— Нет, — отрезал Максим и поднялся с кресла. — Ты, Олег, езжай на работу, а мы с Татьяной сами справимся.
— Подождите, Максим Викторович, — остановила его я. — Прежде чем мы уедем, я бы хотела выяснить еще кое-какие моменты.
— Какие? — в один голос спросили меня Задунаев и его пресс-секретарь.
— Для начала мне надо взглянуть на Ларисину комнату. Ту, в которой она спала сегодня. Это возможно?
— Конечно, — закивал головой Задунаев. — Пойдемте, я вам ее покажу.
Я двинулась по коридору за Олегом Владимировичем, а Максим поплелся вслед за мной. Лицо у него при этом было очень кислое. Похоже, он всегда был человеком действия. Теория не для него.
Комната Ларисы оказалась небольшой, но мне она понравилась. Что называется, миленькая. Веселенькие обои, розовые занавесочки, все прибрано и со вкусом обставлено. Неприбранной была только постель. Я сделала из этого вывод, что Лариса не собиралась уходить. Или, во всяком случае, думала уйти ненадолго.
— Ну что? — Задунаев вылез из-за моего плеча, как черт из табакерки.
— Ничего, — ответила я. — Скажите, Лариса вела дневник?
— Чего? Дневник? — не понял он. — Какой еще дневник?
Все с ним было ясно. А еще говорил, что заинтересован в личной жизни дочери.
— Вы не возражаете, если я тут немного осмотрюсь?
— Нет, — он мотнул головой. — Нам выйти?
— Не надо. Вы мне не мешаете.
После этих слов я приступила к осмотру. Обыскала письменный стол Ларисы, покопалась в ее одежде, даже под матрац заглянула. Никакого дневника, никаких писем, ни малейшей записки. Снова неудовлетворительный результат.
В течение, наверное, целых двадцати минут, пока длились мои поиски, Задунаев с Баранским топтались у двери.
— Ничего не нашли? — разочарованно поинтересовался продюсер, когда я остановилась в центре комнаты и обернулась к ним.
— Ничего. У Ларисы была еще личная комната?
— В каком смысле? — Задунаев продолжал блистать своей тупостью.
— Ну, комната, в которой она училась, вязала, принимала гостей, читала книги, наконец.
Олег Владимирович снова, как баран, помотал головой и ответил:
— Лариса все это делала здесь. Кроме вязания. Она вообще не вязала.
Я вздохнула. Ну что с ним делать? Пускаться в объяснения, что насчет вязания я пошутила?
— Ну что, мы едем? — опять вмешался Максим и тем самым избавил меня от тягостного общения с Олегом Владимировичем.
— Думаю, ехать в тот домик не имеет смысла, — изрекла я.
— Почему?
Я уже собиралась было пояснить ему, а заодно уж и Задунаеву свою мысль, но тут на пороге возникла девушка и вместо приветствия с ходу засыпала нас вопросами:
— В чем дело? Что случилось, Олег? Что вы здесь делаете? Где Лариса?
Все ее вопросы остались без ответа, и она, переведя взгляд на меня, поинтересовалась:
— Вы кто?
— Я — это я. А вы кто?
— Я — хозяйка этого дома.
Вот так новость! Сначала я не поняла, что она имеет в виду, но потом догадалась. Задунаев говорил, что женат на женщине, почти ровеснице Ларисы. Как он сказал ее зовут? Кажется, Маргарита. Да, точно, Маргарита. Стало быть, передо мной именно она. На всякий случай я решила это уточнить:
— Вы Маргарита Задунаева, правильно?
— Ну да.
— Очень приятно, — я подошла к ней и протянула руку. — Татьяна Иванова, частный детектив.
Маргарита взглянула сначала на своего мужа, затем на Баранского и только после этого произвела рукопожатие.
Теперь, глядя на нее, я понимала, почему Олег Владимирович сказал, что любит Маргариту. Ее нельзя было не любить. Очень уж она красивая. Длинные вьющиеся белокурые волосы, чуть вздернутый носик, голубые, искрящиеся жизнью глаза, правильной формы рот. Такие женщины притягивали к себе мужчин как магнит. Даже я невольно залюбовалась ею.
— Лариса опять исчезла? — спросила она, с честью выдержав мой оценивающий взгляд.
— Судя по всему, да, — ответила я за всех присутствующих.
— Этого следовало ожидать. — Признаться, Маргарита поразила меня таким выводом.
— Почему же?
— Ведь для чего-то же они похитили ее в первый раз? Чего-то же им от нее нужно было. Я считаю, что мы должны были выяснить все до конца еще вчера, но мы этого не сделали. И вот результат.
Ее размышления не были лишены логики. Вот только верны они или нет, я выяснить для себя не успела.
