— И умная…
— Сомнительный комплимент, — стянула вязаный плед с подлокотника и накинула на ноги.
— С чего бы?
— Будь я умной, сейчас бы точно знала, что делать, а не терпела бракоразводный процесс, по итогу которого останусь ни с чем.
— Ты об этом жалеешь? — серьезно спросил Ник. А я растерялась. Заглянула во внутрь и поняла, что больше всего в этой ситуации жалею не денег, а то, что с мужем мы не вместе.
— Нет, — медленно сказала я. — Не об этом…
— А о чем?
— Обо всем, — я выдохнула и тяпнула ещё коньяка. Этот разговор был похож на болтовню в поезде с незнакомым человеком, ты точно уверена, что больше никогда не увидитесь, поэтому и скрывать нечего. — О том, что не поняла, когда все разрушилось, о том, что даже сейчас больнее из-за того, что мне предпочли кого-то другого, о шести годах брака и ещё почти двух отношений…
— И что за восемь лет ты была настолько добропорядочной, что ни разу не стрельнула глазами налево? — он скептически прищурился, словно пытался уличить во лжи. Я возмутилась:
— Представляешь, так бывает, когда любишь человека…
— Представляешь две из трёх девушек, с которыми у меня были серьёзные отношения тоже говорили про любовь, но свалили в закат при виде более успешного экземпляра, — передразнил меня Никита и ещё отпил из горла.
— У всех есть недостатки, — философски рассудила я.
За разговором я узнала, что Никита двоюродный брат Анатолия. Работает с информационными технологиями, тут я скептически осмотрела подтянутого ловеласа и засомневалась. Айтишники в моём представлении более скромные что ли. Но потом он начал рассказывать подробно о своей работе с какими-то непонятными словами и я уверилась в его правде.
Господин Полонский был старше меня на пару лет, хотя визуально мы были ровесниками. Тут вопрос, я старо выгляжу или он молодится? В любом случае, коньяк сделал своё дело и я, если не с затуманенными глазами вожделения смотрела на собеседника, то вполне с неприкрытым интересом.
Вдруг стало так наплевать и на Мишу, и на развод. Показалось, что пусть горит адским пламенем моя прошлая жизнь. Дотла. С обугленными черепками надежд, развеянными пеплом мечтами.
Когда рука Никиты нечаянно скользнула по моей коленке, укрытой пледом, я не шелохнулась. Он подвинулся. Просунул ладонь под одеяло и провёл пальцами от щиколотки вверх. В голове лопнула струна, а по местам, где мужчина прикасался ко мне, растягивалось тепло.
— Разреши… — он сдавил мою руку, которая ещё прижимала плед к ногам. Его лицо в момент оказалось невероятно близко, так, что следующие его слова, я вдохнула. — Разреши поцеловать…
Я молчала. Смотрела в затянутые пеленой мрака глаза. И молчала. Отдались он от меня, я бы не рискнула, но мужчина ждал. И я несмело потянулась сама. Провела языком по его губам. И Ник вздрогнул. Дёрнулся на меня. Сминая пальцами плед, следом свитер и под ним кружевную сорочку. Я придвинулась. Коснулась языком его шеи, спустилась вниз. Он запутался в моих волосах, натягивая их, вынуждая приподнять лицо, чтобы самому поцеловать. Резко, вторгаясь, прикусывая нижнюю губу, а потом лаская.
Я не могла отдышаться. Не поняла в какой момент оказалась почти лёжа, а мужчина до живота задрал мне сорочку и гладил жесткими руками кожу. Целовал, прикусывал. Стянул с одного плеча свитер и проводил языком по ключице.
Мне подумалось, что в такой момент я должна буду пылать от желания, но вместо этого я возвращалась мыслями к бывшему мужу. Когда Никита коснулся тонкого кружева нижнего белья я хотела остановить, но вместо этого шепнула:
— Не здесь…
Меня носил на руках Миша, но в качестве части свадебного обряда. Не более. А сейчас я, как принцесса парила над землей в руках сильного мужчины. Ник аккуратно взлетел по ступенькам на второй этаж, но не в мою спальню, а в свою. Опустил на кровать. Стянул футболку и я залюбовалась: хорошо сложённое тело, где надо с мышцами, рельефные плечи.
