала. Не утиралась, к голосу не обращалась. Остап не умел читать мысли. Его счастье. Потому что кашу в голове своей драгоценной не расхлебал бы и за день.
— Тасенька, это же здорово! Ну, посмотри, — он гордо выпрямил спину, слизнул остатки крови с губ. — Полюбуйся, кто тебе достался! Я же всё дам: деньги, защиту… себя красивого. Может тем похвастаться твоя Маринка? Хочешь, убью её?
Тасю затрусило сильнее. Влажно хрюкнув, в немой мольбе протянула руку.
— Да шучу я, — обнадёжил Остап, мотая её слабости на ус. Эффектно расчесал пальцами волосы. — Ну, немножко пью людей, да. Ну, выживаю так. Грохать тётку не планировал. Сам таких заматываю, как поужинаю. Просто ты нагрянула раньше. По правде, я рад тебе, очень рад!
Он таял от блаженства. Одно упоминание дурнушки творило с его мимическими мышцами и внутренними органами удивительные вещи. Придавало всему земному и грешному величайший смысл.
Тася прижала кулак ко рту. В словах Остапа таилось нечто. Нечто едва ли не оправдательное. Иначе зачем упырю бинт с собой носить, как если не чтобы оставить жертву в живых? Да и вену разрезал поперёк, что называется, по «позёрски», а не вдоль.
«Вообще, какого хр*на? Вампир и ножом орудует?» — всколыхнулось непонимание абсурдности ситуации.
— Она теперь как ты?
— Нет.
— Тогда… ты сказал «пьяная». Почему?
Остап спустился к девушке вниз. Медленно приблизился, чтобы их плечи соприкоснулись. Снедаемая трусостью, та не могла и шелохнуться. А он, как в дешёвых любовных романах, выкрутил свою мнимую загадочность на максимум. Терпкий полушёпот коснулся мокрой от слёз щеки:
— Потому что мой поцелуй пьянит.
Заманчиво склонил голову, придвигаясь. В последний момент Тася успела закрыть лицо руками. Проклятые уста состыковались с костяшками пухлых пальцев. Она сожгла последние мосты до эмоций. В экстренном порядке на консилиуме мозговых тараканов обесценила свою жизнь как явление, лишь бы вынести происходящее.
От Остапа эти психические трансформации не укрылись. Он развлекался и тревожился, как мальчишка на первом свидании. Гадал, спасает положение незатейливой игрой или усугубляет?
Тася резко вскочила. Оборона души терпела последние потери.
— Боже, за что? За что ты мучаешь меня?!
Красавец сделался абсолютно серьёзным. Обезоруживающе честный, изрёк:
— За один твой взгляд на себе.
— Это бред полнейший, понимаешь?! — настаивала Тася — докториха психбольного. А ей в ответ — самоотверженная влюблённость. Внутри что-то оборвалось и рухнуло в чёрную пропасть. Не своим голосом произнесла: — Ведь не отстанешь?
Остап встал, развёл руками, как бы извиняясь. Мол, прости, дурака, сам не ведаю, как так вышло. И прежде чем счастливица подобрала слова, достал из заднего кармана битый смартфон и протянул хозяйке. Её аура с новой силой пыхнула жаром страха и ярости. Как для, в общем-то, девочки доброй и человеколюбивой, слишком быстро догадалась:
— Так это ты его стащил!
Парень сконфужено поджал губы. Намеревался-то предстать рыцарем, кто вернёт даме сердца обронённый ею «платок». Как мышеловку оставила на парте, а сама выбежала из аудитории со звонком. Современникам гаджеты, по наблюдениям Остапа, дороже матери родной. Учитывая склонность его растеряши к неврастении, стратег посчитал оплошность девушки счастливым случаем для личной встречи. Возможностью поговорить с ней наедине. Выслушать благодарности, заработать очки доверия. Она, по сценарию, таки вернулась за пропажей.
А в итоге вот как получилось… Не подфартило, в кой-то веки, господину несчастий. Ладно, что обвинила по делу. Теперь не просто накинула волчью шкуру — натурально обернулась хищником. Грязными от пота и крови Груши пальцами сжала рукав его футболки. Прорычала:
— Открывал?! Читал?!
Остапа аж оторопь взяла, что переросла в сладострастный трепет. Шея в очередной раз дёрнулась — рикошет импульса внизу живота. Полна огня «пампушка», ещё как полна! Не исключено, таким макаром подарит удовольствие и ведомым побыть, в игрищах на себя инициативу возьмёт. Завораживающе препарировать личность многослойную, как капусту, чтобы впиться в сердцевину… От предвкушения у парня поджилки затряслись. Почти как у всех, кого он погубил.
— А что там у тебя? Обнажёнка?
От жадного интереса его рдели щёки. Успел сто раз пожалеть, что не залез в телефон. Хотя, всё равно бы не смог. Ладно, что грамоте не обучен, читать не умеет. Недостаточно умён и для головоломки для дошколят. Гаджет заблокирован, но жирный след пальца красноречиво застыл на сломанном экране буквой «Р» — ключом к тайнам студентки. Тайнам столь грязным, что больше боялась их «слива», чем кровососущего чудовища. Да пусть перед ней сейчас стоял хоть сам дьявол в обличии ангела — неизвестность страшнее.
Различив во взгляде Остапа неподкупное неведение, моментально укуталась в успокаивающий, густой синий. Судорожно выдохнула, отпустила. Её красные всполохи стихли. Это не доверие. Это почти признательность.
Тася многозначительно сощурила глаза. Остап замер от предвкушения. И та не обманула ожиданий. Ровно и чётко произнесла:
— Сказал, дашь всё?.. Дай уйти.
Тот остался недвижим. Любовался сусально-золотыми переливами смелости. Храбрость… столь ювелирно-красивое, столь редкое явление! Блеск не померк при повторном требовании:
— Дай уйти.
Она знает его секрет, а он её — нет. Позиция проигравшего простительна и, как выяснилось, страстно желанна, если побеждает пленительница сердца. Более того, такой шанс оправдать рекламу сомнительной партии! Такой шанс…
Остап сошёл с пути. Тася проследовала к выходу. Уже у дверей обернулась к Груше. Та как почувствовала — задвигалась, замычала.
— Видишь? Завтра как новенькая будет! Даже не вспомнит… Да не трону больше, честно!
Шипастая боль царапнула душу. Будто это она здесь нашкодила, Тася поспешила выйти вон. Давая фору в минуту, Остап направился следом. От приятных чувств распирало. Слежку лучше отложить, а то на «взводе» выскочит из кустов. Не хватало ещё сталкером прослыть.
Преподавательница пришла в себя вскоре, пусть и не до конца. Состояние смущало, равно как и окружение. Что тому предшествовало? Держась за звенящую голову перемотанной рукой, постанывая, медленно спустилась со стола в кроваво-кислотную лужу. Не замечая ни её, ни бинта из-за тумана на периферии зрения, поплелась куда-то с единственной пьяной мыслью:
«Домой. Спать».