Телефонный звонок прорезал воцарившуюся тишину в квартире.
Олег Владимирович опрометью метнулся к телефону и схватил трубку.
— Слушаю, — рявкнул он.
Минут пять он слушал собеседника на том конце провода и с каждой секундой все больше мрачнел и хмурился. Я, Баранский и Маргарита терпеливо ждали.
Наконец он повесил трубку и повернулся к нам.
— Что? — первым подал голос Баранский.
— Звонили похитители, — мрачно ответил Задунаев. — Требуют за Ларису выкуп.
— Сколько?
Олег Владимирович назвал сумму.
— Ничего себе запросы, — почти прошептала я.
Он не отреагировал.
Глава 4
Задунаев так и остался стоять у телефона, как восковая статуя. Баранский опустился на разобранную постель Ларисы.
— И что теперь делать? — спросила Маргарита.
Ее вопрос повис в воздухе. Я вышла в коридор и закурила. Действительно, что теперь делать? Вторичное похищение — дело рук того же Завьялова или кого-то другого? Если это опять Карат, то почему не затребовал выкуп с первого захода? Непонятно.
Кто-то обнял меня сзади за плечи. Я обернулась. Это был Максим.
— Пошли в гостиную, — сказал он.
Мы вернулись туда, где недавно обсуждали исчезновение Ларисы, но тогда еще совсем под другим ракурсом. Выкуп — это уже дело серьезное. Тем более сумма, о которой шла речь, была огромной.
Я села на диван, Баранский расположился рядом со мной. Вскоре к нам присоединились и супруги Задунаевы. Маргарита оккупировала кресло, Олег Владимирович не стал садиться вовсе. Видимо, переносить случившееся стоя ему было легче.
Какое-то время мы все молчали. Первым заговорил Задунаев.
— Деньги отдадим. Я так решил.
Никто перечить ему не стал, только я задала интересующий меня вопрос:
— Чем они гарантируют, что Лариса останется жива после передачи выкупа?
— Ничем, — Олег Владимирович отер рукой пот со лба. — Скорее всего придется просто рисковать.
— Когда они просят передать деньги? — Я была настырной.
Задунаев закурил. Руки при этом у него слегка подрагивали.
— Они сказали, что позвонят завтра. Все детали мне сообщат дополнительно.
— Может, мы сможем засечь, откуда будут звонить? — На этот раз мой вопрос был адресован Максиму.
— Попробуем, — ответил тот.
Я не заметила, как втянулась в это дело по уши.
— Господи, — вздохнул Задунаев. — Почему эти люди похитили именно мою дочь?
Меня его слова навели на некоторые мысли.
— Олег Владимирович, у вас есть враги?
— Что? Враги? — Он посмотрел на меня и вздохнул еще раз. — Наверное, есть.
— То есть точно вы об этом не знаете?
— Я никогда не задумывался над этим вопросом.
— Фамилия Завьялов вам о чем-нибудь говорит? — пытала я его.
— Как-как? — не расслышал он.
— Завьялов.
Олег Владимирович наморщил лоб, вспоминая.
— Нет. Ни о чем не говорит.
Я даже расстроилась. Выходит, снова тупик. Ни к чему не подкопаешься. Ни одной зацепки. То есть зацепки, конечно, есть, но что они дают? Интуиция подсказывала мне, что вторичное похищение дочери Задунаева также было санкционировано Каратом. Но тут снова вырастало сто тысяч почему. Даже не хотелось перечислять их все. Самое главное «почему» заключалось в самом Карате. Почему похитил? Я не верила, что ради денег. У известного в городе бандита наверняка куча денег. Так чего же он суется с головой в такое дерьмо? Выполняет заказ? А что, это мысль. Тогда при чем здесь во всей этой истории наркоман Конев, вскрывший себе вены? И какие «бабки» ищет Стакан? Ну не те же, в самом деле, которые требуют у Задунаева за жизнь дочери. Даже для Стакана это очень большая сумма.
— Что скажете, Таня? — долетел до меня голос Олега Владимировича.
— Простите?
— Я говорю, что вы посоветуете делать?
Значит, решения ждут от меня. Ну что ж! Я поднялась с дивана и, подойдя к окну, закурила.
— Я мыслю так, — начала я свой инструктаж. — Вы, Олег Владимирович, собирайте деньги для выкупа. Может, они и не пригодятся, но вы собирайте. Максим Викторович, на вас падает ответственность выяснить, кто звонит и откуда. Что касается меня, я, кажется, знаю, где надо покопаться поглубже. На том предлагаю и разойтись.
— А что делать мне? — подала голос Маргарита.
— Вам — ничего, — ответила я. Получилось, наверное, грубо, но сейчас, как говорится, не до сентиментальностей.