Я несмело коснулась рукой его живота, провела невесомо вниз к ремню джинсов. Мужчина судорожно выдохнул. А потом приблизился и стащил с меня свитер. Присел на корточки, погладил бёдра, сжимая их внутреннюю часть. И стал целовать, поднимаясь от коленей выше. Я натянула подол сорочки и, как в бреду прошептала:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не надо… — хотела назвать имя, но распахнула во время глаза, чтобы убедиться, что прикасается ко мне не бывший муж.
Ник коварно ухмыльнулся, облизал два пальца и коснулся кружева белья. Я откинулась на кровать, а он поднявшись, оперся на локоть, стал целовать, а второй рукой сдвинув полоску стрингов, дотронулся…
Сознание взорвалось вихрем. В голове смешались вожделение, страсть, обида и предательство. Сверху это было хорошо заполировано коньяком. А меня разрывало от жара исходящего от мужского тела, его желания, что красноречиво упиралось мне в бедро и от боли. Потому что я изменяла мужу. И плевать, что он уже бывший. Но тело помнило его прикосновения, его поцелуи, его хриплое дыхание.
Никита скинул бретельку сорочки с моего плеча. Прикусил мочку уха и провёл дорожку из поцелуев к груди. Смело приблизился губами… Я судорожно вздохнула. Меня разрывало от таких противоречивых эмоций. Мое тело податливей воска плавилось под руками брюнета, текло. И в то же время билось в конвульсиях от неправильности происходящего. Он поднял на меня затуманенные глаза, лизнул по губам…
— Все хорошо? — голос неуловимо изменился, но я не раскрывая глаз, лишь кивнула. Его рука, что была внизу дернулась и влажные, от моего желания, пальцы коснулись щеки… — А это ты, наверно, от счастья ревешь?
Я посмотрела на него, не понимая о чем речь. Никита отстранился от меня, сел на край кровати, а я провела ладонью по своим глазам, которые были в слезах.
Твою ж… Ну только я могу так. Лежать под одним мужиком и реветь из-за другого. Я села, поджав ноги и подумала коснуться плеча брюнета, но он, словно почувствовал, вскочил с постели и, схватив лампу с прикроватной тумбы, бросил ее в стену.
— Фак!!! — рявкнул он, вцепившись себе в волосы руками. — Фак, фак, фак!!!
За ним захлопнулась дверь.
Ну отлично провела выходные, Алис…
Глава 8
— Какого черта?! — рявкнули на террасе, а я от воплей выронила тарелку. Та звякнула по раковине и попала под струю воды.
Все утро я была разбитая и убитая. Олеся отговорила меня уезжать, под предлогом того, что у них с Анатолием есть небольшие новости на вечерний ужин. Я уговорилась, но чувствовала себя, как пресловутая собака на сене. Или, как девицы с девизом: «Возбудим и не дадим!». Наверно, поэтому все утро я отчаянно избегала встречаться с Никитой. Хотя, он как-то и не попадался на глаза.
— Алиса, походу, Никитке не дала… — ехидно протянул Толик, становясь возле окна.
— Чего не дала? — затупила я.
— Ничего не дала… — он приподнял жалюзи и скабрёзно продолжил:- Ни люлей, ни надежд, ни себя…
Я хотела возмутиться, но грохот, что раздался из гостиной, а следом голос Никиты, меня опередили.
— Кто едет на снегоходах? — он смерил присутствующих в столовой таким взглядом, что проще было закопаться в керамогранит на полу, чем ответить.
— Алиса едет! — радостно выдал Анатолий, не замечая моего возмущённого взгляда. А Ник поджал губы и процедил:
— Оденься теплее…
И ушёл, не дав мне возможности оправдаться, что, дескать, брат твой пошутил. Поэтому я, вооружившись столовым прибором, прошипела Упырю:
— В следующий раз я воткну тебе в рёбра вилку и проверну…
— В следующий раз ты трижды подумаешь, прежде чем разводить меня на бабло…
Ну и злопамятный же у Олеси хахаль. И ещё мелочный. Я плюнула на посуду, вытерла руки о фартук и побежала наверх. Валенки решила все-таки опробовать. Шурша морозным снегом, я приблизилась к парковке, где мужчины танцевали возле техники. Никита, окинув меня безразличным взглядом, лишь сказал:
— Надеюсь собака с нами не едет? — я прижала к себе Ириску уже из-за противоречия, но айтишник вздёрнул бровь и крикнул в сторону дома. — Эй, псину кто-нибудь заберите!
