- Давай, умывайся и к столу. Я уже накрыла, - проигнорировав мой вопрос, скомандовала Маруся. Мне только и оставалось, что подчиниться.
Когда спустя несколько минут, свежая, умывшаяся и принявшая душ, я сидела за столом, глядя, как домовиха, взгромоздившись на табурет, разливает чай по кружкам. Передо мной на тарелке лежал омлет, который пах так, что в моем животе играл целый оркестр. Маруся, знай себе, улыбалась, слушая эту «симфонию», а потом протянула мне кружку и усевшись на табурет, произнесла:
- Ты кушай-то, кушай. Тощая какая. Небойсь в городе нихто не кормил тебя? Одни косточки!
- Я не тощая, я стройная, - возразила домовихе и принялась за омлет.
Что и говорить. Вкусно. Нет, не просто вкусно, а божественно! Вот, кажется, что такого, взбить яйца и молоко… Да потом пожарить с помидорами и ветчиной, да посыпать нарубленной зеленью и специями. Но почему у одного все это тает во рту, а кулинарный шедевр другого хочется выплюнуть, да поскорее.
У Маруси, определенно, был талант к готовке. К тому же сказался мой неуемный аппетит. Вчера я поклевала маленько, да и после самогоночки…
- Голова не болит часом? – словно прочитав мои мысли, спросила домовиха. Я видела только ее глаза и макушку. Остальное находилось под столом. Слишком уж маленькой была хозяюшка.
- Не болит! – выпалила, и только сейчас поняла, что ведь, действительно, не болит, от слова «совсем». Более того, разум чист, как стекло после «Мистера Мускула».
- Вот и хорошо, - кивнула домовиха. – А ты ешь, ешь!
- Вкусно! – не удержалась от похвалы. Рука потянулась к ароматному хлебу, еще теплому, с румяной корочкой, которая выглядит хрустящей даже на взгляд.
- Славно, - порадовалась Маруся. – Кормить тебя буду хорошо. Я этому делу обучена. Так что, знай постигай силушку, да ни на шо не отвлекайси.
Она явно решила, что я остаюсь. Неприятно, конечно, огорчать домовиху, но и врать ей не хочу. Не в моей это натуре.
- Марусь, - проговорила, проглотив ком в горле…или кусок омлета?
- Ась? – глаза, размером с блюдца, уставились на меня.
- Я сегодня домой собираюсь. В Питер.
Ее лицо отразило все те эмоции, которые не выразили последующие слова.
- Почему?
- Мне тут не место, понимаешь? – попыталась донести правду до домовихи. – Я не смогу в деревне. Да и у меня там, в Питере, жених. Я и приехала сюда больше, чтобы ему насолить. – А затем и сама не поняла, как из меня полились слова. Наверное, стоило выговориться. А Маруся показалась мне очень подходящим слушателем. Таким, который не побежит потом рассказывать все и всем, как мои, так называемые подружки.
Я говорила и говорила. Про Дена, про то, как он положил глаз на мою лучшую подругу. Как я застала их целующимися и это после того, как он сделал мне предложение руки, сердца и всего, что к ним прилагается. С колечком и прочими атрибутами.
После того, как я сказала: «Да!».
Сволочь он. Хоть и красивая. Молодой, черноволосый, ухоженный, на дорогой машине…
Ден сын состоятельных родителей. Таких сейчас принято называть «мажорами». Но при этом он неглуп, начитан и вполне может поддержать разговор. Только, что скрывать, парень очень падок на женский пол. До меня он менял подружек, как перчатки. А потом, когда начали встречаться, уверял, что я та, единственная, с кем он, дескать, желает дожить до конца своих дней.
Я хотела поверить в сказку и поверила.
И, как итог, торчу в Ложечках, сбежав от предателя, который пытался заверить меня, что те поцелуи, невольным свидетелем которых я стала, ничего для него не значат. Хотела проучить женишка, а в итоге сама попала в переплет.
Моргнув, сообразила, что Маруся молчит и просто смотрит на меня. А взгляд у нее такой грустный, что самой выть охота.
Впрочем, может это она на меня пытается влиять своей магией? Ну, чтобы вынудить остаться в деревне?
- Вкусно ты готовишь. – Произнесла, желая сделать приятное домовихе. А потом возьми, да брякни: - А хочешь со мной в город? У меня большая квартира. Будем жить-поживать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Маруся даже не дослушала. Скривила нос-картофелину.
