Это была Анита. Она разгорячилась во время танцев и вышла немного освежиться.
— Почему ты не танцуешь? — спросила она Оскара.
Оскару поневоле пришлось остановиться.
— Да я все время сидел со стариками, — ответил он, словно оправдываясь.
Анита усмехнулась. Она стояла рядом с ним и, очевидно забывшись, положила руку на плечо Оскара. Это было до того сладостное ощущение, что он не смел пошевельнуться. А вдруг Анита подумает, что он отстраняется от нее?
— Ты куда-то собрался? — спросила она.
— Нет, я никуда… куда мне идти?
— А ты не обманываешь? — шутливо погрозила она Оскару пальцем.
Оскар стал глядеть куда-то в сторону.
— Нет, право, мне некуда идти.
Анита взглянула на него искоса, что-то обдумывая. Ее рука по-прежнему покоилась на плече Оскара.
— Знаешь что, Оскар, — сказала она, помолчав, — в доме становится жарко. Если у тебя есть время и охота, немного покатаемся по Зальупе. Что ты на это скажешь?
— Если тебе так хочется…
— Нет, если только и ты хочешь. Позовем и других, там ведь найдется несколько лодок. Сегодня должна быть чудная лунная ночь.
— Ну, это еще через несколько часов. А ты хочешь сейчас?
— Тебе разве надо куда-то идти?
Оскар замотал головой.
— На лов выйдем только утром.
Но тут же он взглянул в окно на стенные часы — было без четверти девять. Он забеспокоился; наступал уже вечер, на западе краснела полоса заката, и всюду легли длинные серые тени. Оскар не мог забыть, что его ждут.
Из дому вышел Роберт, разыскивающий Аниту.
— Вы что тут, заговор готовите? — засмеялся он.
— Мы решили покататься на лодках по Зальупе, — ответила Анита. — Можно будет пригласить и остальных.
— Гм, это неплохая идея: пикник с катанием на лодках при луне. Не хватает только факелов.
— Может быть, взять у матери из хлева «летучую мышь», — заметил Оскар. — Только надо сначала почистить стекло.
— Что за шуточки? — обиженным тоном протянул Роберт.
— Тогда нечего медлить, нам еще надо достать весла и лодки.
Желающих кататься оказалось достаточно. Молодежь спешила избавиться от любопытных взглядов старух, а на воздухе было так хорошо… Подавляя все более усиливающееся чувство беспокойства, Оскар достал ключи от лодки и весла и повел шумную компанию к реке, все время думая о том, что его ждет Зента. Но другим нельзя было говорить об этом. «Может, им скоро надоест кататься? Или хоть бы дождь начался…»
До лодок было шагов четыреста. Веселые возгласы доносились из всех домов, хотя и не везде были в этот день конфирмованные.
Шумная компания стала рассаживаться по лодкам. С Оскаром сели Роберт, Анита и младшая сестренка Вильмы Осис, Гермина. Мать послала ее понаблюдать за старшей сестрой, но Вильма знала, как надо устраиваться.
— Ты садись к Оскару, у него лодка больше, — сказала она. Сама Вильма осталась наедине с Кристапом, так они и прокатались весь вечер.
Надвинулись сумерки. Вспугнутые утки поднимались в воздух и перелетали на заливные луга. Изредка слышался всплеск рыбы, ветер чуть заметно шелестел в тростниках.
Лодки быстро разъехались в разные стороны и пропали из виду; одни заходили в тихие заводи, другие заворачивали в боковые протоки.
Оскар сидел в носовой части за веслами. Анита кутала плечи в шаль и изредка обменивалась двумя-тремя словами с Робертом. Издали послышался голос Лидии; она пела. Роберт усмехнулся.
— Как романтично! Сюда бы еще кого-нибудь со скрипкой.
— Вот и надо было взять с собой Екаба Аболтыня, он бы тебе такое развел на гармошке! — сказал Оскар. Его лица не было видно, но по голосу чувствовалось, что он смеется. Анита внимательно наблюдала за братьями.
— Тебе лучше знать, что сейчас требуется, раз у тебя такое музыкальное чутье, — иронически ответил Роберт. — А кстати, почему ты сам не научишься играть? Ты, кажется, и не поешь?
— Где уж мне играть… Ты сам знаешь, какие пальцы нужны музыканту. У меня они слишком грубы.
— Зато у вас, рыбаков, голоса зычные: когда вы разговариваете на берегу, в поселке слышно каждое слово.
— На море приходится говорить полным голосом.
— Плохая привычка. Если тебе придется шепнуть что-нибудь девушке на ухо, все сразу и узнают твои секреты.
— Мы не шептуны и подслушивать тоже не имеем привычки.
