Проповедуемое Церковью богоподражание содержит совершенно иную норму человеческих отношений, в том числе и в области пола. Любовь для верующего — это не удовольствие любой ценой, а жертвоприношение, способность сострадать, вмещая в себя не только достоинства (это не так трудно), но и недостатки своего любимого. Не убегать от них, но напротив, пытаться преображать в каждодневном подвиге любви — вот дело, достойное христианского брака. Ибо любовь полов, делающая людей одним целым, только тогда расцветает цветом божественности, когда понимается и реализуется как путь ко спасению, т. е. к единству с Богом. Брак, возведенный на такую высоту, разрушает самое страшное — человеческий эгоизм. В служении другому, я выхожу за рамки своей холодной своекорыстной ограниченности. Я люблю…
Совсем иной подход к проблеме пола рождает мир нецерковный, какой, — вы знаете не хуже меня. Отсюда супружеская безответственность, половая извращенность, почти повсеместное деромантизирование интимных отношений и т. д. Без Бога половая жизнь становится идолом, и этот жестокий божок пожирает своих поклонников без остатка, не оставляя от любви ничего святого. И все это по одной простой причине: на любовь не хотят смотреть как на заповедь…
Восьмая заповедь запрещает воровство: «Не кради», т. е. не присваивай чужого. И это постсоветскому человеку в диковинку. Вспомните аксиому нашей «застойной» жизни: мне не доплачивают — возьму сам. Совсем иначе настраивает себя верующий: «Хотя бы это было ничье, раз оно не мое — нет мне до него дела». Чистая совесть, пусть даже с нуждою, дороже уворованного благополучия.[71] Вы можете спросить: А как же жить-то тогда? Поверьте, подлинно верующего, а значит боящегося оскорбить своего Господа человека, Господь никогда не оставит. Мне вспоминается один пожилой провинциальный священник, который во времена Хрущева остался без места. На его иждивении находились двое маленьких детей, неработающая жена и больная, не получающая пенсию мать. За штатом он оказался по воле уполномоченного по делам религии. Эту должность занимал тогда офицер КГБ, и поэтому надеяться на снисхождение можно было только в случае «сотрудничества», т. е. документального согласия на предательство. Священник предпочел «бродяжничество». Он ходил по деревням со своим иерейским скарбом и тайком, в домах верующих, совершал различные церковные требы: крестины, заочные отпевания, исповеди… Почти восемь лет он и его семья жили на скромные пожертвования, которых часто едва хватало на пропитание, но никто не потерял веру, никто не нарушил верность. Господь знает нашу нужду и если попускает ее, значит, даст сил и понести. В этом вечная сила евангельских истин: «Итак, — говорит Христос, — не заботьтесь и не гово-рите: «что нам есть?» или: «что пить?» или: «во что одеться?» Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6:31–33).
«Не произноси на ближнего твоего свидетельства ложного», — другими словами: не клевещи. Сплетни, пересуды, празднословие, а в итоге: «О злые языки, страшнее пистолета…» Сколько раз непроверенные слухи, которые мы с легкостью подхватывали и распространяли, ложились неподъемным грузом на чьи-то хрупкие плечи и, может быть, раздавливали людей своей страшной тяжестью. Умение правильно, «богоприлично» говорить — дело очень важное, хотя бы потому, что Христос предупреждает: «От слов своих оправдаешься, от слов своих осудишься» (Мф. 12:37). Мы же, напротив, от необходимых слов, не задумываясь, переходим к бесполезному и бесцельному разговору. «Слова тратятся без нужды, в «болтовне» проводится время для того только, чтобы что-то сказать. Тот дар осмысленной речи, который дан только человеку, ради приобщения к Истине, тратится попусту и мало чем отличается от того выговаривания слова, которому можно научить попугая, скворца или вообще неразумное существо».[72]
Десятая заповедь может быть выражена одним словосочетанием: «Не завидуй». Это тоже распространенная человеческая страсть. Поверьте, границы действия зависти гораздо шире, чем нам кажется. Одно дело завидовать богатству материальному: у этого хлеб повкуснее, а у этого бриллианты побогаче… И совсем другое, завидовать богатству душевному и даже духовному: этот смекалистей, эта похозяйственней, эти более благочестивы и прочее, прочее. Мы готовы завидовать и добродетелям, и порокам, лишь бы они ценились в кругу нашего общения.