- Город это жеж мертвое, Вася, - заявила она со знанием дела.- Нет в вашем бетоне и иже с ними ничего живого. Сами себя от земли-матушки отрезали. От силы ее и помощи. Дома построили до небес. А чем оно от земли дальше, тем связь с ней слабее. Нет, - покачала головой Маруся. – Ничего хорошего нет в твоем городе. Лучше ты тут оставайся. У нас все свое. Свежее, настоящее.
Я допила чай и решительно отодвинула опустевшую тарелку, покосившись на оладьи. Пышные такие. Но, боюсь, в меня уже ничего не вместится.
- Нет, Марусь, - сделала попытку. – Как и город не твое, деревня не для меня.
Она снова вздохнула. Потянулась за грязной посудой, добавив:
- Так-то оно, может, и так. Но ты жеж пойми, Вася! Дом тебя не отпустит, пока силушку не примешь, как положено. Не сможешь ты уехать. И не пытайся даже.
- Что? Свяжете с Волковым и будете голодом морить, пока не соглашусь с вашими бреднями? – вспылила. Впрочем, это вряд ли. Скорее, откормят на убой. В это больше верится.
- Да мы то с Добрынюшкой тут при чем? – Маруся даже глаза округлила от негодования. – Ишь, чаво придумала.
- Ничто меня в Ложечках не удержит, - заверив домовиху, поднялась из-за стола. – За завтрак и гостеприимство спасибо. Пойду вещи собирать, пока этот сумасшедший дом не затянул меня в свои сети!
Маруся только вздохнула.
- Ну, иди. Попробуй. Оно, как говорится, лучше на своем опыте все понять. Молодая ты ишо, Вася. Послушала бы старую Марусю…
Вот заладила!
Если они меня с Волковым останавливать не станут, то разве что меня удержит.
Ну не получилось отдыха в деревне. Зато развеялась. Вон, сколько приключений всего за сутки! Встряхнуло меня так, как надо. Долго не забуду эти Ложечки и домовиху. Жаль, конечно, что она место жительства сменить не пожелала.
Я даже на миг представила себе, как везу домой черную кошку и усмехнулась. Нет. Наверное, домовиха права. Где родился, там и пригодился.
Вещи собрала быстро. Благо, вчера я не успела разобрать сумку. Побросав туалетные принадлежности в бокс, сунула его среди вещей, тех немногочисленных шортиков и маечек, которые прихватила из города. Застегнула молнию и закрепила сумку на колеса.
Из дома уходила торопясь. У меня было расписание «пазика». Оставалось надеяться, что ходит он точно по времени, а не так, как это практикуют в деревнях, с опозданием на, плюс, минус, час.
В этот раз, волоча сумку по пыльной дороге, увидела еще несколько обитателей Ложечек. Двух женщин почтенного возраста, и одну лет сорока.
На меня посмотрели с интересом, и я поздоровалась, но не остановилась, боясь опоздать на автобус. Да и о чем мне разговаривать, если станут что-то спрашивать?
- Это ты чаво? Ужо назад возвращаешься, Вася? – через забор, пыхтя трубкой, на меня уставился дед Степан. Вот уж не думала, что его встречу. А он, получается, тут под забором постоянно околачивается?
- Да, дедушка. Домой пора. Что-то в ваших Ложечках мне не понравилось. Бывайте и не болейте, - попрощалась и пошла быстрее.
- Ну, давай, - донеслось вослед.
Вот поворот у пруда. Тот самый, за которым должен быть магазин. Я бросила в сторону взгляд, а затем пошла прямо, увидев крышу деревенской остановки.
Автобус порадовал. Пришел вовремя. Водитель оказался тем же дядькой, который и привез меня сюда.
Затащив вещи, устроилась, заняв сразу два места. Оплатила проезд, и мы поехали.
Кроме меня в автобус зашла какая-то бабушка из местных. Мы поздоровались и на этом общение закончилось.
Развернув лицо к окну, я со вздохом вспомнила старую книгу на чердаке Серафиминого дома. А затем мимо поплыли поля, дальняя кромка леса и Ложечки скрылись из виду. Внутри что-то сдавило. То ли тоска, то ли еще что непонятное. Только я лишь улыбнулась.
Э, нет. Не вернусь я туда. А дом продам, как и планировала. Я не просила себе никакой силы. Бабка из вредности решила все за меня. А так дело не пойдет. Не хочу. Не буду!