Роберт тщательно высморкался и замолчал. Некоторое время они плыли молча. Братья избегали смотреть друг на друга, тень отчужденности легла между ними.
— Ну и тяжела лодка, — начал опять Роберт.
— С чего ты взял? — спросил Оскар.
— Гребешь ты достаточно сильно, а она еле движется.
— Водоросли замедляют ход.
— Интересно, кто ее строил?
— Эту лодку? Я сам.
— Наверно, твой первый блин, Оскар? Она слишком узкая и сидит глубоко; должно быть, плохо берет волну. Почему в носовой части не дал кривую больше? Вот я одну в рижском яхт-клубе видел…
— Ну, это тебе не яхта.
— Нет, какую там один построил лодку! Если бы ты видел, что за красавица! Легкая, вместительная, а ход какой!
Роберт продолжал разбирать по всем статьям лодку Оскара, словно настоящий специалист. Нет, уж если строить лодку… Но лучшего и ожидать нельзя, раз это первая проба. Могло и хуже получиться.
Оскар не отвечал. Объехав большой, росший из воды куст, он повернул обратно к поселку. На сердце у него скребло, к тому же его так и подмывало задать Роберту один вопрос — тогда бы тот перестал над ним подсмеиваться. Но здесь была Анита, кроме того, у маленькой Гермины ушки были на макушке. Завтра каждое их слово будет известно всему поселку, и пойдут разговоры о том, что сыновья Клявы не ладят между собой.
Мало удовольствия получилось от этой прогулки под луной.
Другие лодки были уже причалены к берегу. Издали слышался веселый смех расходившейся молодежи. Со всех концов поселка несся собачий лай, во многих домах еще горел свет.
— Пора домой, — сказала Анита. — На сегодня хватит.
— Но почему же? — удивился Роберт. — Совсем еще рано.
— У тебя, наверно, часы с собой? — перебил его Оскар, замыкая лодочную цепь.
— Половина одиннадцатого, — ответил Роберт, посмотрев на ручные часы. — Что скажет Лидия, если ты не придешь?
— Ты сказал — половина одиннадцатого? — переспросил Оскар.
— Да. Ну, не надо капризничать, Анита.
Оскар взял весла и медленно прошел мимо.
Еще было не поздно выполнить обещание. Оскар даже не попрощался с Анитой, убежденный в том, что та не заметит его ухода. Но он ошибся.
— Оскар, ты меня не проводишь? — крикнула она ему вдогонку. — У Роберта нет времени.
Оскар вздохнул и остановился.
— Сегодня на улице не безопасно, — продолжала Анита, подходя к нему. — Слышишь, как пьяные орут?
Роберт, улыбаясь, смотрел на девушку.
— Тебе, верно, хочется позлить меня? — прошептал он, наклонясь к Аните. Она обернулась к нему, удивленно пожала плечами.
— Не выдумывай, пожалуйста. Какая мне надобность злить тебя?
— Ну, если ты это серьезно, то — извини. I beg your pardon[2].
И, взяв у Оскара весла, он ушел, подчеркнуто вежливо поклонившись им обоим.
Беспокойство Оскара все возрастало. В своем нетерпении он даже забыл, что надо поддерживать разговор с Анитой. Ему казалось, что они идут слишком медленно. Но когда они поравнялись с ее домом, Анита не остановилась. То ли по рассеянности, то ли с целью, она продолжала идти дальше. Оскар не видел ее смеющихся глаз. Он кашлянул, не зная, что сказать.
— Сейчас, наверно, около одиннадцати, — нашелся он наконец.
— Возможно, — рассеянно согласилась Анита. — Какая теплая ночь! У тебя есть время?
— Н-да… Конечно…
— Пройдемся еще немного.
Они шли по направлению к морю, а дойдя до конца поселка, повернули обратно. Анита возвратилась к прерванному разговору о консервной фабрике. Оскара удивил такой живой интерес к этому предмету.
— Тебе следовало бы поговорить с другими, — сказала Анита. — Ты ведь не собираешься строить ее один?
— У меня нет денег. И потом, это еще не окончательно продумано… Разве со временем… Надо будет хорошенько прикинуть.
Они снова были у дома Бангеров. Оскар уже заранее замедлил шаги, но Анита и не думала останавливаться. Миновали ворота и пошли дальше. Завязавшаяся беседа текла все легче и живее. Оскар еще не встречал человека, который так внимательно выслушивал бы его планы. Анита больше не смеялась, куда девалось и ее лукавство. Может быть, она и не все понимала в этих делах, поэтому и не могла возражать?
Оскар рассказал и про большую морскую мережу, которую он намеревался поставить возле затонувшего парусника, и затем про донимавшую его мысль о постройке большого ледника.