Для человека веры не завидовать — значит смотреть единственно на себя и быть довольным тем, что Бог благоволил ему даровать. Дал мне Господь такое здоровье, такую жену, таких детей — слава Ему за это, нет мне дела до дарований ближнего, за которые Бог потребует своевременного отчета. У каждого из нас свой талант; обнаружить его и потрудиться с его помощью на ниве Божией — реальная задача всякого христианина. Когда начинаешь ее исполнять — уже не до зависти.
Конечно, есть в Священном Писании и другие нравственные заповеди, по которым верующие поверяют свою христианскую совесть, но даже из этих еще ветхозаветных этических норм вы можете судить о степени или глубине своей религиозной веры-верности.
Хочется теперь задать вам один вопрос: как вам кажется, нравственные беды и духовное несовершенство людей случаются только от их невежества, от незнания этих заповедей или от чего-то еще? Неужели для того, чтобы быть хорошим, важно только узнать, усвоить нужную моральную информацию, и на следующий день я уже необходимо другой, лучший? Попробуйте после того, что вы узнали, стукнуть кулаком по столу и сказать: «Хватит жить грехом, с завтрашнего дня, скажем с 12.00, начинаю выполнять все заповеди». Гарантирую, что в 12.30 вы убедитесь, что толком ничего не получается. Заповеди прекрасны, но если бы их исполнение было в одних человеческих силах, тогда Христу не надо было бы идти на крест. По образному сравнению одного православного богослова, сделаться по-настоящему лучше одним личным волевым усилием — это все равно, что вытянуть себя из воды за волосы. У барона Мюнхгаузена это получалось, а у людей реальных не выходит.[73] Почему? Смотрите, что говорит об этом апостол Павел: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу: уже не я делаю то, но живущий во мне грех… Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 6:19–20,24). Мы живем в зараженной грехом вселенной, в мире, где грех вкоренен на онтологическом, т. е. самом глубоком, уровне, и в наших больных организмах, в наших искалеченных духовной катастрофой душах нет достаточных сил для того, чтобы самостоятельно улучшить сложившуюся ситуацию. Отсюда кажущийся парадокс: я вижу Божие добро (Благо) и замираю перед ним в изнеможении (с опущенными руками). Вы скажете, зачем же тогда и о заповедях говорить, если исполнить их невозможно? Возможность есть — Бог дает ее…
В отличие от нынешнего, например, государства, которое твердит о правах человека и при этом не выплачивает людям зарплату, лишая их тем самым самого главного права — права на жизнь, Господь не только ставит необходимые цели, но и сообщает достаточные средства к их достижению. Эти средства — суть церковные таинства, полноценное участие в которых является обязательным событием в жизни всякого православного христианина. Таинства — это те же заповеди, только другие.
О первом из них — крещении Господь говорит так: «Кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царство Небесное» (Ин. 3:5). Эти странные таинственные слова говорят нам о том, что условием действительного соединения человека с Богом является крещение. Почему? Ответить на этот вопрос математически точно и логически исчерпывающе едва ли удастся. Именно поэтому эти заповеди и называются таинствами. И все-таки, мне бы хотелось, хотя бы отчасти пояснить, что происходит с человеком в момент крещения на простом примере. Есть ли у вас дача или огород? Даже если нет, вы все равно хотя бы немного знаете, что такое сельское хозяйство. Так вот, вспомните, что происходит после того, как людям выделяется определенный земельный участок. Они раскорчевывают и очищают его, распахивают и выравнивают, делают грядки, удобряют землю и, наконец, засевают эту землю нужными семенами… Все это Бог делает за нас в крещении. Душа как живой участок «небесной земли» дается нам Свыше в безвозмездную аренду; и вот эту духовную, но уже пораженную первородным грехом, целину Господь раскорчевывает, выравнивает, удобряет, мало того, засевает семенами вечности… Однако вы понимаете, что этого мало, награда за труд — собранный урожай. А если я в мае посадил картошку, в июне, июле и августе она меня не видела, что я соберу в сентябре? Так же и в таинстве крещения — семена вечности, брошены в наши души Богом, а взращивать их нам самостоятельно; мы со-работники на ниве Господней, без этого труда нет урожая, зерна могут погибнуть…
